II

— Сиди и не шевелись, — велела Мэриэн перепуганной Эсфи. Та кивнула, пытаясь вытереть слёзы грязными ладошками, но только испачкалась ещё больше.

— Я не дам никому подойти, — Мэриэн отошла на пару шагов и взялась за лук. В колчане была всего одна стрела, но её хватит, чтобы остановить врага.

И Мэриэн знала, кто окажется врагом, ещё до того, как он подошёл ближе. Человек в чёрном плаще, с прикрывающим лицо капюшоном, неспешно шагал через поле. Мэриэн выхватила стрелу и наложила её на тетиву, стараясь не обращать внимания на то, как дрожали руки.

Спокойно. Прицелиться. Вот так.

Время растянулось, и Мэриэн казалось, что она долго, не меньше часа, готовилась стрелять.

Он остановился шагах в двадцати от неё, снял капюшон, и Мэриэн вздрогнула. Знала, но до конца не верила. Не хотела.

— Амарель… Ты же умер.

— Кальфандра воскресила меня, — он говорил так же медленно, как и двигался — и, кажется, его ничуть не тронули рыдания Эсфи.

— Зачем ты пришёл? — Мэриэн с удовольствием бросила бы лук и стрелы, но нет — она должна была стоять насмерть. Она ведь знала и то, что услышит:

— Чтобы наказать Избранную Ученицу. Она не выбрала веру, а значит, умрёт. Так гласит закон Кальфандры.

Эсфи заскулила, как раненая собачонка. Она была так подавлена, что не могла использовать свой дар. А ведь раньше Амарель сам прикрыл бы её своим телом от любого, кто попытался бы напасть…

— Неправда, — Мэриэн не сводила с него взгляда. — Ты же... ты привязался к ней!

Амарель был весь чёрно-белый: черная одежда, волосы, глаза, белое лицо и бескровные губы. Пусти стрелу, и кроваво-красный цвет нарушит это однообразие. Мэриэн расхохоталась, как безумная, и прицелилась ему в лоб:

— Не подходи!

Амарель не послушался, словно после воскрешения утратил все страхи. Оставалось только одно: выстрелить. Убить. Чтобы не возвращался…

Нет. Нет.

— Я не могу, — Мэриэн швырнула оружие себе под ноги. Амарель встал напротив – и всё смотрел на неё. Сейчас он обнимет её, и от этой мысли стало жарко и странно. Мэриэн почудилась улыбка на лице Амареля — такая же ясная и искренняя, как прежде.

Всё будет забыто и…

Вспышка удара кинула Мэриэн на траву. Не чувствуя боли, вскочив на ноги, Мэриэн закричала, потому что Амарель занёс над Эсфи нож…

С этим криком Мэриэн и проснулась. Она жадно глотала воздух, как если бы вынырнула из речного потока, тянувшего её на дно. Кругом было тихо и темно, рядом в повозке спала Эсфи, на траве храпел кучер — его, как пояснила Тарджинья, звали Ирза. Погоди-ка, а где сама Тарджинья?

— Что тебе приснилось? — неожиданно прозвучал её голосок, и Мэриэн оглянулась. Тарджинья сидела на земле, скрестив ноги, как это делали в далёком Ихранджане. Она говорила, что родом оттуда, хотя, в отличие от смуглого и большеглазого Ирзы, походила на ихранджанку только широким белым платьем, испачкавшимся в пути. Кожа у Тарджиньи была светлая, волосы — светло-каштановые, и на солнце они отливали золотом, как заметила Мэриэн.

— Ничего, — хмуро ответила она. Тарджинья цокнула языком:

— А кто это — Амарель?

— Не твоё дело, — Мэриэн не хотелось грубо разговаривать с девчонкой, которая была всего-то на несколько лет старше Эсфи, но любопытство Тарджиньи казалось невыносимым. А слышать имя Амареля от кого-то чужого — больно.

Когда-то Мэриэн не думала, что ей станет больно из-за мужчины, и все мужчины виделись ей одинаковыми. Даже если у них были самые лучшие намерения, ни один не считал Мэриэн таким же человеком, как он сам — лишь существом, созданным богами для мужских утех. С какой стати она решила, что Амарель — какой-то особенный?

А теперь сердце ныло и покоя не давало.

— Дело твоё, — согласилась Тарджинья. — Я просто спросила. Но ты так не кричи, Ирзу разбудишь, а он спросонья злой и за нож хватается, — Тарджинья подавила смешок.

Нож Ирзы был большим, разбойничьим, не то, что тонюсенькое лезвие, которым Амарель во сне хотел пронзить сердце Эсфи.

— Понимаю, — ответила Мэриэн, чтобы Тарджинья оставила её в покое. Глаза защипало, но Мэриэн не собиралась плакать, тем более в присутствии любопытной девчонки. К счастью, Тарджинья скоро отошла в сторону и улеглась на траву. Наконец-то Мэриэн могла посидеть в тишине и спокойствии — пока Эсфи не начала вертеться и не задела её локтем. Мэриэн уложила девочку поудобнее и вгляделась в её лицо, бледное при тусклом лунном свете. Брови Эсфи были сведены вместе, и Мэриэн разгладила ей складку на лбу двумя пальцами.

С некоторых пор смотреть на Эсфи стало нелегко, и как бы Мэриэн ни твердила, что Эсфи ни в чём не виновата, это не помогало. А во сне Мэриэн не сумела заставить себя убить Амареля ради того, чтобы Эсфи осталась в живых.

И что теперь с этим делать, Мэриэн не знала.

— Я не хочу рыбу! — Знакомые интонации в голосе Эсфи напомнили Мэриэн о тех славных временах, когда принцесса тыкала двузубой вилкой в воздушный пирог и морщила носик.

— Ну вот, а Ирза ловил, старался! — развела руками Тарджинья. Она ела с большим аппетитом, и Мэриэн приподняла брови — ей показалось, что Тарджинья и костей-то не выплёвывала.

Ирза покосился на них и ничего не сказал — потому что не мог. Сначала Мэриэн и Эсфи полагали, что он просто молчит, а позже выяснилось, что у него обрублен язык. Обе задавались вопросом, что делали вместе такие разные люди, как Ирза и юная Тарджинья, и почему решили стать путешественниками. Но от Ирзы ответа не добьёшься, а Тарджинья, несмотря на собственное любопытство, не горела желанием пускаться в откровения.

Да и ладно. Они приедут в Фаарне, Мэриэн заплатит за поездку, как обещала, вот и всё. К чему лишние разговоры?

— В этой рыбе много костей, она мелкая и невкусная, — скривилась Эсфи. — И я вообще не люблю рыбу. Лучше голодная буду сидеть!

А Мэриэн уже начинала надеяться, что капризы закончились — куда там! Подавив раздражение, Мэриэн забрала жареную рыбину у Эсфи и принялась за неё сама. Эсфи обиженно надулась. Неужели, как раньше, всё затевалось только для того, чтобы её уговаривали?

— А хочешь, я расскажу тебе историю про эту рыбу, почему она такая маленькая? — вмешалась Тарджинья.

Эсфи кивнула, и Тарджинья затараторила, словно ей не терпелось поделиться рассказом:

— Однажды, много лет тому назад, когда моря были единым океаном, а посредине стоял огромный остров, рыбы были такие, что одной из них хватило бы на пропитание целой деревне…

Мэриэн молча ела рыбу, сама чуть не глотая мелкие косточки. Надо признаться, эта рыбина сыровата. Вот та, половину которой съела Тарджинья — пожарена на славу. Мэриэн криво усмехнулась: ловил Ирза, жарили они оба, но у него получилось лучше — скорее всего, он не размышлял о посторонних вещах.

Почему Тарджинья доверяла чужому мужчине, Мэриэн не знала, но сама она не доверяла никому. И Тарджинье с Ирзой сказала, что при ней денег не было, зато в Фаарне, мол, Эсферету ждала богатая родня. Кошель был надёжно спрятан на теле у Мэриэн, меч всегда у неё, но осторожность не помешает, и ради безопасности Эсфи можно и солгать.

— …И тогда рыба стала ещё меньше, и тем проще ей было проплыть к сокровищам, а за те сокровища волшебник посулил превратить её в водяную деву…

— Волшебник! — оживилась Эсфи. — Мы тоже к одному волшебнику едем.

Мэриэн от неожиданности подавилась. Сунула в рот твердокаменный сухарик из тех, что Ирза таскал с собой в мешке, и, наконец, смогла проглотить рыбью косточку.

— А что за волшебник? И что вы будете делать у него в гостях? — с интересом спросила Тарджинья.

— Ну… он наш друг… — промямлила Эсфи.

Ох уж эта её болтовня! Мэриэн помнила, как сердитая Эсфи проговорилась Амарелю, что она — наследная принцесса Афирилэнд, а вовсе не обыкновенная девчонка по имени Миана.

— Я бы дослушала историю той рыбы, — Мэриэн посмотрела на Тарджинью. Та мило улыбнулась, но в золотисто-карих глазах её плясали озорные огоньки — мол, доберусь я до ваших тайн, как бы ты ни пыталась их скрыть!

Мэриэн ответила усмешкой. Она подозревала, что с этой Тарджиньей что-то неладно, но опасности не чувствовала. Ни от девчонки, ни от Ирзы, который уже покончил со своей рыбой и ковырял в зубах. Мэриэн вспомнила про зубочистку – и на миг прикрыла глаза, потому что мир потускнел, а лицо Амареля, протягивавшего веточку, представилось ей, как живое.

На сей раз, звонкий голосок Тарджиньи был спасением:

— …И рыба указала волшебнику путь к сокровищам, но он обманул её и не сделал водяной девой. Так и осталась рыба маленькой…

— А какая мораль у этой сказки? — перебила Эсфи.

— Мораль? — Тарджинья как будто озадачилась.

— Ну да. У каждой истории есть мораль: нельзя брать чужое, нельзя кому-то делать плохо, нельзя грабить, — важно объяснила Эсфи. — А тут волшебник обманул и даже не поплатился за это. Глупая сказка!

Мэриэн невольно улыбнулась.

— Почему же, — Тарджинья не растерялась, — мораль есть! Не доверяй подозрительным незнакомцам — вот она.

Торжествующе закончив свою речь, Тарджинья сорвалась с места и побежала к реке — воды попить. Ирза пошёл следом.

Эсфи подождала, пока они удалятся, и тихонько шепнула Мэриэн на ухо:

— А как ты думаешь, Тарджинья может оказаться одной из дэйя?

— Почему ты так предположила? — Мэриэн всё-таки вынула свою зубочистку и поводила ею во рту. Привкус был горьким.

— Потому что мы с ней на разных языках говорим. И… и ничего!

Мэриэн медленно повернулась к Эсфи и сжала её руку:

— Ты о чём?

— А ты разве этого не заметила?! — Эсфи в волнении повысила голос.

— Никто больше не хочет воды попить? — беззаботно крикнула издали Тарджинья. — И Эсфи… половина моей рыбки — твоя!

Эсфи?! Ей неоткуда было знать имя принцессы! Определённо, с этой Тарджиньей что-то было нечисто, и Мэриэн твёрдо решила, что заставит её рассказать всю правду о себе. Конечно, не сейчас — позже.