— Ребенок, как ты могла меня под арест посадить? Набралась опыта у своих полицейских дружков, э? Не уважаешь старость, э?

Утешать и разубеждать я его не собираюсь. Всё это сентиментальное бла-бла-бла в сериалах для домохозяек можно посмотреть и слезу пустить, если очень хочется.

— Бухло — в баре, — говорю. — На кодовом замке дата твоего рождения. Захочешь есть — спроси у Чи, он что-нить на кухне организует. Пульт от телевизора… Хрен знает где, но ты найдешь.

— Эх, ребенок… — вздыхает расчувствовавшийся Красавчик. — Приходи потом, поболтаем.

Да, было бы отлично, снова, как в прежние времена, сидеть рядышком — голова к голове — на диване и лопать чипсы из одного пакета, и смотреть что-нибудь спортивное, и болтать ни о чем. Я всегда в такие моменты представляла, что Тан — мой папочка и…

«Завязывай с соплями, — напоминает мне ками. — У тебя дел непочатый край. Власть без боя не дается. Вперед, Ямада Рин!» И коленом мне под зад придает ускорение.

А тут и Юто подскакивает с папочкой своей кевларовой, и давай мне голову цифрами забивать. К нему присоединяется Чжун Ки. Но я теперь предупреждена и вооружена, я ему не дам себя как бы невзначай приобнять, якобы от избытка братских чувств.

Если при жизни дяди Кенты этот старый дом напоминал логово зверя (не в смысле запахов, нет), то я сразу же вношу сюда атмосферу современного офиса. Для полного счастья только мисс Ван не хватает. Но она сейчас сторожит наш 99-й этаж. Фирма «Джекпот» объявила трехдневный траур по трагически скончавшемуся почетному президенту — многоуважаемому господину Ямаде Кенте. Теперь там всё в белых цветах и траурных венках. И этот сад скорби охраняет прекрасный и опасный дракон на пятнадцатисантиметровых шпильках.

По традиции вся организация похорон — от заказа цветов до меню поминального обеда — лежит на наследнике. И я верчусь, как… маленькая ками вокруг ствола своей ивы. Она в шоке от Сяомэя, а я — от всего остального. И от поведения Боко. Старая собачья сволочь не сдается — пытается подлизаться (в буквальном смысле — лизнуть мою ногу).

— Мелкий, — говорю я, вызвав в бывший дядюшкин кабинет телохранителя. — Езжай в мою квартиру, возьми чашку, из которой пил Макино-младший, и отвези её в ту же самую лабораторию.

У Мин Джуна глаза уже лезут на лоб от… генетического беспредела покойного Ян Чэня.

— Что, и этот тоже? — шепчет он.

— Угу.

Мелкий задумчиво чешет макушку.

— Может, и мне сделать анализ?

— Нет уж, — качаю я головой. — Относительно тебя я хочу остаться в счастливом неведении.

Вообще-то, мне нужна не правда, а компромат, который лучше иметь, чем не иметь. Вдруг когда-нибудь получится прижать «Драконов» через Кохея? Мечты, мечты…

Макино-младший легок на помине, он звонит мне, словно чувствует, что я о нем думаю.

— Ямада, — говорит он тоном придворного заговорщика. — Хорони дядю скорее.

— В смысле? Церемония уже завтра. Быстрее невозможно.

— Значит, усиль охрану тела, — настаивает он.

— Хочешь сказать, что твой братец задумал стырить труп? Серьезно?

— Рин, я ничего такого не говорил. Но, если бы я был на месте Томоэ, и желал того же, чего желает он, то выкрал бы покойника. Время работает на Томоэ.

Меня от этих слов пробивает на икоту. Вот черт, моей фантазии на такое не хватило бы.

— Ты сам-то как? — спрашиваю и чувствую, что он там улыбается.

— Спасибо, что спросила. Накачался таблеток, навел справки, кое с кем переговорил. Не всё так плохо, как кажется.

— Но ты хорошо спрятался? Томоэ до тебя не доберется?

— В ближайшее время — не думаю, но мне приятно, что ты за меня переживаешь, — говорит Кохей. — Ты тоже себя береги.

Вот что значит общий психиатр! Очень сближает.

— С кем это ты так мурлыкаешь? — спрашивает Жмот, подозрительно щурясь. Вот из кого выйдет ревнивейший из мужей. Если, конечно, он сумеет полюбить кого-то сильнее, чем любит биржевые котировки и шелест наличных.

— Кстати, по поводу «спрятать». Мне деньги возвращать или пусть полежат пока в безопасном месте?

— Пусть полежат, — говорю я после некоторых раздумий. — Тревожно мне что-то.

— Как скажешь, Хозяйка Рин.

«Некоторых людей так просто осчастливить», — бухтит ками.

За несколько часов проведенных в доме покойного дяди, Сяомэй оброс лютыми доспехами, отрастил себе меч размером с лопасть вертолетного пропеллера и явно косит под какого-то древнего героя. Даже чертов веер распушился. С чего бы это?

«Мля, — рычит ками. — Наконец-то эта драная выхухоль внимание обратила! Я ей намекаю-намекаю и никакой реакции. Глаза разуй!»

Он хочет сказать, что мне по-прежнему угрожает опасность? Так я и сама знаю. Стоп! Мне звонит офицер Дайити.

— В чем дело?

— Предупредить хочу, что 426-ой Макино-старшего поднял на ноги всех своих лучших людей. На завтра у них что-то назначено.

— Угу. Похороны моего дяди.

«И моя церемония» — добавляю мысленно.

— Прими меры, стало быть.

— Как об этом узнал?

— Ну я же детектив, вообще-то, — как бы извиняется он. — Это несложно.

Да, это чертовски приятно, что Хиро беспокоится обо мне. И Кохей, тоже.

«Я от тебя охреневаю, мелкая ты зараза. Решила замутить трагическую историю? Про любовь между наследниками двух враждующих кланов?»

Да, как-то не слишком оригинально получается, согласна.

«Внезапно вспыхнувшие чувства между гангстершей и копом тоже не самый новый сюжет, кстати» — глумливо ржет ками, поигрывая исполинским призрачным мечом. Фетишист! Так и норовит испоганить девушке весь романтический настрой.

А мне все равно приятно! Все позвонили, все предупредили, проявили заботу. Почти все.

И только один человек не звонит и никаких вестей о себе не подает. И это отчего-то тревожит. Вдруг с ронином что-то нехорошее случилось? Почему я вообще о нем думаю, кто мне скажет?

Сяомэй молчит, никак мои мысли не комментирует. Тогда я дергаю Мелкого, а тот не отвечает. И мало-помалу я зверею. Поддатый Красавчик некстати лезет с воспоминаниями, Жмот вьется вокруг с бумажками, словно мясная муха, брат Ву Линь и тот покоя мне не дает — пытается выклянчить для себя какие-то особые условия отставки.

Смотрю, Чжун Ки снова рядом нарисовался весь из себя такой любезный. Вот, думаю, пора тебе, Красный Шест, начинать отрабатывать свои привилегии.

— Выдели-ка мне пару ребят посмышленей, чтобы я съездила в похоронное бюро, — прошу я его.

— Я и сам могу, для меня это честь.

И ухмыляется так плотоядно. Так-так, тут нужно сразу рога обламывать. Гляжу на него очень серьезно и говорю:

— Брат Чжун Ки, забудь, просто забудь, что я — женщина. Постарайся, потому что незаменимых людей не бывает.

Я не пугаю, я предупреждаю, причем честно и заранее. У главы клана всегда найдутся возможности и желающие, чтобы избавиться от неугодного человека.

— Хорошо, Хозяйка, договорились, — отвечает Чжун Ки, внезапно охрипшим голосом.

Это Сяомэя работа — прошелся призрачным мечом по горлу «Красного Шеста» для закрепления эффекта.

И я еду в компании трех бойцов туда, куда хочу, хотя сама не понимаю, почему именно я хочу именно туда. Может быть, убедиться, что все приготовления сделаны как надо? Не понимаю я себя в последнее время.

Заведение это самое известное в городе, дорогое и престижное. При нем поминальный зал в традиционном стиле. Народу там всегда полно, но на нас (не столько на меня, сколько на парней, которые уж слишком бандитского вида) никто почти внимания не обращает. Оно и понятно, у людей горе. Призраки, а их тут едва ли не больше, чем живых, тоже заняты, они вкушают оставленные им подношения. Вокруг столиков, уставленных мисочками с вертикально воткнутыми в пищу палочками, столпотворение, духи напирают со всех сторон, а посредине сидит ронин… и преспокойно наминает за обе щеки поминальный рис. Вот ведь проглот! И куда оно в него всё помещается? Я только рот успеваю открыть, чтобы наорать на бессовестного обжору, а он уже тут как тут.