Федор слушает Надю со все возрастающим интересом. Теперь он все понимает и, испытывая горячее желание узнать, что произошло потом, готов, как царские дочери, крикнуть: «Продолжайте! Пожалуйста, продолжайте». Поэтому он даже не нашел подходящего момента выразить свой восторг… или задать вопрос, который так и вертится у него на языке.

Вопрос этот был неразрывно связан с воспоминанием о господине Ничто, и определенная мысль настойчиво преследует Федора, так что наконец, не в силах больше сдержаться, он восклицает:

— По правде говоря, мадемуазель, все это очень логично и чрезвычайно убедительно, ваш рассказ объясняет все с предельной ясностью. Однако есть одна вещь, которая меня очень интересует, вернее, она стала настоящим наваждением, когда я думаю о господине Ничто.

— Говорите, господин Федор…

— Так вот, речь идет об этом запахе мокрой собаки, да нет, скорее о тяжелом, устойчивом запахе дикого животного, который сопровождает невидимку…

— Все очень просто… и хорошо, что вы напомнили мне об этой детали, потому что она, несомненно, важна. Вы сами поймете: голый, без всякой одежды — а он должен был оставаться голым, — Егор постоянно жаловался на холод, и, поскольку подобное неудобство должно было ощущаться все сильнее, особенно зимой, моему отцу пришла в голову мысль снабдить господина Ничто, естественно, невидимой шерстью.

— Чем дальше — тем чуднее! Поразительно!

— Это было совсем не трудно! Мой отец, от внимания которого ничто не ускользает, уже давно заметил, что в незначительных дозах пары радия в определенных случаях способствуют быстрому разрастанию волосяного покрова. Я сказала: в некоторых случаях, — поскольку в больших дозах эти пары вызывают полное облысение. Итак, вы догадываетесь, что произошло?

— Да, вот, оказывается, в чем дело! Господин профессор, вероятно, подверг Ничто воздействию паров этого необыкновенного металла и превратил его таким образом в человека-собаку?

— Совершенно верно! Менее чем за неделю Егор благодаря радию стал мохнатым, как настоящая собака, и эта шерсть, покрывая невидимую кожу, оставалась, как и он сам, невидимой.

— Великолепно!.. И вот таким образом господин Ничто мог больше не опасаться сквозняков, морозов, снега и смертельного охлаждения. Этой особенности достаточно, чтобы объяснить его запах sui generis собаки с мокрой шерстью. Но как случилось, что Джеф, наша огромная борзая, такая бесстрашная, испытала, почуяв этот запах, безумный страх, который буквально парализовал ее?

— Видите ли, хотя собаки и не увидели бы Егора, они могли бы учуять его запах. Вот он и подумал, что любые дворовые псы могут погнаться за ним и какая-нибудь жалкая собачонка сможет при случае в него вцепиться. Разумеется, отведать собачьих клыков Егору не хотелось. И вот, чтобы отпугнуть собак, у Ничто появилась весьма оригинальная мысль — обмазать свое тело волчьим салом. Вы ведь знаете, господин Федор, какой непреодолимый ужас волки внушают собакам…

— Да, мадемуазель, неплохо придумано. Этим объясняется испуг огромного гончего пса в тот день, когда господин Ничто убил генерала Борисова и нанес мне столь страшную рану… которая оказалась бы смертельной, если бы не вы!

— Я бесконечно счастлива, что мой отец и я не дали произойти несчастью, виновниками которого мы невольно оказались. Ах, могли ли мы предполагать!.. Нам казалось, что Егор согласился подвергнуться этому опасному опыту из любви к науке… Как мы ошибались! Как только Егор достиг полной невидимости, он исчез из лаборатории, и вскоре мы поняли, кем он был на самом деле. Я осознала тогда, что за его серьезной внешностью и примерной старательностью скрывается одно из тех страшных чудовищ, что являются воплощением духа разрушения.

— Да… духа методичного, безжалостного разрушения, беспощадного уничтожения людей и вещей… полного уничтожения социальных устоев общества, на развалинах которого эти кровавые маньяки намереваются возвести здание будущего общества для обновленного человечества…

— Вот почему он хотел убить императора и совершил ряд преступлений, приведших в ужас всю страну.

— Опасность очень велика, это адская машина, выпущенная в мир… Машина эта тем более опасна, что это живое существо, обладающее способностью мыслить, проникать куда угодно, неожиданно нанести удар с жестокостью, которую ничто не в силах приуменьшить или смягчить! Оно способно обойти все ловушки и засады, обмануть любых сыщиков и уйти от любых преследователей!

— Положение, следовательно, ужасное, и я с тревогой задаюсь вопросом, что мы будем делать.

— Защищаться, мадемуазель Надя! Когда я окончательно поправлюсь?

— Завтра.

— И буду таким же сильным, как и прежде?

— Да.

— Благодарю вас. Значит, завтра я начинаю разрабатывать мою систему защиты, самую лучшую и самую действенную из всех.

— И что же это за система?

— Наступление!

В маленьком доме отца Василия совершенно измотанный господин Ничто собирается лечь на кровать возле потерявшего сознание священника с кляпом во рту. Он надеется воспользоваться несколькими минутами отдыха, как вдруг слышит сильные удары, сотрясающие дверь, выходящую на площадь.

Господин Ничто понимает, что погиб, но тем не менее сохраняет редкое хладнокровие и думает, как ему осуществить совершенно невозможную вещь — бежать из дома священника.

Ночью это было бы делом нетрудным, но сейчас светит солнце, и силуэт призрака, похожий на тень или облако пара, выдаст господина Ничто.

Площадь охраняется, дом окружен, все выходы перекрыты, солдаты стоят плечом к плечу. Невидимке надо пройти через эту человеческую стену… но теперь он уже не обладает абсолютной невидимостью!..

Все эти мысли мгновенно возникают в возбужденном мозгу господина Ничто, страх и смертельная опасность не оставляют ему времени на размышления. Да, следует действовать с молниеносной быстротой, за несколько секунд обдумать план бегства… И пока невидимка мечется по комнате отца Василия, он вдруг замечает маленькую потайную дверь, наполовину скрытую балдахином кровати, вероятно, она ведет в соседнюю комнату. Не важно, занята она или нет… Это выход!

Господин Ничто решает, что через эту дверь он сможет убежать. В мгновение ока он вытаскивает кляп изо рта священника, лежащего по-прежнему неподвижно, потом развязывает ему руки и ноги. «Поп решит, что все это привиделось ему в кошмарном сне».

Прошло уже немало времени после первых ударов в дверь. И вот снова стучат, стучат все сильнее и сильнее. Грубые голоса требуют немедленно отворить дверь и грозят взломать ее.

Затем становится слышно, как о булыжную мостовую грохают ружейные приклады.

Господин Ничто успевает тем временем отодвинуть задвижку потайной двери, приоткрыть ее и просунуть голову в соседнюю комнату. Ах, там никого нет! Он быстро входит в комнату, закрывает за собой дверь и оказывается в маленькой пустой столовой.

Как раз в эту минуту на площади раздаются крики: «Высаживайте дверь!» Слышно, как трещат филенки, с грохотом на части разлетается дверь и в помещение врываются солдаты. Они заполняют всю комнату, трясут несчастного священника, словно мешок с зерном, и орут:

— Ничто!.. Он прячется здесь… Нам нужен господин Ничто! Живой или мертвый! Огня! Мы сейчас подожжем дом! Отвечай, если не хочешь сгореть!

От этого грубого обращения отец Василий приходит в себя, широко открывает глаза и, ничего не понимая, обезумев от страха, бормочет:

— Огонь?.. Ничто?.. Клянусь всеми святыми, я видел его! Он хотел меня задушить… заткнул рот кляпом… связал меня по рукам и ногам… Послушайте… Ах, Бог мой, он опять исчез… и веревок нет… у меня рассудок помутился…

Солдаты громко хохочут, один из них говорит священнику:

— Ты видел невидимку! Ха-ха-ха! Послушай, ты бредишь, отче, ты бредишь, или ты пьян как сапожник.

— Клянусь вам, братцы, я видел привидение! Ах, это ужасно! У меня на шее остались следы его пальцев…