— Встретив Его в первый раз, я подумал, что этот молодой раввин мудр не по годам.

Но, взглянув Ему в глаза, когда Он говорил, я ощутил страх. — Призадумавшись на миг, он

качнул головой. — Нет, не страх. Ужас.

— Но Он же был добрым и милосердным. Так нам рассказывали.

— Это так.

— Как Он выглядел?

— Я слыхал, что от Него исходило золотое сияние, а из уст Его — огонь.

Сила стал вспоминать:

— Однажды, на горе, Петр, Иаков и Иоанн видели его преобразившимся… Но Христос

оставил Свою славу и явился нам в образе обычного человека. Я не раз видел Его. С виду в

нем не было ничего особенно привлекательного. Но когда Он говорил, это было со властью

самого Бога. — Он унесся мыслями в дни, когда сам он еще не повстречал Господа — дни, полные сплетен, перешептываний, вопросов, задаваемых вполголоса, когда священники

недовольно обсуждали что-то, сбившись тесными кучками, в коридорах храма. По большей

части из-за них Сила и отправился в Галилею, чтобы самому посмотреть, кто же такой Иисус

из Назарета. Он чувствовал их страх, а позже — видел жуткую зависть.

Епенет положил руку Силе на плечо.

— Ну, хватит, друзья. Сила устал. Да и поздно уже.

Пока остальные собирались, мальчик протиснулся к нему между двумя мужчинами.

— Можно с тобой поговорить? Еще немножко?

Диана, покраснев, схватила его за руку, извинилась взглядом.

— Сынок, ты же слышал, что сказал Епенет. Пошли. На сегодня собрание закончилось.

Дай отдохнуть человеку, — и потянула сына прочь.

— А можно мы завтра еще придем?

— Потом. Может быть. После работы.

Куриат обернулся к нему.

— Ты ведь не уедешь, правда? У тебя есть слова истины.

— Куриат!

— Он же писал все эти свитки, мама. Он мог записать все, что видел и слышал …

Диана обхватила сына за плечи, проговорила что-то тихо, но на этот раз с большей

твердостью, и увела его прочь.

Епенет благополучно проводил всех гостей. Возвратившись в комнату, улыбнулся.

— А Куриат прав. Хорошо бы тебе все записать.

Сила писал письма чуть ли не всю свою жизнь: его перо наносило на свитки

увещевания и наставления тех, кого вдохновлял Дух Святой. Иерусалимского собора, Иакова, Павла и Петра.

— Я по большей части помогал излагать мысли другим.

— Но ведь если бы ты так же упорядочил свои мысли и чувства, это помогло бы и тебе, разве нет? Ты же страдаешь, Сила. Это очевидно всем. Ты любил Петра и его жену. Любил

Павла. Всегда тяжело терять друга. А ты потерял многих.

— Моя вера слаба.

— Возможно, это самая веская причина поразмыслить о прошлом, — Епенет

посерьезнел. — Ты прожил жизнь, служа другим. Об этом говорят твои пальцы с

въевшимися чернилами.

Наступил самый темный час ночи. Тьма, сокрушавшая дух Силы, сгустилась до

предела. Он посмотрел на свои руки. Они выдают его. Они обязывают.

— Куриат очень любопытен, — мягко продолжал Епенет — Но может быть, это Бог

привел тебя к нам и вложил эту идею в голову мальчишке. Или не может быть?

Сила закрыл глаза. Разве смогу я думать о прошлом так, чтобы оно не раздавило меня?

17

Я полон сожалений, Господь, мне жалко потерянные годы. Это тоже грех?

Епенет развел руками.

— Так мало осталось тех, кто был в Иудее, когда Господь Иисус ходил по земле.

— Все это, увы, слишком похоже на правду, — Сила услышал горечь в своем голосе.

Епенет уселся, сжав руки, с напряженным лицом.

— Я не буду рассказывать свою историю, пока мы с тобой не познакомимся получше, но да будет тебе известно: не только твоя вера испытывается. И что бы ни печалило тебя

вдобавок к смерти друзей, это не сокрыто от Господа. Мы с тобой оба знаем, что Христос

умер за все грехи наши и воскрес из мертвых. Мы имеем обетование вечной жизни по вере в

Него. Мы проведем вечность в присутствии Господа. И все-таки я, как этот мальчик, тоже

жажду знать больше об Иисусе. Столько услышанного нами забывается! Взять хоть эти

свитки. Мы с Патробасом прочитали целых два. Но если завтра ты покинешь нас, сколько из

прочитанного сегодняшним вечером мы будем помнить через неделю? А через месяц? А

наши дети?

— Есть другой, кто взялся писать историю. Врач Лука.

— Я слышал о нем. Это замечательно. Сила, но где он нынче? Он ушел из Рима после

казни Павла, так? Ну, и сколько ждать, пока до нас дойдут его записи?

— Он не один. Многие принимались составлять повествования о событиях прошлого и

о том, что есть сейчас.

— Может быть и так, Сила, только до нас никаких посланий не доходило, кроме этого

письма Павла. Но у нас есть ты! Мы хотим знать, чему ты научился у Петра и Павла. Видеть

этих мужей веры, как видел ты. Они прошли свой путь до конца. А ты проходишь сейчас.

Раздели с нами свою жизнь.

— То, что ты просишь — неподъемный труд! — А я так устал, Господи. Пусть эту

будет кто-нибудь другой.

— Тебе он по силам, — Епенет схватил его за руку. — Ты получишь все, что нужно — по первому требованию! Папирус, чернила, место, где можно работать спокойно, без помех.

Бог благословил меня изобилием, чтобы я был в состоянии благословлять других.

Благослови и ты меня, окажи мне честь, дай послужить тебе. — Римлянин встал. — И да

будет с тобой мир, о чем бы ни попросил тебя Господь.

— Епенет! — окликнул Сила, прежде чем тот оставил его одного. — Нелегко

оглядываться назад.

— Знаю. — Римлянин стоял в дверях, легкая улыбка коснулась губ. — Но, бывает, что

не оглянувшись назад, невозможно двинуться вперед.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сила, ученик Иисуса Христа, свидетель распятия Его, служитель Господа и Спасителя

воскресшего, Иисуса Христа, домашним Феофила. Благодать вам и мир от Бога Отца нашего

и Господа Иисуса Христа.

В первый раз услышал я имя Иисуса в Храме в Иерусалиме. Слухи о лжепророках и

самозваных мессиях были обычны в те дни, и нередко священники призывались их

расследовать. Незадолго до этих событий, некий Февда объявил себя Помазанником Божьим.

Он собрал четыреста учеников, но впоследствии был убит римлянами, а остальные

рассеялись. После него, во время переписи, восстал Иуда Галилеянин. Вскоре и он погиб, и

слушатели его рассыпались. Отец мой предостерегал меня от людей, что растут, как дикие

плевелы среди пшеницы: «Сын мой, уповай на Закон Моисеев. В нем светильник ноге твоей

и свет стезе твоей».

Явился Иоанн Креститель, и толпы народа стали стекаться к нему на реку Иордан, крестясь в покаяние во грехах. Священники пошли расспросить его. По возвращении их мне

случилось ненароком подслушать злые речи в уединенном месте храма.

18

— Это лжепророк, он пришел из пустыни и ест саранчу и дикий мед.

— Этот человек — безумец!

— Он носит одежду из верблюжьего волоса и кожаный пояс!

— Он посмел назвать нас порождениями ехидны! Змеиным отродьем!

— Безумец он или нет, но народ его слушает. И он говорил против нас во

всеуслышанье, вопрошая, кто надоумил нас бежать от грядущего Божьего гнева. С ним

нужно что-то делать!

И сделали, только не священники. Иоанн обличал царя Ирода за прелюбодеяние с

Иродиадой, женой брата его Филиппа. Ирод взял его и заключил в темницу в своем дворце.

Иродиада же устроила пиршество по случаю дня рождения царя и, воспользовавшись

помощью своей дочери, побудила Ирода дать опрометчивую клятву: он обещал девице все, чего ни попросит, если та будет танцевать перед гостями. Ловушка захлопнулась. Девица

потребовала подать ей голову Иоанна Крестителя на блюде и с великой радостью

преподнесла страшный дар своей коварной матери.

Те, кто почитали Иоанна Крестителя Мессией, опечалились о смерти его и утратили

надежду. Иные же говорили, что сам Иоанн указал на Иисуса из Назарета, и последовали