- Прошу, – указав на одну из ванн, предложил вошедший Собакин и стал быстро раздеваться за ширмой своего отделения.
«Ага, я понял: это домашняя баня. Что ж, удобно, хоть и мудрёно. А вот, что там такое на дне лежит? Вода-то совсем рыжая сделалась. Не дай Бог, окрашусь. Может это мыло?» - раздумывал Александр Прохорович, наклоняясь и принюхиваясь к воде.
- Не сомневайтесь. Это хвойный экстракт – для облегчения всего организма, – услышал он за спиной голос Канделяброва. – Смелей, вьюнош, получите удовольствие!
Лежа в пахучей воде и подрёмывая от усталости и удовольствия, «вьюнош» слышал со стороны Собакина плеск воды и голос начальника. Тот поминутно отфыркивался и умильным баском напевал чудну;ю незамысловатую песенку:
Над Москвою тучи ходят,
Ветер яростно шумит.
У красавца удалого
Сердце ноет и болит.
Эх, сердце ноет и болит!
Эх,сердце ноет и болит!
Отчего оно болит?
Отчего уныло?
Всё не радостно ему,
Всё ему постыло!
Эх, всё ему постыло!
Иссушила молодца
Брюсова девица.
В башне Сухаревой он
Сделал чаровницу.
Эх, сделал чаровницу!
Из цветов сложил её
Себе на забаву.
А наш молодец дерзнул
Отобрать любаву.
Эх, отобрать любаву!
Он и деньги предлагал
Немцу – ворожею
Он и смертью угрожал
Брюсу – чародею.
Эх, Брюсу – чародею!
Вредный немец не желал
Уступить девицу.
И запрятал красоту
В башенну темницу.
Эх, в башенну темницу!
Царь прознал о деле том
И призвал злодея.
Брюс сказал: «Она моя!»
И стал чёрта злея.
Эх, и стал чёрта злея!
На девицу дунул он,
Прошептал заклятье.
И исчезла красота,
Сбросив на пол платье.
Эх, сбросив на пол платье!
Разлетелись лепестки
И к ногам упали.
Нету девушки-красы
Сколько не искали.
Эх, сколько не искали!
Позабылось все давно,
Будто и не было.
Только молодцу тому
Всё с тех пор постыло.
Эх, всё с тех пор постыло!
Над Москвою тучи ходят.
Ветер яростно шумит.
У красавца удалого
Сердце ноет и болит.
Эх, сердце ноет и болит!