А назавтра случился настоящий потоп. Крокодильчики сидели дома и смотрели, как заливает Копытолапинск. По улицам вода неслась уже целой рекой.

«Дом не снесет, он на сваях, и крыша не потечет», с удовольствием думала Крокки, но это утешало лишь на время. Дождь барабанил по окнам, не переставая. Так прошла ночь, затем утро, а затем еще несколько дней. Крокодильчики начали впадать в тоску — не в их привычках сидеть, сложа руки.

— Послушай, Крокки, а что нам этот дождь? Или мы не крокодилы. Давай делать «грязевые ловушки».

Дети скинули с себя одежду и прямо с крыльца кинулись в кипящий поток. Вода, нагретая от раскаленного асфальта, была теплая, как парное молоко. И дождь уже не казался таким нудным, он был замечательным! Крокодильчики поплыли прямо по улице, они решили пригласить подружек.

— Эй, змеюки, выходите, — закричал Дилли, как только показался их дом.

Агата выглянула в окно и строго сказала:

— Что за бестактность! Кто позволил тебе к нам так обращаться? Я этого не люблю.

— Я тоже, — поддержала ее Ядвига.

— А разве они не змеюки? — Громким шепотом удивился Дилли, но Крокки толкнула его в бок, и он произнес:

— Извините, девочки, выходите гулять, а про себя он подумал: «А правду любят не все».

Агата с сомнением посмотрела на стремительно несущуюся по улице реку и неуверенно проговорила:

— Ну, не знаю, как у меня с плаваньем.

— Научим, — пообещала Крокки, и змеюки попрыгали в быстрый поток.

Визжа и смеясь, дети барахтались в теплой воде, затем под предводительством Дилли они поплыли к большому тракту делать «грязевые ловушки». Там, где располагались городские ворота, пролегала основная дорога, по которой проезжали горожане, путешественники, да и мало-ли кто. Именно там суждено было появиться огромной грязевой ловушке. Она вымешивалась тут же из чавкающего чернозема, глины и воды. Постепенно дорога, и без того размытая дождями, превратилась в непролазную трясину, но и сами устроители извозились так, что любо-дорого было взглянуть.

— Едут! — Крикнул Дилли, и чумазые чертенята попрятались по близрастущим кустам.

По дороге, не спеша переваливаясь на ухабах, катилась разукрашенная бричка, запряженная тройкой ослов. Путешествующее семейство было на редкость живописным: рыжая дамочка имела меховой воротник, сверкающие одежды, а бусы и серьги весело позвякивали на ветру. Ее спутник имел еще более импозантный вид: он был одет в кожаную жилетку, зеленые шаровары в красный цветочек и котелок, лихо заломленный на рыжую макушку. Их дети вообще никакому описанию не поддавались, стоит ли говорить, что они тоже были рыжие.

Тарантас мирно катился по дороге, а путешественники тихонько пели. Отец семейства аккомпанировал им на гитаре и беззлобно стегал упрямую тройку. Песня была яркая, веселая, получалось у них совсем неплохо. Жизнь была им в радость.

Когда телега достигла грязевой ловушки, этого никто не заметил. Рыжий папаша поторопил кнутиком несговорчивых ослов, и те втащили повозку прямо в жидкий кисель, а заодно и улеглись там, где было поглубже. Пятеро пассажиров ухнули туда же, потому что их кибитка перевернулась.

И что, вы думаете, они стали делать? Ругаться, посылать проклятия или рвать на себе волосы, что испортили такую красивую одежду? Ничуть! Они обрадовались, почти так же, как свинушка Марта, которая попала в «ловушку» прошлый раз. Папаше чудом удалось не уронить в грязь гитару, куда он, впрочем, уронил жену и детей. Рыжий гражданин лег на спину, чтобы было удобнее, и запел:

Рыжий папаша, который очевидно был Луис, продолжал в том же духе. Слова он выдумывал на ходу и пел про все семейство и их приключения, остальные ему дружно помогали. И так им было весело! Весело было даже ослам, выходить из грязи они решительно отказались, даже когда все песни были спеты, а одежда окончательно загублена.

— Вот так семейка! — Восторженно зашептал Дилли. — А помните, как тетя Гэла чуть было не пооткусывала нам головы, а как визжал пеликан Пеле, что испортил оперенье.

А рыжие уже плескались в чистой воде и сушили одежду. С трудом им удалось помыть даже ослов. Луиза и девочки, очевидно Мисс и Маркиза распустили свои великолепные золотые волосы, и солнце быстро вернуло им утраченную пушистость.

— Жаль, что пришлось именно их извалять, они такие славные, — с раскаянием проговорила Крокки.

— Они этого не узнают, ведь мы не расскажем, — успокоил ее брат. — И вообще пора плыть по домам.

На следующий день Копытолапинск гудел, как улей. На главной площади разместился цирк, а на самодельной сцене выступала красавица Луиза и ее рыжий выводок. Они пели и танцевали, потом их сменил Луис, он показывал фокусы. Из его котелка появлялись ленты, цветы и даже живой петух, странно похожий на петуха свинушки Марты.

Затаив дыхание, крокодильчики наблюдали, как Луис ездил на одноколесном велосипеде задом наперед и при этом играл на гитаре и пел частушки. Затем натянули тонкую веревку, и Маркиза в нежно-розовом платье легко впорхнула на нее, как бабочка. Она танцевала на узком канате, балансируя при помощи хвоста. Как же она была красива! В конце выступления танцовщица высоко подпрыгнула вверх и, выполнив тройное сальто, легко приземлилась, отвесив публике изящный поклон.

Рыжие артисты никому не давали скучать. Изобретательный Луис предложил пари. Повалив набок деревянную бочку и уложив сверху доску, он впрыгнул туда сам и принялся жонглировать тремя куриными яйцами, да так ловко, что успевал еще и подпрыгивать. Тому, кто решится повторить подобное, он обещал вдесятеро больше денег, чем тот поставит.

Дилли решил сразу попробовать и положил перед Луисом 10 звериков. Но не то, что жонглировать, он даже стать не сумел на шаткие качели и свалился под громкий смех окружающих.

Кто только не пробовал повторить маневры рыжего жонглера — все тщетно. Зато публика нахохоталась вдоволь.

Еще один конкурс назывался «покорми мышку», стоил он 15 звериков и заключался в том, что на большом столе было проделано несколько норок, и нужно было положить угощение в любое отверстие, и к чьей приманке бежала мышка, тому и доставались все деньги.

Мышкой оказалась толстая белая крыса Марго. Каждый из детей выбрал для себя норку и положил то угощение, которое считал самым вкусным: Крокки — кусок копченого окорока, Дилли — ломтик сыра, Агата — сладкое пирожное, остальные тоже не поскупились. Рыжий Луис запустил «мышку». Она медленно шла между лунками, тщательно принюхиваясь, но так ничего и не тронув, скрылась в пустой норе. Все деньги, а также все сладости и вкусности достались рыжему семейству. Остальные разочарованно вздохнули.

— Да она просто сыта! — Возмущалась Крокки.

— А, может, ей просто заклеили рот, ведь совершенно немыслимо, чтобы даже самая сытая крыса прошла мимо таких угощений, — предположил Дилли, но ничего не поделаешь, начинало темнеть, пришлось разойтись по домам, чтобы наутро прийти снова.

Чего только не вытворяла рыжая семейка. Луиза предсказывала судьбу, Лисс и Мисс показывали кривые зеркала, Маркиза танцевала, Луис пел песенки и сочинял их про всех желающих, устраивал конкурсы, так, что последние деньги горожан оказывались у него в кармане. Казалось, его выдумкам не будет конца, но опять стемнело.

— Объявляю на завтра самый главный фокус, — громогласно заявил рыжий.

Позевывая, крокодильчики поплелись домой в ожидании этого «завтра». А на следующее утро они вместе с остальными жителями Копытолапинска увидели главный фокус — площадь была пуста. Обрывки бумаг, веревок и прочего мусора беспокойно гонял ветер, а больше ничего не было. Город сразу поскучнел. Последняя проделка оказалась самой обидной. Дилли вывернул карманы и присвистнул — пусто. На Кикурляндию денег опять не было.