***

В годы репрессий хасиды Ленинграда тайно собирались на праздники в доме ребе Авраама Плоткина, и он говорил им: "В старое время лошадей "призывали" в армию, а после нескольких лет службы списывали и продавали крестьянам. Лошадей ожидал тяжелый труд, недостаток корма, и вскоре ничего не оставалось от былой красоты и осанки. Но заслышав звуки военной трубы и цокот копыт, клячи преображались и словно говорили своим видом: "И мы когда-то служили в кавалерии..." Так и мы, некормленные, замученные жестоким хозяином, едва заслышим звуки трубы хасидского праздника, как выпрямляем согнутую спину и снова чувствуем себя частью гордого и веселого хасидского племени".

Борьба с языком иврит. Закрытие школ с преподаванием на иврите. Запрет на издание книг. Театр "Габима"

1

В каждой национальной культуре большевики выделяли две составляющие – прогрессивную и реакционную‚ буржуазную и пролетарскую. Буржуазную культуру следовало подавлять‚ а пролетарскую всячески поддерживать‚ построив на классовых принципах. Захватив власть‚ большевики начали борьбу с "реакционной" культурой‚ а точнее‚ с чуждыми мнениями и убеждениями‚ которые не укладывались в ложе официальной идеологии‚ и дальновидные люди прозревали непоправимые последствия‚ неумолимо ведущие к "обнищанию духа".

Н. Бердяев‚ философ (1918 год): "Русская революция одержима страстью к уравнению‚ она движется черной завистью ко всякому... качественному преобладанию... (Происходит) подбор худших и низвержение лучших. Грозит опасность гибели нашего культурного слоя..."

М. Горький (1918 год): "Большевизм – национальное несчастье‚ ибо он грозит уничтожить слабые зародыши русской культуры в хаосе возбужденных им грубых инстинктов..."

Из свидетельства сестер милосердия Красного Креста (1920 год‚ киевская ЧК): "Ужасно было‚ если приводили кого-нибудь очень одухотворенного‚ очень светлого. Тогда мы знали‚ что это обреченный на смерть. Все культурное‚ выделяющееся‚ высокое большевиков задевает. В них ненасытная потребность истребить все лучшее..."

Сотни тысяч эмигрантов – представителей образованной части российского общества – покинули страну во время Гражданской войны‚ что привело к ощутимым интеллектуальным потерям. Затем большевики начали избавляться от неугодных писателей‚ философов‚ ученых‚ и В. Ленин требовал: "Т. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров‚ помогающих контрреволюции... Изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу".

В конце 1922 года изгнали около трехсот виднейших ученых‚ среди которых оказались философы Н. Бердяев‚ С. Булгаков‚ Л. Карсавин‚ О. Лосский‚ С. Трубецкой, С. Франк‚ литераторы и публицисты Ю. Айхенвальд‚ А. Изгоев‚ М. Осоргин‚ историк С. Мельгунов. Одних высылали насильно‚ другие покидали Россию нелегально‚ переходя границу с соседними странами или пробираясь по льду Финского залива‚ рискуя провалиться под лед и быть застреленными пограничниками. Уходили на несколько лет‚ не более‚ в надежде на кратковременное пребывание в эмиграции‚ пока не рухнет ненавистная власть‚ но вернуться суждено было немногим.

И. Шмелев‚ писатель-эмигрант: "По-моему‚ лучше временно быть без России‚ чем в ней жить с затянутым ртом‚ с заплеванной душой и со связанными руками‚ питая даже признательность за то‚ что тебя терпят и дают хлеб‚ пока ты ходишь с покорной головой‚ – а только поднял – выгонят или в мурью кинут". (Из словаря В. Даля: "Мурья – лачуга‚ конура‚ землянка‚ тесное и темное жилье‚ пещерка"; здесь, очевидно, камера‚ тюрьма.)

По окончании Гражданской войны подвели итоги и подсчитали наконец‚ какие жертвы пришлось заплатить за политические и социальные изменения в стране. Современники свидетельствовали: "Не только в материальном‚ но и в духовном смысле мы стали жить упадочно и убого. Мыслительная реакция на все происходящее вокруг стала у большинства элементарнее и примитивнее. Люди спустились на несколько ступеней вниз по лестнице духовной культуры..." – "Большевизм держится рабством. Рабы доктрины палками вбивают ее рабам духа... Раб или на веру все принимает, или‚ раз сорвавшись с цепи‚ все авторитеты и истины‚ не исключая таблицы умножения‚ валит в мусорную яму..." "Ни жизни, ни Бога: один страх..."

Советские лидеры уделяли серьезное внимание внедрению большевистской идеологии. В 1922 году было создано Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит) с отделениями по всей стране‚ чтобы "ликвидировать литературу‚ направленную против советского строя"‚ а через год при Главлите появилось Главное управление по контролю за зрелищами и репертуаром (Главрепертком). Так образовалась государственная система предварительной цензуры: ни один спектакль или концерт‚ ни одна газета или книга не могли увидеть свет без разрешения Главлита и Главреперткома – вплоть до рекламного объявления‚ программы спектакля‚ пригласительного билета на торжественное заседание‚ наклейки на коробке спичек. Выступления конферансье на эстраде‚ клоуна в цирке‚ Деда Мороза и Снегурочки на ёлочном представлении также требовали согласия цензора. Запрещалась критика советской власти‚ пропаганда каких-либо идей‚ не соответствовавших официальной идеологии‚ восхваление прежнего образа жизни; из книг и статей вымарывали слова – молитва‚ Бог‚ Христос‚ святые угодники. Изымали не только идеологически "порочные" произведения – особое внимание уделяли "нерегулируемому подтексту" в литературном или драматургическом произведении‚ который мог привести советского человека к нежелательным выводам и обобщениям.

Цензура не пропускала из-за границы книги‚ "проводившие чуждую и враждебную пролетариату идеологию"‚ даже литературу для детей "с восхвалением старых бытовых условий". Библиотечные фонды были тщательно просмотрены‚ огромное количество книг уничтожили либо перевели в специальные хранилища‚ откуда их выдавали читателям по особому распоряжению.

В. Вересаев‚ писатель (1925 год): "Общий стон стоит по всему фронту современной русской литературы: "Мы не можем быть самими собою‚ нашу художественную совесть все время насилуют‚ наше творчество все более становится двухэтажным: одно мы пишем для себя‚ другое – для печати"... Такое систематическое насилование художественной совести даром для писателя не проходит".

Устранение "чуждой" культуры распространилось и на евреев – недаром Ленин провозглашал: "Борьба против всякого национального гнета – безусловно да. Борьба за всякое национальное развитие‚ за "национальную культуру" вообще – безусловно нет..."

2

После Февральской революции появились по всей стране школы и вечерние курсы для изучения языка иврит‚ работали драматические студии на этом языке и детские кружки "Пирхей Цион" ("Цветы Сиона"). Общество "Тарбут" ("Культура") готовило учителей и воспитательниц детских садов‚ содержало во многих городах детские сады и народные школы с преподаванием на иврите‚ в которых обучалось до сорока тысяч учеников. Печатали на иврите учебники по школьным предметам‚ книги для чтения для детей и юношества‚ литературные сборники‚ справочники, словари и научные труды.

В мае 1917 года проходила в Москве конференция "Любителей древнееврейского языка", на которой поэт Х. Н. Бялик сказал: "В изгнании мы утеряли все: нашу родную землю‚ Храм‚ но не утратили нашего языка... За долгий период скитаний по свету народ вынужден был облегчить свою ношу: не в силах удержать все‚ он отдал многое за "малое‚ стоящее много". Так поступает человек‚ который опасается разбойников: отдает все имущество за одну жемчужину‚ а ее проглатывает. Эта жемчужина – язык наш... Тысячи евреев‚ отрекшихся от еврейства в средние века‚ прежде всего отреклись от иврита и вскоре перестали быть евреями... Так будем же хранить нашу душу. Наш язык – язык души нашей!"