Пожалуй, в отечественной истории не найдется другого персонажа, которому навешивались бы подобные ярлыки. «Вешатель». И этим все сказано. Это позорное прозвище прочно связывается с именем Михаила Николаевича Муравьева, бывшего главным начальником Северо-Западного края в 1863–1865 годах. Его обвиняют в жестоком подавлении польского восстания, называют палачом Литвы и Беларуси, безжалостным русификатором, приписывают желание уничтожить всякое культурное своеобразие белорусского народа. И эти догмы переходят из статьи в статью, из учебника в учебник. Казалось бы, все ясно — черная личность, антигерой белорусской, да и российской истории. Но не все так просто. Ведь большинство современников называли 1860-е годы в Беларуси «Муравьевской эпохой». В крае в его честь открывали музеи, его ангелу-хранителю посвящали храмы и часовни, на его имя шли десятки и сотни благодарственных адресов, Муравьева почитали спасителем Отечества, сравнивали с Кутузовым. Так каким же он был, Михаил Николаевич Муравьев? Какова его роль в нашей истории? Отрицательный он персонаж или положительный? Попробуем разобраться.

Михаил Николаевич родился 1 октября 1796 года в семье капитан-лейтенанта Муравьева, затем генерала, основателя Московской школы колонновожатых, на основе которой позже будет создана Академия Генерального штаба. Муравьевы, первые упоминания о которых относятся к XV–XVI векам, происходили от древнего рязанского рода Аляповских и имели одинаковый герб с другой дворянской фамилией Пущиных. Известность к семейству приходит в XVIII веке, когда его представители немало способствовали укреплению России. В XIX веке на историческую арену выйдет целая плеяда Муравьевых. Брат Михаила Николаевича — Николай стал полным генералом и отличился в Крымскую войну взятием считавшейся неприступной турецкой крепости Карс, за что и получил прозвище Карский. Еще один Муравьев прославился освоением Дальнего Востока, и государь даровал ему титул графа Амурского. Михаилу Николаевичу суждено было стать Муравьевым-Виленским.

Юный Михаил воспитывался в училище при Московском университете, а затем в Школе колонновожатых, проявлял великолепные способности к точным наукам, отличался аналитическим умом. В 15 лет основал Московское общество математиков, в дальнейшем он станет одним из лучших русских преподавателей высшей математики, вице-председателем Русского Географического Общества. С юных лет М.Н. Муравьев умел сочетать тягу к теоретическим познаниям с удивительной деловой хваткой. Так, став смоленским помещиком, он создал образцовое хозяйство и оказал большую помощь губернии в предотвращении голода. Во время Отечественной войны 1812 года Муравьев проявил себя как храбрый офицер, отказавшись быть при свите императора и отправившись в действующую армию. В легендарном Бородинском сражении он был ранен, по излечении участвовал в заграничных походах русских войск.

С 1815 года М.Н. Муравьев преподает математику в Школе колонновожатых, которой руководит его отец. В это же время он женится на Пелагее Васильевне Шереметевой, происходившей из славного дворянского рода. Нужно сказать, что даже недруги признавали поразительные качества Муравьева-семьянина, и это во времена, когда галантные похождения были весьма популярны в аристократической среде. Но Михаил Николаевич недаром слыл подлинно православным верующим человеком, неукоснительно соблюдавшим все обряды нашей Церкви.

В период своей преподавательской деятельности М.Н. Муравьев сблизился с декабристами. Незаурядный ум, эрудиция, авторитет боевого офицера позволили ему быстро выдвинуться в этой среде. В 1816 году он вступает в «Союз спасения», а вскоре становится членом Коренной управы «Союза благоденствия», составляет устав этого общества. Но уже в 1820 году молодой Муравьев отходит от деятельности в тайных обществах. Данный поступок нельзя рассматривать как измену «идеалам молодости». Михаил Николаевич никогда не разделял революционных идей декабристов, а мысли о республике и, тем более, цареубийстве казались ему не только недопустимыми, но и кощунственными. Он присоединился к кружкам, в которых состояли его знакомые и родственники, однако вскоре увидел стремительную политизацию обществ, ставших тайными и заговорщическими. Муравьев пытался бороться с этим, подвергал критике Пестеля, самого радикального из декабристов. Осознав, что движение окончательно вступило на неприемлемую для него дорогу, он оставил его ряды. Тем не менее, после восстания на Сенатской площади Михаил Николаевич был арестован и несколько месяцев провел в Петропавловской крепости. Поскольку Следственная комиссия по делу декабристов руководствовалась принципом «Стараться более всего отыскивать не преступников, а невинных», М.Н. Муравьев был освобожден, возвратился на службу и вскоре стал вице-губернатором в Витебске, а в 1828 году назначен могилевским губернатором. Именно с этой поры его жизнь оказалась неразрывно связана с Беларусью. Во время польского мятежа 1830–1831 годов М.Н. Муравьев сделал все от него зависящее, чтобы не допустить мятежников в Могилевскую губернию. Уже тогда его поразило и возмутило обилие антироссийского и пропольского элемента в государственной администрации всех уровней. Он попытался изменить ситуацию, но не банальными увольнениями, а реформированием системы подготовки и обучения будущих чиновников.

Реакция властей на разумные предложения Муравьева была несколько странной. Его переводят губернатором сначала в Гродно, затем в Минск, ну а вскоре в Курск, далекий от «польских интриг». В белорусских губерниях правительство ограничилось полумерами. Отменили действие Литовского Статута и унифицировали законодательство, повелели шляхте документально подтвердить свое право на дворянство, закрыли Виленский университет, отчего образование в крае не пострадало, поскольку тут же был открыт университет Св. Владимира в Киеве, а также широко распахнули свои двери для выходцев из Северо-Западного края столичные вузы, правда, этой возможностью сумели воспользоваться, в основном, шляхтичи. Самым существенным шагом стала отмена позорной церковной унии. Но сохранилось землевладение польских помещиков, а также их подавляющее влияние в административной и культурной сферах. Так что зрели условия для нового мятежа.

Способности М.Н. Муравьева не могли быть не замечены, и с 1839 года начинается его стремительная карьера в центральных органах власти. Директор Департамента податей и разных сборов, управляющий Межевого корпуса, председатель Департамента уделов, член Государственного совета, а с 1857 года министр государственных имуществ. Принято малевать Михаила Николаевича ретроградом, противником освобождения крестьян, крепостником. Однако именно он на заседании Главного Комитета по крестьянскому вопросу воскликнул: «Господа, через десять лет мы будем краснеть при мысли, что имели крепостных людей». Он не противился, а лишь только сомневался в деталях отмены крепостного права, и своими неудобными вопросами, своим воистину охранительным консерватизмом способствовал выработке адекватных ситуации условий дарования крестьянам свободы с тем, чтобы не столкнуть Россию в бездну пугачевщины. Тем не менее, даже небольшого несогласия с ближайшим окружением Александра II оказалось достаточно для отставки М.Н. Муравьева.

Либералы праздновали победу. Вдогонку, казалось, поверженному великану посыпались гнусные обвинения и оскорбления. Был вброшен слух о казнокрадстве как причине отставки. Якобы М.Н. Муравьев, отправляясь в поездки по России, получал командировочные (прогоны) по трем ведомствам. Столичные зубоскалы его так и называли «трехпрогонный министр». При этом они забывали, что М.Н. Муравьев действительно возглавлял три ведомства — государственных имуществ, уделов и межевое. Любопытно, что эту «утку» запустил не кто иной, как И. Огрызко, поляк, создатель петербургского подполья сепаратистов, затем один из руководителей восстания 1863–1864 гг. Необоснованные обвинения в коррупции были особенно болезненны для Михаила Николаевича, бывшего ярым противником этого зла. В свое время он составил «Записку об уничтожении в присутственных местах взяточничества», в которой проанализировал причины данного явления и определил некоторые меры по его искоренению. Обвинения в коррупции были настолько абсурдны, а ложь так очевидна, что либералы всех мастей перешли просто на откровенную ругань в адрес М.Н. Муравьева. В травле участвовали весьма одиозные личности. Например, князь П.В. Долгоруков, писатель-неудачник, промотавший состояние, и сбежавший за границу, откуда издевался над своим бывшим Отечеством. Или, скажем, Н.Г. Чернышевский, который, как известно, пробудил целое поколение революционеров-террористов.