…За июль месяц «Богатырь» выдал 67 тысяч пар галош.
— Ваше мнение, товарищи, какие будут дополнительные соображения? — спросил Дзержинский.
— Есть решение, начнем действовать, — отозвался Лихачев.
— Начнем действовать, появятся соображения, — добавил Пятницкий.
— Мы конспираторы, Феликс Эдмундович, — улыбнулась Людвинская. — Про пас теперь и чекисты ничего знать не будут.
Тихий Шварц не сказал ни слова.
Горстка товарищей начинает работать в подполье. Они будут жить вместе со всеми — и в то же время особняком. Хочешь не хочешь, а думай о разгроме, — иначе ведь не настроишь себя действовать соответственно. Ты видишь красный флаг над Моссоветом, но представляй, что там уже трехцветное добровольческое знамя. Ты помнишь, что па Лубянке Дзержинский, но представляй, что та муже палачи Антанты и Деникина. Знаешь, что в Кремле Ленин и Совет Народных Комиссаров, но представляй, что там уже новый царь, Антон Первый, как теперь называют Деникина, там сенат и синод, а оклемавшийся после нападения патриарх Тихон служит панихиду по большевикам.
Представляй — и начинай жить иначе, ходи по своим улицам, как по чужим, предвосхищая заранее, как здесь будут рыскать жандармы и как в Гнездниковском переулке снова расположится охранка и поразведет шпиков по всей Москве — ловить тебя и твоих соратников.
Ты не только сам перестройся, по и других перестрой, организуй подпольщиков — сапожников в лавке на бойком месте, провизора в аптеке, извозчика на Тверской, учительницу в народной школе. И пусть они живут в советской столице, среди советских людей, но живут себе на уме, будто нет здесь ничего советского, все изгнано, упрятано, разбито…
Парадокс, но под врагом легче уходить в подполье, чем при своей власти. Там — тайком от чужих, здесь — тайком от своих. Сам у себя под стражей. Как ты ни закален, ни опытен, а потребуется особая изощренность и новый опыт.
Все они стойкие, мужественные, закаленные, Загорскому хотелось похвалить их, приободрить, они даже представить себе не могут, какие они замечательные товарищи, но он сдержался, чувствуя — похвала неуместна, получится, будто ты ждал от них меньшего, мало верил и не очень надеялся.
А задача у них, в общем, безрадостная.
Он заговорил, подбирая слова, чтобы не допустить сожаления, горечи:
— Мы обеспечиваем себе тылы. Мы готовимся жить дальше в любых, самых невероятных ситуациях. И в этом свидетельство нашей неукротимости и жизнестойкости. Но, готовясь уйти в подполье, мы вместе с тем должны еще больше мобилизовать силы для обороны Москвы. Три месяца назад, в июне, Феликс Эдмундович, как вы знаете, обратился в МК и в Моссовет с предложением создать единый центр для руководства всей партийной, советской и военной работой в столице. Полагаю, что сейчас, назрела необходимость в создании такого центра.
Дзержинский кивнул, сказал:
— Мы обсуждали с Ильичом и этот вопрос — о создании временного оперативного штаба в Москве для обороны и борьбы с контрреволюцией. Работа чекистов вам известна, за два года раскрыто несколько десятков крупных заговоров. «Всероссийский монархический союз», «Орден романовцев», «Сокольническая военная организация», «Объединенная офицерская организация». Чего стоит заговор Локкарта с иностранными послами. Кроме белогвардейцев еще и эсеры, левые, правые, меньшевики, анархисты. Буквально на днях раскрыта в Москве белогвардейская организация «Национальный центр». Они готовили мятеж в Москве к приходу Деникина. Восемьсот офицеров имели оружие и даже снаряды для артиллерии. Ведем следствие. Кроме того, в последнее время совершено несколько вооруженных нападений на банки в Москве и в Туле, что также говорит о разветвленной антисоветской организации. В июле ограблена касса рабочего кооператива на патронном заводе в Туле на миллион рублей. 12 августа — грабеж Народного банка в Москве на Долгоруковской, 18 августа — Народного банка на Большой Дмитровке, и опять взято около миллиона рублей. В конце августа снова грабеж банка в Туле, на три с половиной миллиона. Вероятнее всего, оживились анархисты. Положение крайне напряженное. ЦК направил к нам на работу Вячеслава Рудольфовича Менжинского. По решению Моссовета создается Комитет обороны Москвы. Наблюдение за энергичным и быстрым проведением всех мер по охране города поручается секретарю МК Загорскому, председателю Моссовета и председателю ВЧК. Таким образом, в Москве начинают действовать еще два комитета — обороны и перехода в подполье. — Дзержинский встал. Поднялись и «подпольщики».
— Что ж, товарищи, потягаемся теперь, чья возьмет, — сказал Загорский. — Кому работать, а кому в отставку, нашему комитету или вашему.
Комитет подполья начал свою работу, Комитет обороны — свою.
Москва объявлена на военном положении, с 23 часов вводится комендантский час.
Приказ: вооружить не менее тысячи коммунистов и перевести их в казармы. В течение двух недель обучить их стрельбе, ружейным приемам, ведению уличного и полевого боя. Через две недели — следующую тысячу коммунистов в казармы.
В каждом районе создан оперативный штаб, назначены: руководитель разведки (для выявления паникеров и вражеских агитаторов в местах скопления людей), начальник патрулей, заведующий охраной оружия и складов, заведующий санитарной частью.
Приготовлены сирены для подачи общей тревоги. Задачи Комитета обороны:
патрулирование во всех районах Москвы; усиление охраны Кремля, советских учреждений и огнескладов;
создание автомобильных баз, приведение в боевую готовность бронемашин;
борьба с бандитизмом и дезертирством; улучшение быта красноармейцев, улучшение санитарного состояния гарнизона, изготовление мыла, сбор соломы для матрацев;
сбор топлива, сбор шинелей, сбор утильсырья.
МК вынес решение: обязать коммунистов Москвы, всех и каждого, оказывать всемерную помощь Московской ЧК.
Всем членам МК, членам райкомов, а также коммунистам со стажем выдать мандаты с правом немедленного задержания и ареста лиц, ведущих подрывную работу.
Готовить партийную неделю — меры по новому пополнению партии. Ряды коммунистов в Москве поредели, как передовая цепь в штыковой атаке, — остался один коммунист на сто жителей. У старых и новых членов партии будут одинаковые привилегии: первому винтовку в бою, первому лопату на субботнике. И еще одна привилегия — висеть на фонарях, если войдет Деникин.
23 сентября «Известия ВЦПК» и «Правда» поместили обращение ко всем гражданам Советской республики и связи с ликвидацией «Национального центра»: «Знайте, что всякий, кто посягнет на республику пролетариата, будет истреблен без всякой пощады. На войне, как на войне. За шпионаж, пособничество к шпионажу, участие в заговорщической организации будет только одна мера наказания: расстрел».
Длинный список расстрелянных, 66 человек. Кадеты, члены Государственной думы, барон, князь Оболенский, князь Андроников — личный друг Николая Романова и Гришки Распутина, четыре генерала, офицеры, юнкер, два студента, профессор Петровской сельскохозяйственной академии, шпионка-учительница, шпионка-актриса…
Шестьдесят шесть! Они не были обречены на смерть ни происхождением своим, ни титулом. Они имели возможность не только сохранить себе жизнь, но и помочь народу приблизить победу. Ведь командует же Восточным фронтом бывший полковник царской армии Сергей Сергеевич Каменев. Командует армией бывший прапорщик Тухачевский. Комапдует дивизией бывший унтер-офицер, георгиевский кавалер Чапаев. И профессор Тимирязев своими средствами отстаивает революцию…
В том же списке — меньшевик Розанов. Чекисты взяли его па квартире шпиона Штейнингера. «ВЧК постановила: гражданин Розанов виновен в преступлении, караемом по законам революции расстрелом. Ввиду того, что он действовал по постановлению своих товарищей по партии, дело его выделить и направить к доследованию на предмет обнаружения его соучастников по партии…»
На следующий день состоялась общегородская партийная конференция в «Метрополе», в зале с фонтаном. 224 человека с правом решающего голоса. Открывает конференцию Загорский. Руководство собранием поручается Исполнительной комиссии МК. Председательствует Пятницкий. Период величайшего напряжения на всех фронтах. кроме Северпого. Потеряли Курск. На Востоке после успехов период отдач. В Петрограде сосредоточиваем башкирские части, чтобы иметь крепкий кулак против Финляндии. Прорыв Мамонтова, семь тысяч сабель. Деникин угрожает Орлу и Туле. «Нам легче оставить Москву, чем Тулу», — заявил Троцкий. В зале гул.