Узнав, что я в Москве, мои школьные друзья организовали встречу в чьей-то большой квартире на Ленинском проспекте. Пришло больше половины класса. Было странно видеть столько лиц из своего детства внезапно повзрослевшими.

Дяди и тети, которые когда-то были моими невинными советскими одноклассниками, очень много пили, очень громко смеялись, говорили сальности. И с каким-то ожесточением вели самые скучные разговоры – когда они заканчивались, наступала минутная глухая тишина, в течение которой все ерзали, потом кто-то рассказывал анекдот, и тогда скучные разговоры шли по второму кругу. Я даже не в состоянии точно назвать тему, вокруг которой все время крутилась наша беседа. Если отступали от общих детских воспоминаний, то либо в сторону половой, либо в сторону экономической жизни. Сергей Егоров выглядел единственным, которому было интересно что-то кроме этого.

Он был одним из моих ближайших детских друзей. Мы лепили из пластилина армии и города и устраивали грандиозные сражения с использованием катапульт. Снаряды – шарики, обильно начиненные головками от спичек, – горели, безжалостно расплавляя пластилиновых бойцов противника и оставляя после себя ужасную вонь. На вонь сбегались родители, и нам здорово влетало.

Теперь же оказалось, что Сергей проявлял живой интерес к религии. Он сказал, что принадлежит к православной церкви, но в то же время взглядов придерживается самых широких. Интересовался он и жизнью в Израиле. В какой-то момент он вытащил меня на лестничную клетку покурить.

–  Ну, как там ваши оккупированные территории? Говорят, что заселение проходит успешно?

– Если бы так, – горестно заметил я, поморщившись от слова «оккупированные» (за этим словом хорошо слышалась антиизраильская пропаганда, мы называли территории «освобожденными» или «контролируемыми»). – Приехали чуть ли не миллион человек, а расселились все на той же прибрежной полоске.

– А как же американские санкции? Они же наложены как раз из-за заселения территорий!..

– В этом-то и весь бред. Никто территорий репатриантами не заселял, ничего для них там никто не строил. В общем порядке кто пожелает, селиться может, но проектов по заселению не существует...

И дальше я выплеснул все, что было на сердце. Что мол лучше бы Америка числилась в открытых врагах Израиля, чем в таких «друзьях», которые только подножки ставят и репутацию портят.

– Да ладно! Брось! Вы селитесь на оккупированных территориях совершенно незаконно. И чего же вы при этом хотите? Чтобы вас на руках качали? Здесь закономерно все. И не только США — все вас за это осуждают.

– Мы селимся в Иудее и Самарии совершенно законно. Во-первых, по мандату Библии, а во-вторых, по мандату Лиги Наций. Про 6 и 7-й параграфы слышал? Там ясно указано, что евреи имеют право свободно селиться на всей территории Палестины.

– Вспомнил про Лигу Наций! Теперь, кажется, ООН все решает.

– К твоему сведению, ООН не отменила это решение Лиги Наций. Евреи имеют законное право селиться на территории Иудеи и Самарии, а тот, кто этому препятствует, нарушает действующий международный закон.

– Чего же тогда никто этот закон не отменяет?! – недоверчиво пробурчал Сергей.

– Это значило бы пересмотреть весь Устав ООН. Кто станет из каких-то там евреев ящик Пандоры открывать? Проще соврать. Все по Геббельсу: чем наглее вранье, тем охотнее в него верят.

В этот момент шумная компания затащила нас обратно за стол.

Выбравшись, наконец, на улицу, мы зашли в какой-то сквер и проболтали часа полтора, сидя на скамейке.

Сергей стал расспрашивать меня об иудаизме, какие в нем существуют направления и к какому из них я себя отношу? Я рассказал ему о «вязаных кипах», о религиозном сионизме, о раве Аврааме Ицхаке Куке, бывшем первым главным раввином Израиля еще в подмандатной Палестине, рассказал, что он считал светский сионизм частью процесса Избавления, а светская культура, по его учению, содержит в себе искры Божественного света.

Однако, уяснив, что при всей своей открытости религиозные сионисты не отказались ни от одного «еврейского обряда», Сергей впал в некоторое раздражение.

– Не могу поверить, что кто-то в наше время, – эти слова он произнес с особым ударением на слове «наше», – может всерьез относиться к ветхозаветным заповедям: не есть свинину и воображать, что этим он становится ближе к Богу!.. Ты хоть Новый завет-то читал?  – скосился он на меня.

Нельзя сказать, что многие йешиботники могут похвалиться близким знакомством с христианскими источниками. Но в библиотеке моих родителей русская Библия присутствовала, и в свое время я действительно заглянул в «Новый завет».

– Читал, – честно ответил я.

– Ну и как впечатление?

– С некоторыми оговорками, положительное. Но только все, что там выдается за «новое», на самом деле хорошо забытое старое. Практически все поучения, приведенные в Евангелиях, я встречал в наших источниках.

– И заповедь подставлять вторую щеку?

– В книге пророка Иеремии «Эйха» сказано: «подставь бьющему щеку». Посмотри там в третьей главе... По-моему, в Евангелии просто собран и отражен тот моральный план, который общий и для иудеев, и для народов. Для христиан, точнее.

– А зачем какой-то другой план нужен, кроме этого общего, морального, очевидного для всех нормальных людей?

– Народам он, наверное, действительно не нужен. Тора дана только евреям, как народу - священнику.

– Господи ты Боже мой! Какой-то ты отсталый стал! Тора – это временный ограниченный закон, который Иисус Христос демонстративно нарушал.

– Не знаю, откуда ты это взял. Евангелия, во всяком случае, ни о каких нарушениях не сообщают... Почитай Флуссера.

– Ну как же не сообщают? Иисус исцелял в субботу, не омывал рук...

– Исцелять в субботу вовсе не запрещено! А обычай омовения рук перед будничной трапезой в качестве закона утвердился уже после разрушения Храма, то есть после 70 года новой эры. Да и как ищущий Бога еврей может не соблюдать Тору? Это же нонсенс.

Сергей молчал, как будто обдумывая мои слова, я решил, что он услышал меня, и, вдохновленный этим, стал говорить то, что не доверил бы первому встречному:

– В Торе скрыта тайна Всевышнего, Тора – это Божественная инженерия. Знал бы ты, с какой ревностью евреи постигают эту премудрость! В йешивах учатся по четырнадцать – шестнадцать часов в сутки, а ведь Гемара, если ее учить, как положено, со всеми комментариями — сложнее любой светской науки. Сам я, во всяком случае, ни с чем более сложным не сталкивался.

– Божественная инженерия, говоришь? – повторил за мной Сергей. Выражение это ему явно понравилось, но по какой-то странной ассоциации направило ход его мысли в совершенно другую сторону. Сергей начал рассказывать мне о карме и астральных телах.

Пора было уходить, но Сергей потащил меня в общежитие к своим друзьям, которых описал как университетскую группу ведущих интеллектуалов, опережающих свое время.

Все интеллектуалы оказались в сборе. В комнате, куда мы вошли, находилось человек десять, было страшно накурено, причем женщины курили, а мужчины терпели. Все бурно о чем-то спорили и нашего прихода не заметили, лишь двое вяло кивнули головами Сергею. Мы молча присели на кровать. Я прислушался, удивляясь тому, что совершенно перестал понимать русскую речь. Несколько раз прозвучало слово «примордиальная традиция».

В какой-то момент кудрявый молодой человек вытащил журнал, в котором печаталась книга «Царь мира» некоего Рене Генона, и стал делиться впечатлениями.

– Понятие «Царь мира» – это одно из самых «примордиальных» понятий, которое присутствует во всех древних религиях и культурах. К этому Царю восходят все традиции, причем в нем всегда отмечаются два аспекта – священнический и собственно царский; священнический аспект ассоциируется с мостом, высшим выражением которого служит радуга. Связь с центром осуществляется посредством глубинных пещер…, – излагал молодой человек.