Может, я справлюсь.

Возможно, у меня не будет выбора.

— Я не собираюсь сдаваться, — тихо говорю я. — Я растеряна, да, сегодня я сорвалась, но я не сдамся.

— Дело не в физическом противостоянии, Лара. Речь идет о гораздо большем. Этот ублюдок будет целиться в твои слабые места. Ты можешь драться, это факт, но ты боишься насилия, ты пасуешь перед ним, и он рассчитывает на это. Если я прав, то он сделает меня своей целью, чтобы помучить тебя.

— Я ему не позволю, — вызывающе говорю я. — Я сделаю что угодно, но не позволю ему, Ноа.

Он вздыхает в темноте.

— Ты не можешь изменить себя, Лара.

Я замолкаю.

— Мы оба знаем, что могу.

На это у него нет ответа.

— Ты хоть примерно представляешь, что мы будем делать? — спрашиваю я, меняя тему после нескольких минут молчания.

— Я все еще пытаюсь понять. Я не знаю, как он следит за нами, но могу гарантировать, что это так.

— Думаешь, он нас слышит?

— О, да, этот ублюдок нас слышит. Наверное, сидит сейчас там и дрочит от радости. Тупой ублюдок.

Я сглатываю. Как кто-то может нас слышать, видеть, а мы об этом не знаем? Слышать каждое слово, всё, о чем мы говорим.

Он всегда будет на шаг впереди нас.

— И как же нам тогда перехитрить его? — спрашиваю я.

Ноа наклоняется ближе, так близко, что я вздрагиваю. Убирает волосы с моей шеи и шепчет так тихо, что я едва слышу:

— Даже самая крутая техника не услышит шепота.

Я дрожу. От его дыхания на моей шее искры бегут вниз по позвоночнику и оседают где-то внизу живота. Я закрываю глаза и сглатываю, затем киваю и отстраняюсь.

После мы оба молчим.

Что тут скажешь?

Я подношу чашку с кофе к губам, и руки дрожат от возбуждения, когда я наблюдаю, как они засыпают рядом друг с другом.

Он напряжен. Он знает, что я его вижу и слышу. Он просто не знает как, и это убивает его.

Да, он таков, любит контроль. Ему нравится знать, что у него все под контролем, и он не может понять меня.

Более того, он зол. На меня. И на себя, но в основном на нее. Он пытается не злиться, но он там — гнев. Похож на кипящий котел, медленно булькающий, пока в конце концов не грянет взрыв.

И когда они начнут противостоять друг другу, это будет именно то, чего я хочу.

Из-за него она сомневается в себе. Чувствует себя слабой. Жалкой.

Мне не нужно ее ломать, он сделает это за меня.

И он будет понимать, что это — часть моей игры, но ничего не сможет с собой поделать.

С моих губ срывается смешок. Еще два дня, мои милые игроки, и мы начнем.

Еще два дня.