— Ты любишь искусство, Эден. Все это… — начала Мэлли.

— Пусть Райна станет следующим оборотнем! Мэллори никогда прежде не видела ее такой раздраженной. Эден бросилась прочь, гости недоуменно смотрели ей вслед. Почувствовав, что что-то не так, Тим сделал музыку громче. Кэмпбелл внесла в гараж торт, украшенный шоколадными музыкальными нотами. — Твои танцы во время выступлений чирлидеров исполняются под музыку, а Мэллори теперь поет, — пояснила скрытую символику Кэмпбелл. — Это в последний раз я играю в хорошую маму и пеку вам торт. Теперь вам до конца марта придется довольствоваться хот-догами. Все запели: «С днем рождения!» Настроение Мэллори снова поползло вверх. Пока Кэмпбелл разрезала торт, Тим заявил: — Я только что узнал, что для Мэллори приготовлен еще один подарок. Он улыбнулся Куперу Кардиналу. Парень был слишком темнокожим, чтобы заметно покраснеть, но, несмотря на это, создалось впечатление, что ему дохнули огнем в лицо. — Все, кто не любит плохую музыку, может сейчас встать и выйти, — рассмеявшись, заявил Купер. Тим принес ему табурет и одолжил гитару, ту самую, на которой играл еще в колледже. — Я немного учился играть в школе… В этой песне всего два аккорда. Папа Мэллори был настолько добр, что одолжил мне гитару, а мой отец научил меня этой песне, которая была стара уже в то время, когда он был еще молод. Автор песни — Джон Себастьян. Думаю, вы ее никогда прежде не слышали. Это замечательная песня. Прошу быть снисходительными к моей игре. Купер несколько минут сидел, перебирая струны гитары, а затем, засмеявшись, сказал: — Кажется, я ее настроил. После первых аккордов Купер запел. Его голос был выше и звонче голоса Мэллори.

Она была одной из тех девочек, которые появляются по весне.

Одного ее взгляда хватило, чтобы он забыл все, что хотел сказать. Он увидел сегодня эту малышку и теперь не может ни о ком другом думать. Люди скажут, что через несколько лет они достигли бы подходящего возраста, Но какое это имеет сейчас значение? Если он будет ждать, то умрет, потому что Он увидел сегодня эту малышку и теперь не может ни о ком другом думать…

Мэллори никогда не плакала в присутствии посторонних — за исключением того дня, когда «услышала», как, испугавшись за свою жизнь, Мередит истошно кричит, застигнутая Дэвидом врасплох. Сейчас же две слезы медленно скатились по ее щекам, а Мэлли даже не удосужилась их вытереть. Голос Купера звучал мягко и изысканно, как все было мягким и изысканным в этом молодом человеке. А какая милая, печальная песня! Как же слова этой песни похожи на ее собственные мысли! Мэллори не видела, как другие девочки бросают на нее завистливые взгляды из-под ресниц. Она не отводила глаз от Купера. Когда юноша закончил петь, Мэллори на глазах у всех чмокнула его в щеку.

Мерри остановилась около нее и без тени сарказма в голосе сказала: — Ничего романтичнее я прежде не слышала, Стер. Она принялась разворачивать свои подарки, и гости сгрудились возле нее. Мэллори направилась было на свежий воздух, но Кэмпбелл была не из тех матерей, с которыми такое проходит. — Мередит права. Красивая песня, — сказала она Куперу, когда тот передавал ей гитару Тима. — Мне было столько же, как сейчас Адаму, если не меньше, когда я ее впервые услышала. — Спасибо, миссис Бринн. — Мэллори — очень наивная девушка. — Не такая уж наивная, — ответил Купер. «Наслаждайся моментом! — приказала себе Мэллори, наблюдая за тем, как на лице матери недоверие сменяется гневом, а гнев переходит в ярость. — До двадцати лет после шести вечера меня из дома уже никогда больше не выпустят». — Я не о том… Если бы я имел подлость воспользоваться… Она ведь… протеже Эден. Сестру я боюсь больше, чем вас… без обид… Я всего лишь хотел сказать, что Мэлли умнее, чем многие в ее возрасте. К облегчению Мэллори, другие гости отошли подальше. Кэмпбелл обдумывала услышанное. — И то верно. Случившееся год назад изменило ее. — Мэлли хорошо разбирается в людях. — Согласна. Мэллори иногда мыслит по-взрослому, но ей всего лишь четырнадцать лет. — Пожалуйста! Лучше убейте меня! — прошептала девочка. — Мама! Купер уезжает в Бостон через два дня. Не думаю, что он собирается похитить меня и жениться, прежде чем взойдет солнце. Мы друзья. Может, перестанешь читать ему мораль? — Я мораль не читаю, — сказала Кэмпбелл. — Я просто хочу, чтобы он знал: Шекспир был прав, когда заявлял, что «избыток чувств не приведет к добру»[19]. — Ух ты! На этот раз Шекспир! Замечательно! Я не собираюсь совершать самоубийство. Мама, пожалуйста! Это же вечеринка! — Я ценю чувства Мэллори, миссис Бринн. Как я понимаю, это для нее… необычно. Впервые… Нет! Не в том смысле впервые! Впервые она увлеклась парнем. Я бы не… Я слишком уважаю Мэллори. Кэмпбелл жестким взглядом уставилась на Купера. — Ладно. Я тебе верю. Надеюсь, ты меня не разочаруешь. Она развернулась и направилась к Мередит и Нили, которые жадно прислушивались к разговору. Чуть замедлив шаг, она бросила на ходу:

— Очень трогательный подарок на день рождения, Купер.

Позднее тем же вечером они стояли под снегопадом. Юноша приподнял подбородок Мэлли и поцеловал ее в губы. Потом пожелал ей спокойной ночи и пообещал, что они непременно увидятся перед его отъездом.

— Ты прекрасно держался в присутствии мамы. Никто не смеет ей перечить. — Я страшно вспотел, пока с ней разговаривал, — признался Купер. — Теперь я понимаю, от кого у тебя такой характер. Побег

Обитатели Риджлайна неспешно проживали последние холодные деньки.

Лыжники радовались тому, что снег остается глубоким, каждый день освежаясь легкой порошей. Почти никто не помнил тех времен, когда около двух футов снега могли лежать на земле более двух месяцев без того, чтобы таять и превращаться в слякоть. Близнецы Бринн вытащили свои беговые лыжи и уговорили отца подарить им новые ботинки, так как за прошедшие три года прежние уже стали маловаты. Они катались по полям недалеко от дома дяди Кевина, взбирались на невысокие холмы и съезжали с них, а после, уставшие и вспотевшие, как никогда после бега, заскочили к тете Кейт проведать двоюродных сестер и брата. Тетя угостила их чаем с ароматом тыквы, печеньем и апельсинами. Потом они покатались на землях семьи Кардинал, решив попробовать, а как там спускаться с холмов. Но ничто не могло утомить Мэллори до такой степени, чтобы она перестала думать. Каждый день она первым делом проверяла содержимое почтового ящика в ожидании письма от Купера. Ничего. Мэллори зря прождала весь январь. Почему в «Бостон-Фландерс» не разрешено переписываться по электронной почте? Почему считается, что писать письма на бумаге — это часть классического образования? Чушь собачья! Если бы Купер мог переписываться по электронной почте или ему разрешалось иметь мобильный телефон, они могли бы общаться хотя бы раз в день! На День святого Валентина вместо прикольной поздравительной открытки Мэллори получила «гарвардскую» почтовую открытку, на которой молодой парень в красном спортивном свитере с надписью «Я все равно не буду там учиться» стоял, прислонившись к колонне. На обратной стороне почерком Купера было написано:

Мое сердце витает в вышине, куда бы ни завела меня моя дорога. Я не позволю ему опуститься. С любовью, К.

Эден убеждала ее не волноваться. Просто мужчины не любят писать длинные письма. Она уговаривала Мэллори не торопиться писать Куперу.

— Пусть помучается неизвестностью, — советовала Эден. — Купер считает, что все женщины готовы упасть к его ногам. «Это уж точно», — подумала Мэллори. Она все же писала Куперу длинные письма, но потом складывала их в деревянную сувенирную шкатулку, которую ей подарили в десять лет. Она и не собиралась отправлять их.

В последнее время Мэллори усиленно занималась английским языком, надеясь получить по нему высший балл. Длинными послеобеденными часами она пересматривала серии «Главного госпиталя» 1984 и 1985 годов, думая над тем, что по собственному желанию может перенестись в любую серию любого дня любой недели любого года вплоть до 1990-го, за несколько секунд изменяя жизни персонажей сериала. А еще она работала над хоровыми партиями и сольным выступлением для весеннего концерта.