Кейси линканулся как всегда неожиданно — я совершал экскурсию по порноресурсам сети и не собирался отвлекаться. А тут вдруг его морда загораживает мне всю картинку.

— Алоха, Айс! Как жизня? — энергия так и прет.

— Чего тебе? — недовольно буркнул я, сворачивая его изображение до минимальных размеров.

— Радуйся! На завтра есть работа, — на мое недовольство он не обратил внимания.

— Уже начал, — равнодушно ответил я, однако поинтересовался: — Какая?

— Короче, Димон сбросил нам этот заказ за пять процентов. Сам он с пацанами сваливает на Чайковскую монтировать сетевые ретрансляторы между тамошними высотками. Прикинь, на сотне гигабит что можно ворочать? Халява — их вешать как нефиг делать, а бабла кидают…

Я его перебил:

— Ты чужое бабло не считай, — тут я отвлекся посмотреть на то, что происходило на мониторе. К первой стриптизерше вышла вторая и они начали такой забойный петтинг, что мне стало как-то не до работы.

— Але, гараж, — Кейси постучал по объективу своей камеры.

— А? Чего? — я зло отрубил канал и уставился на напарника. — По делу давай.

— Метро «Городня», прямо около станции сороковка стоит зеркальная. Надо зеркалить швы.

— Что, отваливается?

— Ага. Там фигня такая — когда строили, зеркалку брали нулевку, она дешевле. Сказали, типа здесь ниже нуля все равно не опустится. А в эту зиму, помнишь, морозы какие были?

— Кажется, минус десять даже было…, — припомнил я прогнозы.

— Вот. Зеркалка со швов у них и осыпалась. Не вся, правда, но так даже хуже.

— Старую отдирать будем? — я мысленно поморщился, не люблю это занятие.

— Будем. Там все просто — у них девайсы специальные есть. Ультразвуковые. Ими шов обрабатываешь и зеркалка осыпается, только щекой смахивай.

— Это гут, — я обрадовался, — А новую наносить кистью?

— Да ты отстал от жизни, — заржал Кейси, — из баллончика напыхаешь и готово!

— Сколько платят?

— По баксу за метр. Не фонтан, конечно, но метров триста за день стопудово сделаешь.

— Так. Когда начинать?

— Завтра и начнем. С местным завхозом я договорился — крыша и электричество будет, девайсы и материал уже там. С нас только снаряга, бери стопятидесятки, а то соток не хватит. За мной заезжай в четыре.

— Чего!? — я посмотрел на него, как на придурка. — Откуда ты упал? Во столько не встают.

— Фигня — раньше кончим.

Было тихо и по-утреннему свежо. Я стоял на парапете престижного сорокаэтажного жилого дома в микрорайоне Городня. Носки рабочих кроссовок немного выступали за край сто тридцатиметровой пропасти под ногами, но вниз я не смотрел. Я смотрел на восток. Туда, где за широкой лентой Волги, за темным морем леса на том берегу вставало солнце. Все-таки здорово, что Костя вытащил меня в такую рань! Я попытался вспомнить, когда я встречал восход солнца и получалось, что было это почти год назад на Кавказе, когда мы вставали еще затемно, чтобы успеть на маршрут, пока не растаял наст.

Там, за рекой, кончались владения огромного мегаполиса под названием Большая Москва.

Отсюда граница прослеживалась четко — покрытый свечками высоток правый берег Волги отделялся блестящей полоской от зеленого левобережья. Конечно, цивилизация там не кончалась — кроны сосен скрывали под собой разноцветные крыши коттеджей состоятельной части населения Большой Москвы.

Я перевел взгляд вниз. Под моими ногами беззвучно ползли букашки машин и автобусов.

Звук на такую высоту не поднимался. Приглядевшись, я смог увидеть и людей, спешащих на работу. Отсюда они выглядели еле различимыми точками на сером асфальте. Муравьи. Нет, у муравьев вид сверху не такой. Есть такие жучки, которые собираются кучей и бессистемно плавают по воде — это уже ближе.

— Эй, ты там прыгаешь или как? — это Кейси прикалывается, изображает из себя спасателя. А я, значит, самоубийца. Хм…

— Достал, — я обернулся к нему лицом.

И прыгнул спиной вперед.

На самом деле необязательно лететь все сорок этажей. Метра достаточно. Я подтянулся за край крыши и рывком выбросил себя наверх.

— Не получилось, забыл страховку отстегнуть, — виновато сказал я.

— В следующий раз не забывай, — Кейси не впечатлился шуткой, сам сколько раз показывал.

Рабочее место промальпиниста принципиально не меняется вот уже почти сотню лет. Доска на веревках. На доске, собственно, я и сижу. Основная, грузовая, веревка уходит строго вверх.

Есть еще две вспомогательных, они же страховочные, для перемещения в горизонтальной плоскости.

Снаряги на удивление немного — работа простая. Тупая, сидячая работа, как люблю повторять я, когда меня спрашивают, где и кем я работаю. Тот самый ультразвуковой девайс напоминает пистолет с такой широкой плоской штукой на конце ствола и весит около двух килограммов. Еще есть щетка и целый мешок с баллонами зеркалки. Но их все равно не хватит, придется спускаться еще раз.

На стене здорово. Огромная зеркальная плоскость, в которой отражаются облака, небо, дома, зелень, река. И тишина, только ветер шелестит где-то в веревках. Но это, пока народ не пооткрывал окна и не включил музыку. Этим обычно занимаются подростки и юные девицы. От их любимой музыки почему-то тянет блевать.

Да, работа тупая и нудная. Зато я сам себе хозяин — если не хочу работать — не беру заказ.

Могу выбирать то, что больше нравится. Могу сорваться в горы, если надоест. Могу не вставать ни свет ни заря. А расплачиваются за это мозги. Они не работают.

Провести по шву резонатором. Смахнуть пыль. Нанести зеркалку. Спуститься ниже.

Провести по шву резонатором… Хорошо еще, что зеркалка мгновенно полимеризуется, иначе пришлось бы вывешиваться повторно.

Вот, блин, выполз.

Этажом ниже открылось окно и какой-то небритый мужик в майке высунулся покурить.

Прошло не меньше трех минут, прежде чем он разглядел в метре от себя висящие веревки. Еще минута ушла, чтобы сообразить задрать голову вверх. Взгляд его уперся в подошвы моих кроссовок.

— Бля! — выдохнул он. Я проигнорировал, продолжая работать.

Он долго соображал, что же ему делать. Его терзало любопытство, хотя смысл моей работы был понятен и пятилетнему ребенку. Пока он думал, я спустился на уровень его окна. Тут он решился:

— Слышь, командир…

Я вопросительно посмотрел на него.

— Ты швы, что ли, красишь? — наконец придумал он.

Поразительная догадливость! Кто бы знал, как достали меня такие мужики! Всей их фантазии хватает лишь на то, чтобы задавать глупые вопросы типа что ты делаешь, не страшно ли и сколько платят. Затем начинается хвастовство, что он или его брат-сват-сын тоже не лыком шит.

А напоследок у каждого оказывается, что надо обязательно промазать шов-покрасить рамы — прибить подоконник-помыть окно. Все с важным видом обещают не обидеть. Их пыл гаснет после того, как я сообщаю цену — сколько за вывес, за осмотр, за материалы, за работу, за договориться с крышей и так далее.

— Да, я покрываю швы зеркальным составом, — настолько вежливо ответил я, что другой бы на его месте задумался, а хочу ли я разговаривать.

— И че, не страшно? — соригинальничал мужик. Начинается, подумал я с отвращением.

— Я бы посоветовал вам закрыть окно, — по-прежнему вежливо сказал я. — Понимаете, старый зеркальный состав содержит в себе частицы стекла и может вызвать весьма неприятные последствия при попадании в верхние дыхательные пути, — я посмотрел прямо в глаза мужику, отчего на его лице отразилась тревога, пока смутная, ибо фразы он явно не понял. — Окно закрывай! А то стеклом надышишься и в больницу увезут, — уже не так вежливо рявкнул я.

— Понял, понял, — засуетился он, — сейчас… — Окно захлопнулось.

Я криво ухмыльнулся. На самом деле зеркалка имела полимерную основу и не содержала стекла в принципе.

— Вот ты говоришь, что собираешься бросать высотку, — говорил мне Костя, когда мы прервались на обед, устроившись в тени лифтовой шахты прямо на крыше, — а чем тогда станешь заниматься?