— Но ведь Хелен-то об этом не знает. Она-то ни с кем кроме него не встречается. И к тому же, отсутствие морального права на ревность еще не означает, что человек и в самом деле не станет ревновать, — рассудительно заметила Джулия. — Нет, конечно, я согласна, что все это маловероятно, но Хелен решила, что все было именно так. Она сказала мне, что если Барри не позвонит ей до понедельника, то тогда она сама позвонит ему и выскажет все, что она думает по этому поводу.

— Ты и вправду считаешь, что это она вытащила его вечером на спортплощадку? — задумчиво спросил Рей. — Думаешь, это она позвонила ему по телефону?

— Все может быть. В утренней газете написано, что незадолго до того, как он ушел из общежития, ему кто-то позвонил.

— И потом в него стреляли…

— Но ты же не думаешь, что это сделала Хелен! — Джулия с неподдельным страхом смотрела на него. — Это просто невероятно! Да Хелен боготворит его, она готова целовать землю, по которой ступали ноги ее драгоценного Барри.

— Ну разумеется, я не считаю, что в него стреляла Хелен, — сказал Рей. — Она бы побоялась и в руки взять пистолет, не говоря уж о том, чтобы спустить курок, и к тому же она по уши влюблена в Барри. Я просто думаю вслух, пытаюсь взвесить все факты и доводы.

— Но если это все-таки Хелен звонила ему, — продолжала Джулия, — то об этом звонке должен был знать кто-то еще. Как ты справедливо заметил, Барри не отличался особой верностью. Кто знает, какие у него еще могли быть дела? Ему ничего не стоило приударить за кем-нибудь из университетских девчонок, а у тех могли оказаться свои чересчур ревнивые воздыхатели — как знать? Да и версию об обыкновенном совпадении, простой роковой случайности, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Кто знает, может быть, по городку действительно шлялся какой-нибудь придурок и просто палил по сторонам, нисколько не заботясь о том, что может в кого-то попасть. Ведь такое тоже иногда случается.

— Бывает и такое, — согласился Рей. — Но только странное какое-то совпадение, особенно если принять во внимание тот факт, что трое из нас получили, мягко говоря, не совсем обычные послания. А ведь это Барри вел машину той ночью.

— И он единственный, кто не получил никакого напоминания о том происшествии. По крайней мере, насколько нам известно, он не получал ничего.

— Кроме пули в живот, — подсказал Рей.

Эти слова прозвучали как приговор и словно застыли в чистом и прозрачном весеннем воздухе, пронизанном мягким светом ласкового солнца. Наступило тягостное молчание.

Джулия зябко поежилась.

— Ладно, — тихо проговорила она, — раз уж ты настаиваешь на этой версии, то давай представим на минутку, что тот, кто подстрелил Барри и тот придурок, что разослал нам все эти дурацкие записки, вырезки и картинки — одно и то же лицо. Стало быть этот человек знает — или подозревает — как именно было дело. Но в таком случае, зачем ему понадобилось ждать так долго? И зачем, скажи на милость, было затевать всю эту канитель, когда единственное, что ему надо было сделать, так это пойти и заявить на нас в полицию?

— Мне это тоже непонятно, чего ради ему понадобилось выжидать. — Рей покачал головой. — Что же до всего остального… что ж, наверное он просто ненавидит нас. Ненавидит настолько, что желает прикончить непременно собственноручно, вместо того, что отдавать это дело на откуп властям.

— И кто бы это мог быть? — дрогнувшим голосом спросила Джулия.

— Полагаю, тот, кому этот парнишка был очень близок и дорог.

— Его родители?

— Не исключено. Представляю, что стало бы с моими предками, случись со мной что-либо подобное, или с твоей мамой… Но тут опять перед нами встает тот же самый вопрос — зачем понадобилось ждать так долго. Если его родители сумели каким-то образом разузнать — хотя лично я не представляю, как им это удалось — то почему они выжидали почти целый год, прежде, чем что-либо предпринять?

— И каким образом они могли узнать о звонке Хелен? Если это и в самом деле звонила она. Ведь точно мы этого не знаем.

— Ну выяснить это не составит большого труда, — отмахнулся Рей. — Нужно будет просто спросить у нее. И как только к Барри в больницу разрешат пускать посетителей, то от него мы сможем узнать гораздо больше. Ведь не исключено, что он даже видел того, кто в него стрелял.

— Это ночью-то? В темноте?

— Но ведь тот, кто стрелял, его видел, не так ли? А значит, там должно быть достаточно освещения, чтобы можно было прицелиться.

— Хелен сейчас еще на студии, — вздохнула Джулия, взглянув на часы. — Обычно она возвращается домой часов в пять. Давай тогда попозже заедем к ней и обо всем ее хорошенько расспросим.

— Отличная идея, — согласился Рей. — А до того у нас с тобой есть еще целый полчаса свободного времени. Можно, например, пойти прогуляться по берегу, как в старые добрые времена. За прошедший год я часто вспоминал об этом месте. Наверное, это глупо… в том смысле, что там, в Калифорнии, со всеми ее белоснежными песчаными пляжами, морскими далями, вдруг вспоминать о том, как здорово было здесь, как пахло в воздухе сосновой смолой, как под горой журчал ручей и… и… моя девушка была со мной.

Он и сам понимал, что зашел слишком далеко. Он видел, как нахмурилась Джулия при этих словах.

— Нет, — отрезала она. — Слушай… дай мне лучше эту твою вырезку, а?

— Ту заметку о дорожном происшествии? — Он уже успел убрать ее обратно в бумажник, и теперь снова сунул руку в карман, неторопливо извлекая из него кожаное портмоне и так же не спеша открывая его, как бы ненароком делая так, чтобы Джулия увидела собственную фотографию, улыбающуюся из-под прозрачной пленки. Этот снимок был сделан около года назад. На нем она была в джинсах и в свободной рубашке. Длинные волосы распущены по плечам, а в глазах скачут озорные смешинки.

Теперь же, протягивая ей вырезку, Рей с содроганием понял, как изменился ее взгляд с тех пор, как была сделана эта фотография. Веселые огоньки погасли в них, казалось, навсегда, а печальный взгляд красноречиво говорил о том, что его обладательнице не до смеха.

Джулия осторожно взяла у него заметку, стараясь сделать так, чтобы их руки не соприкоснулись, после чего старательно расправила сложенный листок.

— «… сын мистера и миссис Майкл Грегг, — вслух прочитала она, — проживающих по адресу 1278 Морнингсайд-Роуд-Нортист». Это же совсем недалеко отсюда. Это одна из тех маленьких дорог к югу от того места, где это все случилось.

— Наверное, так оно и есть, если мальчишка возвращался домой из гостей.

— Рей… — она сделала глубокий вдох. — Я хочу съездить туда.

— Куда?

— К нему домой.

— Ты что, спятила? — недоуменно спросил Рей. — Чего и кому ты хочешь доказать да еще столь дурацким способом?

— А чем это хуже твоей идеи приехать сюда. Ты же сам твердишь о том, что мы должны взглянуть правде в лицо, сбросить этот камень с души и понять, наконец, что происходит. А если мы съездим туда, то у нас будет возможность побывать у него дома и поговорить с его родителями.

— Поговорить с его родителями! — Рею показалось, что он ослышался. — Ты хочешь сказать, что мы должны просто припереться туда, позвонить в дверь и сказать: «Здравствуйте, мы двое из той компании, что находилась в машине, переехавшей вашего сыночка, и теперь нам хотелось бы задать вам несколько вопросов и узнать ваше мнение об этом?» Да у тебя, видать, совсем уже крыша съехала!

— Ты прекрасно знаешь, что ничего подобного я делать не собираюсь, — резко одернула его Джулия. — И я еще не выжила из ума. Мы же сами пришли к заключению, что люди, имеющие больше всех оснований ненавидеть нас — это мать и отец мальчика. Но как мы сможем подтвердить или опровергнуть это предположение, так и не встретившись с ними?

— Ты же сказала «поговорить с ними».

— Да, поговорить, но совсем о другом. Я подумала… слушай, Рей, а может, нам просто постучаться в дверь их дома, представиться и сказать, что у нас сломалась машина? Мы бы могли попросить разрешения позвонить от них по телефону. Если они не делали того, в чем мы их подозреваем, то они так никогда и не узнают, кто мы такие на самом деле. Для них мы останемся всего лишь парочкой подростков, заехавших в горы, у которых возникли проблемы с возвращением обратно.