Моисей Кохланидис рассказывал, что один турок из села Ахьявуды ограбил церковь и не только забрал все церковные сосуды, но ещё и содрал с оклада Евангелия всё серебро, а само Евангелие бросил на пол. Фарасы пришли в возмущение. Староста села рассказывал, что когда люди увидели Евангелие на полу, то все бросились искать того нечестивого турка. Отец Арсений, между тем, был совершенно спокоен и другим говорил, чтобы не переживали, потому что вор придёт сам, еле передвигая ноги. Через несколько дней вора приводят к Хаджефендису и просят, чтобы он помолился и исцелил его. Кроме того что в святотатца вошёл бес, у него ещё и парализовало нижнюю часть тела, так что он уже не ходил на ногах, а едва их волочил. Все священные сосуды были возвращены в церковь, и впредь он больше не воровал.

Но отец Арсений не стал его исцелять сразу, а оставил так в назидание туркам, чтобы они почитали наши церкви. И, действительно, все турки в округе были в страхе. А когда происходил обмен населением, то, как говорит Василий Каропулос, отец Арсений, проходя через Ахьявуды, помолившись, исцелил того турка от беснования и паралича.

Продромос Езнепидис рассказывал, как однажды в село прискакало множество турок–четов. Сам Продромос в это время лежал больной в постели, страдая от лихорадки. Он оказался в тяжёлом положении, потому что как староста отвечал за людей. Он приказал, чтобы его отнесли к Хаджефендису. Увидев его в таком состоянии и узнав, что в селе четы, Хаджефендис не стал открывать даже свою тетрадку с молитвами. Он взял, не теряя времени, цераступи (вощёный фитиль для лампад), благословил и обмотал им правую руку Продромоса, сказав: «Иди, храбрец, Христос с тобой, выгони турок, чтобы не смели приходить к нам в село». После этих слов болезнь оставила Продромоса, он собрал молодых мужчин и без каких‑либо потерь изгнал четов из села.

Он же рассказывал, как в другой раз в Фарасы опять пришли турки–четы. Мужчин в селе практически не было: одни работали на дальних полях, другие разъехались.

Продромосу пришлось собрать мальчишек и расставить вдоль укрепления, чтобы турки подумали, что в селе много людей. Потом он всех их разогнал по домам, чтобы успели спрятаться. Несколько стариков и те потом разбежались. Продромос остался один, полный решимости умереть, но не пустить четов в село. Он бесстрашно сражался, но у него закончились патроны, и турки взяли его в плен. Продромоса связали и повели в его собственный дом, на террасе которого уже была приготовлена виселица. Его стали мучить, принуждая отдать спрятанное имущество. Внезапно Продромосу пришла на ум одна мысль. Он сказал туркам: «Я всё храню у Хаджефендиса».

Турки, не теряя времени, повели его к отцу Арсению. Увидев перед собой связанного старосту, отец Арсений вознегодовал. Он стал поносить турок, даже назвал их «погаными», требуя, чтобы они развязали пленного. Главарь шайки пришёл в ярость от слов святого и выхватил кинжал, чтобы убить Хаджефендиса. Тогда отец Арсений сказал ему:

— Опусти свою усохшую руку.

И вот чудо! Рука турка безжизненно повисла, и кинжал его упал на землю. Увидев это, остальные бандиты пришли в страх, а главарь со слезами стал просить, чтобы Хаджефендис его исцелил. Отец Арсений, перекрестив, исцелил руку. Старосту развязали. Отец Арсений сурово обличил разбойников и запретил им впредь появляться в селе. И, действительно, с тех пор ни одного человека из этой шайки в селе больше не видели.

Анестис Караусоглу рассказывал, что однажды к Хаджефендису привели одну немую турчанку из Эндинуды. Она лишилась дара речи от горя и слёз. Неизвестные похитили её дочь, и бедная женщина не знала, что с ней сталось, жива ли она?

Немая остановилась в доме Хекима, по соседству с домом Хаджефендиса. Туда его и попросили прийти, чтобы помолиться о больной. Отец Арсений сразу пошёл, прочитал молитву, и к женщине вернулся дар речи.

Ещё он рассказывал, что у одного крупного промышленника из Аданы по имени Косма Симеонидис жена страдала бесплодием. Он послал Хаджефендису одно её платье, чтобы отец Арсений помолился. Он, совершив молитву, отослал одежду назад. Женщина стала носить её и в своё время родила.

Стефан Захаропулос рассказывал, как однажды четверо курдов[21] пришли грабить Хаджефендиса. В это время отец Арсений сидел на шкуре и читал. Он видел, как воры открыли дверь, но, не промолвив ни слова, продолжал читать, пока те шарили по всем углам, в надежде найти золотые монеты. Ничего не найдя, воры собрались уходить, а один из них взял два одеяла, лежавшие в углу. (Эти два одеяла составляли всё имущество отца.) И вот что тут произошло. Они не могли найти дверь, чтобы выйти из кельи. Как слепые, они ходили взад–вперёд по келье, не видя двери. Так как своим хождением они мешали отцу Арсению читать, он сам показал им, где дверь, но они всё равно не видели и продолжали тыкаться туда-сюда. Тогда отец Арсений встал и, взяв за руку одного курда, сказал:

— Вот дверь, которой выходят воры и отправляются в преисподнюю!

Только тут они увидели дверь, раскаялись и попросили прощения. Отец Арсений простил их, и они ушли. Потом эти курды рассказывали своим соплеменникам о том, что с ними произошло: «Аман, Аман! Не ходите воровать у Хаджефендиса. В келью зайдёте, а дверь, чтобы выйти назад, не найдёте».

Соломон Коскеридис рассказывал, что однажды к Хаджефендису принесли одну парализованную турчанку. Он помолился над ней, и она исцелилась.

Иоанн Киркалас рассказывал, как однажды на Фарасы напало много турок–четов. Они схватили двенадцать самых богатых жителей села и потребовали от их семей выкуп в пятьсот золотых лир, пообещав зарезать пленных, если их требование не будет выполнено. Ещё они предупредили фарасиотов, что любая попытка освободить пленников будет иметь самые плачевные последствия для самих пленных: их зарежут, прежде чем вступить в бой.

Фарасы всколыхнулись. Люди постарше старались сдержать порыв молодых, чтобы те не сделали какой‑нибудь глупости, а женщины взяли детей и побежали к Хаджефендису, который был для них единственной надеждой, — ведь турок было много, говорят, где-то человек триста восемьдесят, и все хорошо вооружены.

Узнав о случившемся, отец Арсений велел старосте достать все деньги из церковного ящика. Там оказалось около пятидесяти лир. Взяв эти деньги, отец Арсений вместе с двумя старцами смело отправился в логово четов и потребовал для переговоров главаря. Тот вышел довольный, думая, что принесли пятьсот лир. Едва завидев главаря, отец Арсений стал бранить его:

— Бога ты не боишься! Совсем стыд потерял! Откуда этим бедным людям взять тебе пятьсот лир? А ты ещё угрожаешь, что зарежешь их, если вам не принесут денег!

Взяв мешочек с церковными деньгами (деньги были мелкие), он бросил их четам со словами:

— Вот возьмите за труды и быстро верните моих людей, пока я вас всех тут в камни не превратил.

Как только отец Арсений произнёс слова: «…пока я вас всех тут в камни не превратил», все турки застыли на месте, словно каменные изваяния. Отец Арсений оставил их на некоторое время в виде статуй, а потом сказал:

— Быстро ведите сюда моих людей и идите восвояси.

Тут только турки освободились от связывавших их невидимых уз, они развязали двенадцать пленных фарасиотов и ускакали в страхе от случившегося с ними, даже денег, рассыпанных на земле, не подобрали. Освобождённым пленникам отец Арсений велел: «Соберите церковные деньги и пойдёмте домой». И все радостные вернулись в село.

Чтец Кирьякос Сеферидис рассказывал, как однажды к отцу Арсению привели из Телелид одну бесноватую турчанку по имени Тетеви, связанную цепями. Хаджефендис прочитал над ней Евангелие, изгнал беса, и женщина исцелилась.

Он же рассказывал, как в другой раз привезли в Фарасы из Сиси бесноватого юношу, сына одного турецкого офицера. Хаджефендис прочитал над ним Евангелие, и тот сразу исцелился и стал тихим, как агнец, а до того рвал на себе одежду и раздирал лицо ногтями.