Что ж, приятного вам прочтения!

С надеждой на понимание, ваш автор *^__^*

Уплывающее к закату солнце окрашивало снег в идеально-красный кровавый цвет. Здесь было красивое место: подо льдом, толстым и бугристым, шумела река, а стройные ивы, рассекающие голыми ветвями небо, по весне точно должны были стать прекрасными. Здесь должны расти сочные травы и цвести скромные лесные цветы, здесь должно быть царство гармонии и спокойствия. Потому что здесь похоронен Люце.

- Ты мог бы воспользоваться магией, - заметил Деамайн, глядя на то, как Кейне набрасывает сверху последние комья земли.

- Это слишком просто, - откликнулся парень, утирая рукавом пот со лба и оставляя на коже глинистый коричневый отпечаток, - тем более что магией я сделаю это…

Шепча стандартное заклинание, Кейне встал на колени и осторожно, неторопливо провёл пальцами извилистую линию. Она меняла цвет, расширялась, превращаясь в камень, и в итоге застыла короткой серой волной: символом Творца. Было бы глупо ставить могильный камень, потому что Кейне знал, что сюда никто не придёт кроме него. Но это не значило, что он готов был оставить это место просто так.

- Отойди, - приказал он Деамайну и, едва учитель его послушался, вытянул руку вперёд, на этот раз перейдя на древний язык сыновей Смерти.

Разноцветные глаза вспыхнули пламенем, а надрывный шипящий шёпот вдруг стал громче весеннего грома. Разносясь над лесом и поднимая ветер он, образуя круг и высекая из земли тёмно-зелёные искры, кружил у того места, где отныне должен был лежать целитель, отдавший свою душу.

- Теперь сюда никто не сможет подойти, кроме меня, - тяжело дыша, произнёс Кейне, чувствуя, как дрожит всё внутри него: он использовал слишком много силы, которой и так у него было чуть-чуть.

Деамайн, прекрасно видевший это и оценивший мощь защиты, хотел было сказать, что незачем заниматься такой ерундой и глупо ставить на обычную лесную могилу парня, которого все скоро забудут, заклинание, вычерпывающее столько энергии и способное защитить на многие десятилетия целую крепость. Но внутреннее чутьё подсказывало ему, что озвучивать свои мысли не стоит, и старший некромант утешил себя тем, что эту пустую растрату энергии можно посчитать чем-то вроде тренировки.

С того момента как они покинули зачарованный лес Сиан, прошло уже полторы недели, и за это время Деамайн с сожалением отметил, что новая сила его ученика, так ярко вырвавшаяся во время боя с магами короля, словно уснула, свернувшись клубочком внутри Кейне и никак не желая проявлять себя. Конечно, он предполагал, что такое может произойти, но до последнего верил, что подобный вариант маловероятен. Однако это случилось: дар эктоса требовал раскрытия и тренировки, и на данный момент невозможно было приступить к выполнению планов по захвату королевства. И, более того, Кейне, казалось, сам не хотел использовать полученную силу, охваченный какими-то бредовыми мыслями о том, что она досталась ему как награда за смерть любимого и поэтому лучше всего будет не прикасаться к ней. Деамайн чувствовал, что с этим у него возникнут большие проблемы…

- Идём? – мужчина протянул ученику руку и тот, стиснув зубы, кивнул.

Он в последнее время был тихим, несчастным. С одной стороны, сложно было ожидать иного, но, с другой, Деамайна это раздражало. Даже после смерти целителя Кейне не стал полностью его, он слишком остро переживал то, что из его жизни исчез один-единственный человек, дав тем самым огромную силу. В конце концов, ему всего пятнадцать лет, а в таком возрасте у мальчишек бывает только один вид влечения, Деамайн это помнил по себе. Стоило подумать о том, чтобы найти Кейне кого-нибудь на замену…

- Где мы остановимся? – желая хоть немного расшевелить молчаливого ученика, спросил Деамайн.

- Мне всё равно, - последовал ответ.

- Предлагаешь спать под открытым небом? – Деамайн недоумённо приподнял брови.

- Я могу поставить несколько заклинаний.

Вариант был не самым лучшим, хотя, с другой стороны, не таким уж и плохим.

«Если он хочет вдоволь пострадать – пусть будет так. Возможно, так он придёт в себя быстрее»

- Хорошо, - сказал старший некромант, - только при условии, что мы уйдём из этой части леса.

- Считаешь, что мне нельзя оставаться рядом с ним? – печально усмехнулся Кейне, не глядя на учителя. - Только вот я ещё долго буду чувствовать это место, я вложил в него слишком много себя… а вспоминать о нём буду всю жизнь. Так что неважно, насколько далеко мы от него уйдём.

- Ты должен жить, Кейне, - с нажимом произнёс мужчина.

Разноцветные глаза встретились с бездонно чёрными и эктос тихо ответил:

- Я буду. Вопреки всему.

А потом они лежали под яркими звёздами, трепещущими в морозном небе, согретые магическим куполом, порознь. И сон никак не мог прийти к ним. Деамайн, вздохнув, встал и подошёл к своему ученику, устроившись рядом и осторожно, мягко обняв его за плечи. И Кейне это было так нужно, бесконечно необходимо, что он, не особо думая, повернувшись, уткнулся лицом в грудь мужчины, чувствуя, как не останавливаясь текут по щекам слёзы.

Его дар воспитывали вместе с мыслью об одиночестве, его приучали к боли и безнадёжности и он думал, что ко всему этому действительно привык. И после смерти Люце чувства словно покрылись льдом, потому что не было внутри ничего живого. Казалось, что навечно. Но сегодня, положив тело любимого в могилу, вновь увидев его, пережив за краткие мгновения мысли все их счастливые месяцы, Кейне понял, что все чувства живы внутри него и что боль есть до сих пор, что она ещё острее, чем раньше. Всё это в сочетании с его одиночеством навалилось такой неподъёмной плитой, что он задыхался, не хотел ничего чувствовать и больше всего стремился к теплу, хоть к кому-то, желая немного утешения, чтобы почувствовать, что в этом мире у него осталось ещё что-то…

- Деамайн… - прошептал он, прижимаясь к учителю, ища в нём поддержку, чувствуя биение его сердца рядом и ощущая его тепло.

И в этих объятиях было уютно, в них было привычно и спокойно буквально несколько минут. До того самого момента, пока он не почувствовал на своих губах требовательный поцелуй, а у живота твёрдую возбуждённую плоть. И захотелось рассмеяться.

У кого он ищет поддержки? И кому пытается показать свою боль? Деамайн никогда не любил и он не знает сострадания. Для него есть лишь похоть, есть свои цели, и было глупо пытаться найти в нём то, что могло бы хоть как-то заменить Люце. Деамайн – это разрушение, это тьма и бездна. И пока ещё есть силы, пока он ещё помнит ощущение мягких огненно-рыжих волос под пальцами, учителю он принадлежать не будет.

Во тьме ярко засветились разноцветные глаза, порыв ветра поднял с земли игольчатые крупицы снега и, оттолкнув от себя Деамайна, Кейне произнёс всего два слова:

- Больше никогда.

Но их было более чем достаточно. Деамайн не почувствовал ярости, точнее, ощутил её лишь на мгновение, которое затем сменилось ярким неудержимым восторгом. Сейчас, в гневе Кейне, в его обманутых надеждах и боли он чувствовал силу. Ту самую силу эктоса, которая была ему нужна. Такая мощная энергия, такая прочная, холодная связь с миром Смерти! Её необходимо пробудить любыми способами, и мужчина поклялся, что сделает это. Конечно, его многое беспокоило: например то, что Кейне отрицал свою мощь. Или то, что рядом с учеником по-прежнему была сианская волчица. Как маг он прекрасно знал, насколько сильно эти существа связаны со светом и что они не приемлют от своего хозяина той холодности и презрения к чужим жизням, которыми должен обладать настоящий некромант. И из того, что Лура осталась рядом с Кейне до сих пор, выводы следовали самые неутешительные. С этим нужно было срочно что-то делать.