Наконец первые бледные лучи рассвета заструились между шторами. Ветерок колыхнул их, заполняя комнату свежим ароматом полевых цветов. Виктория очнулась рядом с Уэсом от неспокойного сна. Она пробежала пальцами по его голой груди и наткнулась на джинсы. О, он осторожен! Она расстегнула пояс. Скоро они расстанутся, и она больше не познает его объятий и ласк. А сейчас она нуждалась в них. Ее тело и разум требовали этого. Виктория хотела быть свободной, хотела любить хотя бы еще только раз. Она хотела, чтобы он запомнил ее.

Уэс тут же проснулся и, улыбнувшись, поцеловал ее в подбородок. Она потянулась к нему губами. Чувствуя желание Виктории по ее движениям, глазам, он покрыл ее лицо поцелуями. Затем, накрыв ее тело своим, начал медленно и нежно, с благоговением ласкать ее.

Его руки, казалось, были одновременно повсюду. Погрузив пальцы ему в волосы, Виктория прижалась губами к его губам. Уэс взглянул ей в лицо, впитывая огонь любимых глаз, который даже утренние сумерки не могли скрыть, и почувствовал невероятное счастье.

Виктория кончиком языка провела по его губам, затем прижалась губами к его рту. Их горячее дыхание смешалось, выдавая жар тел.

Под его нетерпеливыми руками ее соски напряглись, тело изогнулось, требуя еще и еще ласк, с губ срывались стоны. Весь ее мир сейчас состоял из него. Уэс заполнял собою все, всю ее жизнь. Его руки, его губы, его волосы, Его стройное крепкое тело. Его ноги, которые переплелись с ее. Его колени, что удерживали ее.

Закрыв глаза, Виктория погрузилась в искрящуюся темноту, в тягучую лаву. Он целовал ее пальцы, один за другим. Затем она почувствовала его губы у себя на груди, они медленно спускались по животу к бедрам. Сжав руку в кулак, она едва удержала рвущийся наружу крик, когда его губы, только что целовавшие колени и бедра, вдруг приникли к самому укромному и самому чувствительному месту на ее теле.

Они бешено крутились на кровати, сминая простыни, подушки полетели на пол.

Уэс все не мог насытиться. Он хотел ее, но заставлял себя терпеть и не спешить. Виктория была словно бархат, мягкий и податливый; словно высокая трава, колышущаяся на ветру, струящаяся и шелковистая. Ее рука потянулась к молнии на его джинсах, и он помог ей.

Уэс достиг крайнего возбуждения. Казалось, все взорвется сейчас у него внутри, но Виктория мягко опрокинула его на спину и склонилась над ним, заставляя ждать. Он взмывал в небо, парил, крутился в вихре, плывя сквозь пространство и время. И источником этой гаммы ощущений были ее руки и губы, прикасавшиеся к его телу и гладившие то там, то здесь снова и снова. Ее губы, нежные и сладкие, словно лепестки роз, сводили его с ума.

Виктория хотела доставить ему радость, донести до него всю свою любовь. Когда Уэс попытался прижать ее к себе, она отвела его руки, продолжая мучить легкими и острыми ласками. Проложив по груди путь вниз, к животу, и еще ниже, ее рот доставил ему высшее наслаждение, доведя почти до оргазма. Но это было еще не все. Она все еще заставляла его ждать. И хотеть так, как, казалось, уже невозможно.

Поменявшись с ней местами, Уэс заглянул в ее полуприкрытые глаза. Его рука скользнула вниз. Виктория ждала.

Вдали послышался гром, сообщавший о приближении грозы. Прохладный ветерок залетел в комнату, раздувая занавески и внося с собой аромат роз.

Он шептал ее имя, а его ласки заставляли ее тело извиваться от удовольствия. Перед ее закрытыми глазами крутился цветной калейдоскоп. Каждый цвет порождался какими-то определенными ощущениями, сменявшими друг друга.

Вдруг Уэс остановился, заглянул в ее лицо, провел пальцами по ее губам. Включив стоящий на столике у кровати ночник, он сказал:

— Хочу видеть тебя. Хочу смотреть на тебя, когда ты становишься моей. Только моей.

Он схватил ее руки, их пальцы переплелись. Виктория потянулась к нему, раскрываясь навстречу. Уэс приподнялся, подался вперед. Секунду горячая плоть чуть соприкасалась с другой горячей плотью, и наконец очень медленно он вошел в нее. Все глубже и глубже, до конца.

Наконец-то вместе. Как одно целое. Корень к корню. Сердце к сердцу.

И карусель закружилась, вспыхнула радуга, молнии засверкали в крутящемся темном небе.

Глаза Виктории закрылись, когда Уэс поцеловал улыбку на ее губах.

Она прижимала его к себе за ягодицы. Они двигались в одном ритме, старом как мир. Слившись в единое существо с единым разумом и сердцем, они все плотнее прижимались друг к другу. Темп все нарастал, и Уэс откинулся назад, шепча ее имя. Виктория распахнула глаза, глядя в любимое лицо, и дни оба застонали, взрываясь и истекая соком жизни, погружаясь в пучину и распадаясь на тысячи осколков.

Уэс перевернулся на спину. Холодный дневной свет вытащил его из сна. Еще не совсем проснувшись, он протянул руку и, не обнаружив Виктории, открыл глаза. Комната была пуста. Сев на кровати, он огляделся. Как будто ее никогда не существовало. Никаких следов, кроме легкой вмятины на подушке.

Натянув джинсы, Уэс спустился на кухню. Наверное, она там. Играет с Кэти. Или готовит ему завтрак. Он почувствовал запах кофе и улыбнулся.

Его мать накрывала на стол. Кэти, обнимая своего чуть не сгоревшего кролика, подбежала к отцу. Виктории не было. Уэса охватило легкое беспокойство.

— Она во дворе?

— Кто, дорогой? — не поняла мать.

Значит, Виктории здесь и не было. Наспех чмокнув Кэти в щеку, он побежал одеваться. Подкралось страшное подозрение, что она ушла. Неужели прошедшая ночь ни в чем ее не убедила? Неужели ее все еще мучит эта чепуха, что из-за нее чуть не погибла Кэти, а также то, что она услышала от Бака? Виктория должна выслушать его объяснения. Разве после того, что сегодня между ними произошло, она еще может в чем-то сомневаться?

Выбежав под дождь, Уэс сорвал несколько роз и вскочил в грузовик.

По дороге в Глори-таун он вспомнил о Нике. Его необходимо обследовать. Если выяснится, что Ник опасен для окружающих, значит, ему требуется медицинская помощь.

Да, долго же он спал. Было уже десять, когда Уэс добрался до Глори-тауна. В сетке дождя городок выглядел унылым и бесцветным, потеряв свою романтичность. Купер удивился собственной реакции. Когда он успел так привыкнуть к этому бутафорскому городу? Когда полюбил Викторию.

Остановившись у обгорелых остатков амбара, Уэс поспешил в гостиницу. Если бы было время, он забежал бы в ювелирный магазин. Но он хотел, чтобы сначала она сказала «да». И обручальное кольцо они выберут вместе. Как и все остальное, что будут делать с этого дня.

Когда Уэс влетел в гостиницу с мокрыми розами в руках, Виктория поднималась но лестнице. Она остановилась и оглянулась. В ее глазах ясно читалась боль.

Его вновь охватила паника. Что происходит? Выражение ее глаз…

При виде Уэса кровь в жилах Виктории забурлила, накатили картины прошедшей ночи: его руки у нее на теле, ее — на его.

— Доброе утро, Уэс. Я как раз иду в свою комнату. Как Кэти? — Голос звучал довольно твердо, что ее удивило. Было очень трудно выполнить собственное решение: чуть позже она планировала уехать из города. Вещи уже лежали в машине. Страх холодом полоснул его.

— Ты что, не видела ее перед уходом? Почему ты ушла? Как ты сюда добралась?

— Взяла лошадь в твоей конюшне.

Она скакала как сумасшедшая, как будто кто-то преследовал ее. Виктория пыталась обмануть себя, думала, что расстояние что-нибудь изменит. Нет, оно лишь усилило ее стремление к нему и ее муку.

Уэс уронил розы, кинулся к ней и крепко обнял. Через его плечо Виктория видела, как Джо улыбается им. Уэс склонился к ней и горячо поцеловал. И она вновь вспомнила, как лежала в его постели, у него в объятиях. Но что решено, то должно быть сделано.

— Пойдем, — сказал Уэс. — Нам нужно в город.

Господи, как же он красив! И одежда ковбоя еще больше подчеркивала его великолепное телосложение, усиливая привлекательность. Она вспомнила, как целовала это крепкое, мускулистое тело.