— Дайте дорогу!

Мимо пробежала медсестра, катившая девочку в инвалидной коляске. Пейтон быстро увернулась от нее, ловко отпрыгнув на два шага. В узких коридорах больницы всегда было многолюдно. То и дело приходилось уворачиваться и отпрыгивать в сторону, чтобы пропустить кого-нибудь. Экстренный больной — прежде всего.

Детская больница была одним из самых больших центров травматологии и неотложной хирургии во всей Новой Англии. Каждый год в ней лечилось двенадцать тысяч детей, получивших травму, и еще пятьдесят тысяч пациентов посещало отделение неотложной хирургии. Пейтон казалось, что за минувшую неделю через больницу прошло сорок девять тысяч из них, хотя сегодняшнее утро было сравнительно тихим. Подростка, находившегося в палате № 1, непрерывно рвало. Отчасти рвотные массы попадали в зеленое ведро, но в основном — на врача-интерна, сидевшего рядом. В палате № 2 плакала маленькая девочка. У нее была сломана рука. Грудной младенец безутешно плакал на руках у своей матери, которая стояла в очереди на прием к врачу. Мама качала его на руках, пытаясь успокоить. Пейтон наслаждалась этим недолгим утренним затишьем. Утро было единственным временем дня, когда почти весь персонал больницы находился на работе, а поток пациентов еще не достиг максимума. Нравится вам это или нет, но отделение неотложной хирургии было одним из тринадцати отделений, где врачи-интерны должны были обязательно проходить практику. Она длилась один год. Программа была составлена так, что интерны стажировались определенное время в каждом отделении. Пейтон работала в этом отделении всего неделю, и ей предстояло провести здесь еще три. Единственным перерывом в ее работе была однодневная поездка в Хейвервиль. И, конечно же, медсестра Фелиция. Это был еще тот перерывчик.

Прошло четыре дня после того памятного момента, когда она стреляла в клинике. С задним местом Фелиции все уже было в порядке, но сама Фелиция была настроена очень враждебно. Не то чтобы дело пахло гражданским иском на миллион долларов, однако приятного во всем этом было мало. Хорошенькое начало врачебной карьеры! Сейчас этим происшествием занимались юристы. Без сомнения, Пейтон получит назначение в другую клинику. Оставалось только молиться Господу, чтобы ее не уволили.

Она подошла к стенду, на котором был вывешен список пациентов. Ее обогнал старший врач-ординатор.

— У меня уже есть этот список, — сказал он. — Вас ищет доктор Ландау.

Сердце Пейтон ушло в пятки. Ландау был руководителем программы стажировки.

— Зачем?

— Я не знаю. Я просто наткнулся на него в комнате отдыха. Он жаловался доктору Шефилду, что вы пропустили какую-то встречу. Ландау явно не в духе.

Шефилд являлся главным врачом-ординатором. События определенно принимали плохой оборот.

— Если вы поспешите, то сможете застать их.

В животе у Пейтон неприятно заныло. Так оно и есть. Меня выгонят.

Она пересекла главный вестибюль, прошла мимо большого аквариума с морской водой и огромного, в натуральную величину, керамического жирафа, выглядывавшего из-за стойки администратора. Этот жираф всегда вызывал у Пейтон улыбку, но сейчас в ее голове теснилось столько неприятных мыслей, что было не до смеха. Она открыла дверь и вошла в комнату отдыха.

— Сюрприз!

Пейтон вздрогнула, но потом улыбнулась, увидев своих коллег, плотно набившихся в маленькую комнату. Они пришли сюда, чтобы поздравить ее. С потолка свисали надутые хирургические перчатки — такая своеобразная замена обычным воздушным шарам. На плакате, напечатанном на компьютере, было написано: «С днем рождения, Пейтон!» Она окинула взглядом комнату. Здесь собрались почти все, кого она знала. Было несколько человек из отделения «скорой помощи», большинство присутствующих были интерны, с которыми она работала в других отделениях больницы.

— Мой день рождения был на прошлой неделе, — заметила Пейтон.

— Но тогда мы не смогли бы тебя удивить, — сказал один из интернов.

— Здравая мысль, — согласилась она улыбаясь. — Похоже на то, — добавила она, удивляясь еще больше.

Медсестра налила ей газированного виноградного сока. Во время дежурств они всегда пили его вместо шампанского. Дверь быстро распахнулась, и в комнату под аплодисменты бодро вошел клоун. В детской больнице клоуны были обычным явлением. Смехотерапия — проверенное средство, оно безотказно действовало на маленьких пациентов. Этот клоун был одет как мим: на нем были черный фрак, подходящий по цвету галстук-бабочка и белая манишка в красный горошек. Зачесанные назад волосы покрыты блестящим гелем, лицо выкрашено в белый цвет, на щеках нарисованы звезды.

Он поставил свой мешок на пол и, не сказав ни слова, указал рукой на Пейтон, которая стояла в противоположном конце комнаты. Подбадриваемая друзьями, она вышла вперед. Мим включил музыку. Это было танго.

Пейтон смущенно съежилась, представив себя танцующей танго с самым настоящим клоуном. Но он неожиданно превратился в галантного кавалера — закружил Пейтон в танце, бросая на нее страстные взгляды. Потом вытащил из кармана пиджака красную розу и, став на одно колено, преподнес ее Пейтон.

— Давай, девочка, покажи класс! — крикнула одна из медсестер.

Услышав этот призыв, она приняла классическую позу для начала танго, зажав розу в зубах. Друзья просто взревели от восторга, когда танцоры, прижавшись щекой к щеке, промчались из одного конца комнаты в другой, выполняя на удивление точные движения танго. В конце мим опрокинул ее, положив себе на руку и изобразив прощальный поцелуй.

Зрители громко кричали и улюлюкали. Главный врач-ординатор улыбнулся и сказал:

— Пейтон, пожалуйста, это ведь детская больница.

Мим вырвал из руки розу и, словно волшебник, подал маленький кекс, куда, как в именинный пирог, была вставлена горящая свеча. Зрители издали громкий возглас восхищения и вдруг безо всякой подготовки, совершенно спонтанно, запели «С днем рождения тебя!» на разные лады. Пейтон задула свечу под гром аплодисментов.

— Спасибо вам всем.

Снова быстро распахнулась дверь. На этот раз в комнату вошла медсестра из травматологического отделения, которая работала в отделении «скорой помощи». По выражению ее лица было понятно, что случилось что-то очень серьезное.

— Автомобильная катастрофа. Все просто ужасно. Четверо детей и один взрослый. Медсестры и фельдшеры сейчас заносят их в отделение.

В стакане с виноградным соком уже не было пузырьков. Руководитель травматологической бригады, в которой была Пейтон, сказал: «Делу время, а потехе час. Все за мной».

Сотрудники отделения «скорой помощи» поспешно ушли, а тем, кто остался в комнате, было уже не до веселья. Пейтон тоже поспешила к двери вместе со всеми. Краем глаза она увидела мима. Его смущение было заметно даже под густым слоем грима.

— Спасибо, — бросила ему Пейтон.

Он просто посмотрел на нее и ничего не сказал. Не услышав ответа, она почувствовала себя как-то неловко, но не остановилась. Подойдя к двери, она оглянулась — он продолжал смотреть на нее.

Пейтон заспешила по главному коридору в отделение «скорой помощи». Она почувствовала дрожь возбуждения, когда услышала, что сказал фельдшер о первом пострадавшем в этой автомобильной катастрофе: «Мальчик одиннадцати лет, белый. Травма головы, множественные разрывы, сломана малая берцовая кость».

— Шилдс, со мной! Первая травматология.

Пейтон почти бежала по коридору за группой медсестер, которые везли на каталке пострадавшего. Холодный зимний ветер ворвался в открытые двери приемного отделения. К этому входу уже подъезжала другая машина «скорой помощи». Впереди руководитель группы громким голосом давал наставления. Он вел всю группу в травматологический центр. Мысленно Пейтон уже видела этого пациента, все его травмы, она уже обдумывала свои действия. Перед тем как вся эта процессия завернула за угол и окончательно скрылась из виду, она опять увидела того мима.