— Не знаю… Может быть.

— Может быть или точно?

— Может быть.

Из двери бухгалтерии высунулась недовольная женская голова.

— Лена, ты скоро?

— Сейчас. Пусти…

Костя посторонился. Перова быстро ушла с чайником.

«Это конец, — подумал Минаков. — Ей кто-то понравился. У нее были совсем чужие глаза… И она нарочно выставила вперед этот дурацкий чайник, чтобы я не подошел ближе…»

Младший бухгалтер привалился плечом к стене. Опять пробежал кто-то, крикнул панически, дурашливо:

— Минаков, борщ прокис!

«Кто же он? — думал Костя. — Ей никто из наших не нравился. Она даже всех презирала… Может быть, приезжий какой?»

Показалась Леночка с полным чайником. Глаза ее удивленно скользнули по Косте, она явно думала, что тот уже ушел.

Костя опять загородил дорогу.

— Я все-таки сегодня приду.

Леночка ничего не ответила. Из носа чайника на пол капала вода. У ног кассирши образовалась небольшая лужица.

Пробежали двое. Растоптали.

— Будешь мыть пол, — сказала Леночка.

Костя посторонился. Перова ушла, покачивая чайником, хрупкая, женственная, с рассыпанными по плечам пушистыми волосами.

«Вчера для меня вымыла, — подумал Костя, — а потом что-то случилось». Он заскрежетал зубами от обиды, несправедливости жизни.

— Буду ждать до утра! — крикнул Минаков.

Прекрасная кассирша не обернулась.

— Постыдилась хоть бы Мичурина! — вырвалось у Кости, и он тут же сам понял, как это глупо прозвучало.

Хлопнула дверь преувеличенно сильно.

«Напьюсь, — подумал Костя. — Напьюсь, пойду в «Тихие зори» и прибью этого негодяя. Надо только узнать кто…»

Леночка достала из сумочки кусок белой курятины, помидор и стала есть, откусывая маленькими кусочками, как прочитала в каком-то журнале. Если ешь маленькими кусочками, не полнеешь.

Кассирша смотрела на дымок, поднимавшийся из стакана с крепким чаем. Дымок напоминал ей вчерашнее. Так же дымилась на рассвете река… Неужели все эго было?

Леночка закрыла глаза, и тотчас же ее окутала прохладная августовская ночь с крупными голубыми звездами, запахло костром, задвигались огромные тени напротив на меловых скалах, нависших над рекой. Иногда огонь взмывал вверх, тьма испуганно убегала к воде, и меловые скалы на противоположном берегу становились видны до самых вершин, где росли мелкий кустарник и одинокая приземистая сосна. Тогда проступало темное пятно на темно-розовом склоне — вход в пещеру. Леночке казалось, это скала угрюмо наблюдает за ними своим одним глазом. Вход манил и страшил ее.

Она много слышала про Дивные пещеры, но никогда там не была: боялась, да и вообще не было желания. Рассказывали, что подземные ходы петляют на несколько сот километров, некоторые из них проходят под рекой и дотягиваются до самого моря. Считалось особым шиком ездить в Дивные пещеры ночью. Несколько смельчаков из числа Леночкиных знакомых утверждали, что проводят в пещерах каждое воскресенье, пьют и танцуют при факелах, ходят через реку по подземному ходу, ловят какого-то старца, который живет под землей несколько сот лет и никогда не выходит на поверхность. Тот старец знает, где спрятан клад знаменитого разбойника Кудели, и можно заставить старика расколоться… Надо только при виде старца разрезать себе руку и окропить его кровью, ибо старец нематериален и запросто проходит через камни. От человеческой же крови он материализуется и становится реальным, как свежезамороженный хек.

О Дивных пещерах даже говорилось в областном краеведческом музее. Экскурсовод, останавливаясь возле глыбы известняка, рассказывала, что этот материал легко поддается обработке и из него когда-то строили крепости и города. По всей видимости, говорила экскурсовод, пещеры — следы деятельности древнего человека. Затем люди нашли более прочный материал, а в Пещерах стали укрываться от преследований ранние христиане, жители города во время набегов кочевников, разбойники, различные сектанты. Экскурсовод не советовала посещать Пещеры, особенно в одиночку или небольшими группами, так как Дивные пещеры совсем не изучены и там легко заблудиться.

В этом месте обязательно кто-нибудь присвистывал.

На памяти Леночки в городе несколько раз бесследно исчезали люди; и молва приписывала их исчезновение Дивным пещерам.

Один раз далеко забравшаяся под землю компания нашла человеческий скелет. Рядом со скелетом валялся бумажник, набитый царскими ассигнациями, на которых стояла дата: «1875 год». Об этой находке много говорили в городе, и она еще больше окружила Пещеры ореолом тайны.

Рассказывали еще одну историю, что якобы из Дивных пещер вышел согбенный старичок с палочкой, подошел к мальчику, пасшему телят, и спросил:

— Молодой человек, я успею на двенадцатичасовой поезд в Санкт-Петербург?

Но это уже, конечно, был анекдот.

— Еще по одной и двинем, — сказал Евгений Семенович. Он разлил по стоящим прямо в траве стаканчикам коньяк.

— Я уже пьяная, — сказала Леночка.

— Ничего. Для смелости.

— Я смелая… — Кассирша засмеялась. Предстоящий поход в Пещеры казался ей очень забавным. Как хорошо, что она поехала с ними, во всяком случае, лучше, чем скучать возле клумбы, слушая телячье мычание Костырика, так ласково называли на заводе Костю Минакова.

— Ну же, — нетерпеливо сказал главный инженер. — Семен Петрович, прикажите ей как непосредственный начальник.

— Приказываю, — буркнул главный бухгалтер.

От выпитого коньяка Шкаф стал еще мрачнее. Он пристально смотрел в костер и вяло жевал огурец. За все время пути он не сказал ни единого слова. Видно, поход в Пещеры особо его не радовал.

«Трусит, — весело подумала Леночка. — Трусит, старая перечница».

— Семен Петрович, я вам подчиняюсь, — Леночка протянула свой стаканчик главному бухгалтеру. — Давайте выпьем за… этого Старика…

— За какого еще старика? — проворчал Семен Петрович.

— Ну за того, что клад прячет…

— Что за глупости…

— Я пью за встречу со Стариком! Мы окропим его своей кровью, заберем клад и слетаем на море. В воскресенье. Искупаемся — и назад.

— В понедельник квартальный отчет надо сдать, — недовольно сказал главный бухгалтер, но чокнулся с Леночкой и выпил.

— Я тоже хочу выпить за Старика! — сказал главный инженер. — Я бы и без крови у него клад вытребовал. Еще чего не хватало — кровь разбазаривать. Мне она самому нужна.

— Зачем? — спросила прекрасная кассирша.

— Хотя бы для того, чтобы она бегала в жилах, когда я смотрю на вас.

— О, какой комплимент!

— Это чистая правда!

— Что за старик? — заинтересовался приезжий.

В противоположность Шкафу от выпитого он повеселел и сделался еще любознательнее. Чувствовалось, что приезжему (его звали Леонидом Георгиевичем) очень нравилось приключение. Его глаза так и шарили то по летящей сквозь редкие тучи луне, то по тускло блестевшей реке, то по розовым от бликов костра меловым скалам, то весело останавливались на Леночке.

— Старик — это наше привидение, — засмеялась Леночка. — Свое, доморощенное, не завозное. — И она рассказала легенду про Старика и про клад.

Главный инженер уже слышал эту историю, Шкаф знал ее, но забыл, а Леонид Георгиевич пришел от истории в восторг.

— Прекрасно! Замечательно! — восклицал он, поблескивая очками, красными от света костра. — Привидение — на десерт. Я все думал, чего мне не хватает для полноты впечатлений? И наконец — вот привидение! Надо обязательно разыскать этого старикашку, тем более мне клад очень нужен: я собираю старинные монеты.

— Постараемся обогатить вашу коллекцию, — заметил главный инженер. — Если бы я знал, что вам нужны старинные монеты, я бы Старика давно разыскал.

Оказывается, главный инженер не раз уже был в Пещерах и неплохо знал их, правда, неподалеку от входа.

Леночке нравился приезжий. У него были хорошие манеры и умный взгляд, шрам на лице, который так ему шел. По тому, как главный инженер и се начальник Шкаф ухаживали за гостем, чувствовалось, что он важная птица и приехал на завод не случайно. Не зря ему устроили щекочущую нервы поездку в Пещеры. Попробуй вытащи из берлоги Шкафа! Для старика это просто подвиг.