Евгений Семенович тоже нравился Леночке. В свете костра он выглядел особенно мужественным и властным. Только вот Шкаф… Сидит угрюмый как сыч. Шкаф портил все. И зачем его взяли?

— Уж полночь близится, — сказал Громов и взглянул на часы. — Самое время для привидений.

— Вперед! Даешь клад! — воскликнул гость, беря бутылку с коньяком. — Туг еще есть, но оставим для Старика.

Шутка всем понравилась.

— Обменяем на пиастры, — сказал Громов, и стал затаптывать костер, поднимая тучу искр.

— Пиастры! Пиастры! — закричала Леночка. — Старик, давай пиастры!

«…астры…» — прилетело эхо из-за меловых гор.

— Астры не нужны! Пиастры!

«…астры…»

— Вот упрямый Старик!

Костер затушили и гуськом стали подниматься к железнодорожному мосту. Ночь была темной. Теплый ветер гнал высокие черные облака, они цеплялись за луну, неслышно рвались на части и снова соединялись в ветхую ткань. Шумела высокая трава. Иногда доносился плеск широкой полноводной реки, аккуратно мчавшей к далекому морю миллионы тонн тяжелой предосенней воды.

Пахнул издали застывшим маслом, холодным железом, карболкой железнодорожный мост. Его черная ажурная арка была похожа па рассерженного, выгнувшего спину кота. Когда луна освобождалась от туч, тускло поблескивали рельсы. Лунные зайчики бежали вприпрыжку по рельсам через мост, потом соскакивали с колеи, прятались в густой траве, близко подступавшей к насыпи.

Ни звука, ни человека, ни птицы… Прошли дощатую зеленую будочку охраны с маленькими застекленными окошками. Она была пуста…

По самому краю моста — узенькая дорожка для пешеходов. Пришлось идти друг за другом почти боком… С моста открывался вид на пойму, по которой петляла река, низкий берег, где они только что жгли костер… Ни огонька… Пойма едва угадывалась в темноте, но река была видна четко, словно полоска светящейся фольги. Справа высились меловые скалы, почти отвесно падавшие в воду.

На середине моста Громов, шедший впереди, остановился и показал рукой вниз. Далеко внизу плавилась холодная металлическая лавина. Лишь ближе к мосту она расплеталась на несколько жгутов и с мягким шумом обвивала опоры.

— Там, — сказал главный инженер, наклоняясь над рекой. — Там, под ней, ход, и там живет Старик со своим кладом.

— Мы идем к тебе, Старик! — крикнула Леночка. Приезжий остановился рядом с ней. — Вы, наверное, большой начальник? — спросила она.

— Не очень, по меня все боятся.

— Я вас не боюсь.

— Это потому, что я не иду по вашему следу.

— Вы бледнолицый воин или инспектор уголовного розыска?

— Нe то и не другое.

— Страшнее?

— Да.

— Откуда у вас шрам?

— В юности я работал матадором.

— Встреча с быком?

— Ага.

— И по чьему следу вы сейчас идете? По следу быка?

— Это профессиональная тайна.

— Ах, какой вы хитрый… И вы… вы его арестуете?

— Кого?

— Ну того… по чьему следу идете?

— Еще не знаю. Однако след очень горячий. Как он пахнет! Если бы вы знали, как волнует кровь свежий след!

— Вот как… Значит, вы энтузиаст своего дела?

— Еще какой.

— Вы неподкупный?

— Да.

— Не верю. Нет человека, к которому нельзя было бы подобрать ключи.

— Уже пробовали.

— У вас нет слабостей?

— Есть.

— Какие же, если не секрет?

— Не секрет. Мои слабости присущи всему человечеству: вино, деньги, власть. Ну и, конечно, красивые женщины.

— Ого! И тем не менее вы неподкупный?

— Увы…

— Странно.

— Ничего странного. Просто я люблю идти по горячему следу.

— Зажав слабости в кулак?

— Увы! И еще раз увы.

— Эй! Догоняйте! — донеслось издали. — Скоро полночь!

Оказывается, Евгений Семенович и Шкаф ушли уже далеко. Леонид Георгиевич пропустил Леночку вперед. Они пошли молча. «Он приехал не зря, — подумала Леночка. — На заводе что-то происходит».

Леночка и не подозревала, как близка она была к истине. Главного инженера дружески предупредили из области, чтобы он был очень осторожен с Токаревым, что это не человек — ищейка, и, говорят, ищейка удачливая.

Вдруг раздался оглушительный свист, грохот, и мимо них промчался скорый поезд. Освещенные вагоны слились в сияющую стрелу, с воем унеслись в ночь. Через минуту с поймы и гор опять осторожно надвинулись темнота и тишина и заняли потревоженное свое ложе.

Сразу за мостом главный инженер свернул направо и стал подниматься по тропинке вверх. Все последовали за ним. Леонид Георгиевич шел теперь впереди Леночки, изредка протягивая ей руку в особо трудных местах…

Тропинка становилась все круче. Из-под ног срывались камни и катились к реке, поднимая фонтанчики белой пыли. Руки и ноги до коленей у всех были в мелу, костюмы стали серыми… Наконец пришлось почти ползти на четвереньках…

Когда добрались до входа в Пещеры, Леночка совсем выбилась из сил. Гость же чувствовал себя превосходно. Он шутил, смеялся и хотел немедленно лезть в Пещеры, но Евгений Семенович остановил его.

— Слушайте меня все, — сказал главный инженер. — Здесь легко потеряться, поэтому держаться всем вместе. Если к го отстанет — не паниковать, не метаться, а оставаться на месте и подавать сигналы голосом. Вот вам всем по свече и спички. Зажигать по моей команде. Начальником экспедиции я назначаю себя. Вопросы есть?

— Зря он так, — сказал вполголоса Леонид Георгиевич своей соседке. — Я с детства не люблю всяких команд. Теперь меня назло потянет куда-нибудь в сторону.

— Итак, вперед! — скомандовал Громов.

С этими словами главный инженер включил фонарик и, светя себе под ноги, подошел ко входу в Пещеры. Шкаф и Леночка двинулись следом за ним, держа в руках по свече и спичечному коробку. «Бледнолицый охотник» замыкал шествие.

Через довольно широкий проход они проникли в первую пещеру. Главный инженер тут же осветил ее фонариком. Это была высокая пещера с белыми стенами, закопченная факелами, испещренная различными надписями. Кверху пещера постепенно суживалась и образовывала купол. Сбоку виднелась большая ниша, в которой что-то лежало. Леночка подошла и посмотрела. Там оказался большой букет засохших полевых цветов.

— Когда-то здесь шла тайная служба христиан, — сказал Громов. — Если кто хочет венчаться — пожалуйста.

Желающих не нашлось.

— Прошу зажечь свечи.

Все стали чиркать спичками. Наконец три робких огонька замелькали на фоне прокопченных стен, наклоняясь в разные стороны. Главный инженер не стал зажигать свечи — как первопроходцу ему нужен был мощный фонарь.

— Готовы? Двинулись…

Сбоку, Леночка его совсем не заметила, было небольшое отверстие. Громов, согнувшись, вошел в него. Все поспешили вслед за ним. Леночка очутилась в узком, прорубленном в известняке ходе. Она пошла по нему, спотыкаясь о камни. Впереди силуэтом маячила спина Шкафа, сзади набегала тень Леонида Георгиевича. Было жутковато, и пахло пылью веков…

…Резкий звонок пробудил Леночку от воспоминаний. Она поспешно взяла трубку стоявшего рядом телефона.

— Бухгалтерия…

— Мне Элеонору Дмитриевну. — Голос был мужской, незнакомый.

— Я вас слушаю…

На том конце помолчали.

— Заберите… пиастры…

— Что? — рука у Леночки задрожала.

— Я согласен. Можете забрать мои пиастры.

— Не понимаю… Кто вы? — пролепетала Леночка.

Голос вроде бы отдалился

— Я Старик. Помните вчера ночью? — теперь голое звучал глухо, невнятно — Вы меня видели.

— Кто это? Бросьте хулиганить. Не знаю никакого Старика!

Леночка бросила трубку. Сердце ее сильно билось.

— Кто звонил? — спросил Шкаф.

— Не знаю. Хулиганит кто-то…

Кассирша пододвинула к себе ведомость, но тут звонок раздался снова.

— Бухгалтерия… — взяла трубку Леночка.

— Слушайте… Вы никому не говорили, что видели меня вчера? — Глухой голос теперь шел словно из-под земли.

— Нет… — против своей волн шепотом ответила Леночка.

— Хорошо. Пиастры вы получите при условии, что никому не скажете про меня. В противном случае… Не вздумайте болтать. Я этого не люблю. И еще одно. Пиастры не приносит счастья. На них кровь. Но это не столь важно.