Прогулка очень понравилась Илике. Это было совсем не так, как в тот день, когда ее похитил Грегор. Седло было удобным и мягким, лошадь не неслась стрелой, а неторопливо перебирала копытами по хрусткому снегу, утоптанному, словно брусчатка. А главное — рядом ехал не похититель, пугающий и непонятный, а симпатичный и добрый парень, который — Илика робко призналась сама себе — ей очень нравится. Конечно, она была далека от того, чтобы самонадеянно рассчитывать на чувства с его стороны. В конце концов, кто она и кто он… Но девичье сердце сладко замирало, когда руки случайно касались друг друга. А когда на берегу реки Вадим снял ее с седла и поставил на землю, Илика будто нечаянно прижалась к нему чуть сильнее, чем того требовала несложная процедура снятия с лошади.

К концу вечера, уставшая и переполненная впечатлениями, Илика честно призналась себе, что влюбилась. Влюбилась в недосягаемого и недоступного хозяйского сына. Сильного и смелого воина. Заботливого и верного друга. Красивого и нежного парня. Матушка Макошь, сохрани и помилуй, как же теперь быть… ведь сердце колотится пойманной птичкой, едва глянешь на воина, а руки до сих пор вспоминают его прикосновения..

Илика вытерла последнюю чашку и поставила на стол. С тех пор как она поняла, что влюбилась в старшего сына своей хозяйки, яркие краски, расцветившие было мир, погасли. Умная девушка понимала, что у зародившегося чувства нет никаких шансов. Она слишком любила его, чтобы согласиться на роль наложницы — а что Вадим может ей предложить, если ее чувства к нему вдруг взаимны? Они так далеко друг от друга по положению, что о семье не может быть и речи. Что же делать, мучительно размышляла влюбленная, расставляя посуду по шкафчикам. Что же делать. Признаваться нельзя, это ясно. Если не любит, будет очень обидно услышать что-то вроде «ты хорошая девушка, но я не могу ничего тебе дать». А если… сладко замерло сердце… то что? Будущего у них все равно нет. Никто не позволит знатному воину, сыну главы клана, жениться на безродной служанке, привезенной из глухого леса. Надо что-то делать. Как-то справляться с ненужным, опасным увлечением. Почему приворотное зелье есть, а вот отворотного еще не придумали, — горько усмехнулась девушка, подходя к окну. Во дворе рубились на мечах дружинники. Глядя на ловких, сильных парней, молниями крутящихся в поединках, Илика грустно улыбалась — ну что б ей не найти зазнобу среди них? Николас всегда угощает ее лакомствами, шутит с ней… А Венцеслав недавно подарил ленту для волос… Ведь некоторым парням она нравится, ну почему глупое сердце не нашло ничего умнее, кроме как забиться в ответ на объятия и ласковую улыбку того, кого никогда жестокие боги не позволят назвать суженым. Как же больно, Макошь милосердная..

— Привет, милая!

Илика вздрогнула и обернулась. На пороге стояла Лада. Мягко улыбнувшись, она прошла к скамье и села, попросив налить клюквенного морса. Девушка торопливо метнулась к погребу за кувшином, а когда наливала вкусный напиток, едва не разбила глиняный кубок. Лада понимающе усмехнулась. — Рассказывай, что за печаль. По бабушке тоскуешь?

— Нет… то есть, конечно, по ней скучаю, — торопливо поправилась Илика, перебирая сухие горошины в чашке. — У меня все хорошо, госпожа.

— Я вижу, — кивнула Лада. — Так хорошо, что ты забыла уже, когда смеялась. Бывало, во двор выйдешь — дружинники вокруг тебя толпой, и все шутят, смеются. Ты когда последний раз к ним выходила? Аптека — мои покои — кухня. Вот и все твои прогулки. Девочка моя, тебя кто-то обидел? Грегор что-то натворил опять? Скажи мне, я разберусь.

— Нет, меня никто не обижал, — благодарно улыбнулась Илика. Глубоко вздохнула, сцепив руки в замок… — Просто… я влюбилась. Не в того и не тогда. Такое бывает. Вы не думайте, я справлюсь. Я должна справиться.

— Он что, тебя не любит? — осторожно уточнила Лада, отставив стакан. Подперев ладонью подбородок, она в упор уставилась на затосковавшую служанку. — Или с ним что-то случилось?

— Нет, — еле слышно ответила Илика, сверля взглядом потемневшую от времени дубовую столешницу. — С ним все в порядке. Я не знаю, любит он меня или нет… и никогда его об этом не спрошу. Мне нельзя его любить.

— Женат? — осведомилась Лада, начиная догадываться, о ком речь. Тесное общение ее старшего сына с привезенной девочкой давно уже не была секретом от обитателей замка. Илику все любили, и никто не смеялся над такой странной дружбой служанки и господина. А Вадим не упускал случая между воинскими делами и домашними хлопотами наведаться в аптеку или пригласить девчонку погулять. На Зимнепразднике и вовсе не отходил от нее, потащив с собой на ярмарку, надарив кучу сладостей и игрушек, и во всех играх вставал с ней в пару. Умная женщина давно заметила искорки между сыном и девочкой, но ничего не говорила, понимая, что запретить этим двоим влюбляться никто не сможет, а будущее все равно от них не зависит. И только теперь, видя, как угасает и тоскует растерявшаяся Илика, решила вмешаться.

— Нет… так же тихо ответила девушка, комкая полотенце.

— Понятно. А ты с ним говорила? Лада поправила волосы и в упор уставилась на служанку. Та сжалась, опустив глаза. — Нет. И что, ты думаешь, что молчание решит проблему? Или она сама рассосется? Сколько еще ты собираешься прятаться от Вадима?

— Вы… знаете? — широко распахнутыми глазами уставилась на хозяйку Илика. Лада невольно усмехнулась ее изумлению. Ну конечно, влюбленность ни разу не была написана на ее лице яркими красками, ага. Святая наивность..

— А ты думала, нет? У вас на лице у обоих написано. И к гадалке не ходи. Я не буду тебе что-то советовать, это бессмысленно. Все равно вы уже любите… Не знаю, малышка, как тебя утешить. Сословные предрассудки сильны в нашем мире, ты знаешь. И вряд ли Драгомир разрешит вам пожениться. Но знаешь… Когда любишь — если по-настоящему, а не увлечение, как бывает… То наплевать на все. На условности, на правила. Ты все равно живешь и будешь здесь жить. Не знаю, как быть с твоей бабушкой… может, правда привезти ее сюда… Весной я пошлю за ней кого-то. Потому что отпустить тебя значит лишить замок хорошей целительницы. А так их будет две. Поэтому… Я бы на твоем месте плюнула на предрассудки и запреты и просто любила. Знаешь, так редко выпадает счастье полюбить, да еще взаимно… Если бы ты видела, сколько браков заключено по расчету, особенно среди знати..

— И… Вадиму тоже приготовлена невеста? — прошептала Илика, глотая слезы. Лада улыбнулась и взяла ее за руку.

— Пока нет. Но кто знает. Мой старший сын как раз в том возрасте, когда пора уже задумываться о семье. А он вот взял и влюбился. Не знаю, малышка, правда не знаю. Любит он тебя… А на ком женится — это только богам и Драгомиру известно. Я понимаю, видеть его жену в замке тебе будет трудно… Но кто ж виноват, что ты простая служанка, а он знатный воин? Мы даже не знаем, кто твои родители… В общем, решай сама, девочка моя, — встала из-за стола Лада. У двери она остановилась и обернулась: — Я не могу благословить вашу семью, но вашу любовь благословлю с радостью, потому что желаю счастья своему сыну. И он счастлив с тобой, это видно. А там будь что будет. Может, и смилостивятся боги. Не знаю. Но отчаиваться не стоит. Главное — что у вас это взаимно. А все остальное решить можно, если очень захочешь. Удачи, моя хорошая. Кстати, он только что приехал из города, — вскользь заметила она, улыбаясь торопливости, с которой Илика вытерла слезы и стрелой помчалась на улицу.

Вадим завел Вереска в стойло и снял седельную сумку, думая о том, что сейчас пойдет в аптеку и увидит золотоволосую синеглазку, которая завладела его сердцем с первой же встречи. То есть со второй, усмехнулся про себя воин, вспоминая, что первую он просто проспал и прометался в жару. Невольно коснулся кармана, где припрятал подарок для нее — маленькие серебряные весы, купленные в скобяной лавке на Мосту торговцев. В аптеке пригодится.