— Жаль, — улыбнулся Мартин, и его глаза блеснули поверх доски. — Очень жаль. В следующий раз… несомненно… с вашей помощью… В следующий вечер…

Перспектива провести еще один день в "Безголовом человеке" показалась мистеру Бонду одновременно и приятной, и пугающей.

— Ох, Стеннет! Вы когда-нибудь страдали от несварения? — печально проговорил он, встретив на лестнице слугу.

Вместо ответа Стеннет прищелкнул пальцами и в одно мгновение был уже внизу. Через минуту он стоял у дверей отведенной путешественнику комнаты, держа в руках чашку ароматного бульона.

— Ох, это! — простонал мистер Бонд, взглянув на чашку. Однако память услужливо напомнила, как благотворно влиял на его желудок бульон Криспина. Выпив теплую, непрозрачную жидкость и укрывшись с головой одеялом, путешественник немедленно провалился в сон и проспал до самого утра без каких-либо тревог.

За завтраком Мартин Сассерах оторвался от своей тарелки и неуверенно взглянул на мистера Бонда.

— Сегодня днем, — промямлил он, — Стеннет отвезет вас к моему брату Стефену.

Мистер Бонд в изумлении округлил глаза.

— Еще один постоялый двор? Еще один Сассерах?

— Криспин, Мартин, Стефен. Всего трое. Совершенное число… если подумать об этом.

Мистер Бонд вышел в сад. В утреннем свете поблескивали белые астры. К десяти часам над лесом снова взошло солнце, и ближе к полудню на плато стало почти по-летнему жарко. В комнате мистера Бонда было душно; спокойствие и тишина далекого леса манили его к окну, но стоило ему взглянуть на эту чудовищную груду деревьев, как страх снова подкрадывался к его сердцу. В ужасе он отворачивался от окна и закрывал глаза. Ему совершенно не хотелось ехать к Стефену Сассераху, однако время летело, стремительно обгоняя его желания, и вскоре сонная умиротворенность снова окутала постоялый двор и его обитателей.

За обедом хозяин был словоохотливее обычного и излил на гостя целый фонтан задушевной беседы. Мистер Бонд слушал его и чувствовал, как внутри растет нетерпеливое желание оказаться подальше от этих мест, на третьей стадии своего путешествия, если уж таковая неизбежна. Не извинившись, он вскочил со стула и отправился в сад.

Теперь астры зыбко покачивались, съежившись от сильных лучей солнца. Мистер Бонд открыл калитку в деревянной изгороди и зашагал по кустикам жесткой травы к лесу. Миновав ограду, он различил позади хлопанье крыльев и, обернувшись, увидел голубя, вылетевшего из чердачного окошка в крыше. Птица промелькнула над его головой, миновала лес и скрылась из виду. В этот момент путешественник отчетливо вспомнил такого же голубя, улетевшего в лес, когда он бродил по саду Криспина.

Мысли его летели вслед за голубем над хрупким ковром древесных верхушек, когда он услышал окликавший его голос: "Мистер Бонд! Мистер Бонд!"

Он вернулся к калитке, прошел через сад и вошел в дом. С крюка, вбитого в стену, снял свой инвернесс и приладил на плече лямки рюкзака.

Вскоре он сидел в кабриолете рядом со Стеннетом. Экипаж быстро мчался по наезженной дороге, и путешественник задумчиво созерцал лоснящиеся спины двух крупных лошадей, припоминая, как Мартин Сассерах вместо того, чтобы пожелать им счастливого пути, молча отвернулся и ушел в дом, к своей работе.

Хотя страх перед Стеннетом не прошел, мистер Бонд все же нашел слугу Мартина неплохим попутчиком: когда к нему обращались, он отвечал и даже объяснял некоторые особенности окружавшего их ландшафта.

— Видите те рябины? — спрашивал Стеннет, кивая налево. — Они принадлежат мистеру Мартину. Он владеет ими на полдня пути к гостинице мистера Криспина и на столько же — к гостинице мистера Стефена. То же самое с мистером Криспином и мистером Стефеном.

— А как насчет леса?

— Все то же, — отвечал Стеннет, взмахивая рукой направо. — Он ведь круглый, и каждый владеет одной третью: что-то вроде каравая, поделенного на три части

Он прищелкнул языком, и лошади навострили уши; однако понукать их не было нужды, так быстро летел кабриолет.

— Гораздо быстрее, чем повозка мистера Криспина! — выдохнул мистер Бонд, чувствуя, как ветер обдувает его лицо. По мере наступления осеннего вечера он с напряжением оглядывался вокруг.

Он видел, как над долиной взошла луна. Чуть позже он поинтересовался, почему так странно называются постоялые дворы. Стеннет рассмеялся.

— Если честно, джентльмены очень гордятся этими названиями. Немного романтично и чуточку страшновато. Я бы их тоже назвал так. Это и поэтично к тому же. Кого удивит название "Ночлег путешественника"? А "Покой путешественника" заинтересует всякого. Это нужно почитать, потому что это и есть поэзия. Не думаю, чтобы это была идея мистера Криспина, скорее всего, она пришла в голову мистеру Мартину или миссис Криспин. У них светлые головы. "Безголовый человек" звучит довольно мрачно, но такой уж серьезный характер у мистера Мартина. И разумеется, это означает всего-навсего человека без головы, то есть болвана.

Тот постоялый двор, куда мы сейчас направляемся, — продолжал Стеннет, называется наоборот: "Голова путешественника". Некоторые дворы называются "Голова короля", и что же, разве они названы так в честь короля? Двор мистера Сассераха, мне кажется, будет получше таких «королевских» дворов. К тому же он предназначается только для путешественников.

В разгар непринужденной беседы вдали промелькнула искорка света. Мистер Бонд устремил взгляд в направлении ее, но искорка внезапно исчезла. Мистер Бонд представил себе, как Стефен проходит перед дверьми своего дома, головой заслоняя свет фонаря. Эта картина почему-то рассердила его; мистер Бонд подивился, отчего это он так послушен приказам — да-да, иначе это и не назовешь — этих странно гостеприимных братьев. Но вот искорка появилась вновь; она росла, разгораясь все ярче и заметнее, пока наконец не превратилась в освещенное окно, в котором был виден огромный мужчина; он стоял и улыбался луне.

— Посмотрите, что это?! — воскликнул мистер Бонд, приподнимаясь с сиденья.

— "Голова путешественника", сэр, — ответил Стеннет, показывая рукой куда-то вверх.

Мистер Бонд посмотрел в направлении поднятой руки Стеннета и увидел закопченную вывеску, свисавшую с железных крючьев над его головой. Он окинул взглядом расплывшуюся в темноте громаду постоялого двора и нахмурился, продолжая оглядывать окрестности. Трепетно и бесшумно вибрировала вокруг тихая ночь, вдали голубовато-серой пыльной стеной высился бесконечный лес. В этот момент на крыльцо выплеснулось нечто бесформенное, движущееся; в поднявшейся затем суматохе на пронизанную лунным светом траву шагнула высокая и неуклюжая фигура, вокруг которой гирляндой вилась и подпрыгивал вереница странных маленьких существ.

— Это мистер Стефен, — шепнул Стеннет, глядя на приближающуюся ораву.

Владелец "Головы путешественника" широко улыбнулся, обнажая два ряда ослепительно белых зубов. Приветствуя путешественника, он движением одновременно и уважительным и повелительным коснулся рукой своего лба.

— Мистер Бонд, сэр?

Пробормотав в ответ что-то невразумительное, мистер Бонд поклонился. Мистера Стефена окружили дети с огромными головами, распухшими животами, эти первобытные создания весело скакали вокруг отца и дергали за полы инвернесский плащ путешественника. Смешавшись с окружившей его толпой, мистер Бонд не заметил, как оказался у входа в "Голову путешественника", куда его заботливо подталкивал рукой сам хозяин. Протолкавшись между ними, в дом забежали двое ребятишек и скрылись в прихожей. Освещение внутри было скудным, воздух застоялся и отдавал псиной. И хотя мистер Бонд по опыту знал, где должна быть гостиная, сходство этого двора с предыдущими исчезло, как только он миновал дверной проем.

Посреди круглого стола стояла керосиновая лампа с разбитым стеклом, трещали под ногами рассохшиеся половицы, и бился в прокопченном камине запорхнувший туда мотылек. Вылетев из пасти камина, мотылек принялся носиться по комнате, разрисовывая неуловимыми тенями потолок и фигурные обои. В гостиную вернулись дети. В чьих-то неумелых руках судорожно завыла и захрипела спокойно стоявшая до того в углу фисгармония.