— Хорошо? — губы Ивен дрогнули в улыбке, но в глазах блестели слезы.

— Это не самое страшное, — сказал он.

Ивен покачала головой.

А потом они сидели на земле, подстелив плащ. Обнявшись. Почти не разговаривая. Просто так хорошо и спокойно сидеть рядом, чувствовать тепло… Прошлое слишком неоднозначно, чтобы его вспоминать. Будущее — непонятно и даже страшно, чтобы в него заглядывать. Только здесь и сейчас.

И снежинки таяли, согретые дыханием.

* * *

Как удивительно иногда поворачивается жизнь.

От непривычной работы болели руки и спина. И еще ребра, но это совсем от другого.

Тьюгге тоже наказали за драку. На третий день Эйрик наблюдал, как он вылез с замотанной головой, и, ругаясь сквозь зубы, что такая работа не достойна воина, принялся подметать двор.

Недостойна. Эйрику было даже немного смешно. А Тьюгге, глядя на Эйрика, начинал возмущаться еще громче.

Его самого пока не трогали, по крайней мере открыто. Правда, за эти три дня попалась горсть мелких черепков в миске с похлебкой, и еще, вчера вечером оказалось, что солома на которой он спит — влажная и воняет… Молча сгреб в сторону, постелил свежей.

Можно было пойти искать виноватых, и даже найти. А потом ему бы пришлось покинуть замок.

Он очень старался вести себя тихо, никуда не лезть.

Нужно подождать. И потом…

Потом все должно как-то решиться.

Это временно.

Нужно собраться с силами и понять, как правильно поступить.

«Я так мечтала вернуться, — сказала Ивен, когда они сидели в поле вдвоем. — Я так ждала. Но теперь, когда вернулась, поняла, что никогда не буду здесь счастлива».

«Хочешь, я увезу тебя? Куда угодно. За море. Там ты сможешь забыть обо всем».

«Я альва, — ее глаза были синие и грустные. — От этого не убежишь».

«От этого не нужно бежать».

«Я знаю. Отец всегда говорил — это часть меня, нужно принять и смириться».

«Не смириться, — Эйрик поцеловал ее в нос. — Просто принять. И гордится, конечно. Раньше бы гордились, это война перевернула все с ног на голову».

Она тогда фыркнула насмешливо, потом всхлипнула. Принять не просто. Особенно, если каждый так и норовит напомнить тебе, что мириться с таким нельзя.

Альвийская кровь.

«У меня у самого где-то затерялась капля альвийской крови, — Эйрик улыбнулся. — Ты же знаешь, что Эгмунд Завоеватель женился на альвийской принцессе? И Барёд Тихий, его внук, тоже. Это было страшно давно, но ведь было же. Альвийская кровь — не проклятие».

Ивен покачала головой.

Слишком давно.

«Моя принцесса»…

* * *

— Она совершила преступление и должна понести наказание!

Эцурский префект взирает на нее с отвращением.

Агнар, брат убитого Тьярви, стоит чуть позади, сложив руки на груди, и уже чувствуя себя победителем.

Ивен трясет. Кажется, это конец, и ничего уже не сделать.

Отец стоит рядом. Он защитит ее, конечно, он не отдаст… но страшно все равно. Так, что кружится голова.

— Вам нужна справедливость? — говорит отец, его голос напряжен и суров, — Но это лорд Тьярви совершил преступление, моя дочь всего лишь защищалась.

Префект ухмыляется. Агнар ухмыляется. Им плевать.

— Это будет дорого вам стоить, — говорит Агнар. — Такое невозможно просто забыть.

— Чего вы хотите?

Префект уже собирается ответить, но тут открывается дверь. Резко. Без стука.

— Что вам надо? — требует Эйрик с порога. Его голос звучит так, словно он имеет полное право требовать. И полное право врываться. Не сомневаясь. Куда угодно. Сейчас он даже не принц, — король. И Агнар непроизвольно сутулится под его взглядом.

— Она убила лорда Тьярви, — упрямо говорит префект.

Эйрик смотрит на него свысока, с издевкой.

— Она? Вот эта маленькая тощая девчонка убила закаленного в боях прославленного рыцаря? Вы в своем уме, сэр Гардар? Какой идиот вам поверит?

— Она убила его альвийским огнем, — пытается возразить префект, но уверенность куда-то уходит.

— Огнем? Посмотрите на нее! Разве она настоящая альва, по-вашему? Да она наполовину человек, откуда магия? Какой огонь? Спросите любого в этом замке, видел ли хоть кто-то, за двадцать с лишним лет ее жизни, этот огонь? Или хоть какую-нибудь магию? Хоть раз? Тьярви похитил леди Ивен у отца из-под носа, увез в свой замок, пытался изнасиловать ее. На его преступление вы закрываете глаза? Вам хорошо заплатили, сэр Гардар? Бедная девочка перевернула светильник, защищаясь. Начался пожар. Но даже на это вашему Тьярви было плевать. Когда я поднялся в его спальню, он как раз собирался снять штаны.

— Снять штаны? Вы что, хотите сказать…

— Я убил его, — холодно, без тени сомнений подтверждает Эйрик.

— Вы?

— Ну, не она же! Вы выставляете себя на посмешище, сэр Гардар.

— Подождите… — префект шумно вздыхает, трет подбородок широкой ладонью. — Значит, вы утверждаете, что именно вы виноваты в смерти лорда Тьярви?

— Да.

— И готовы отвечать за содеянное перед королевским судом?

— Да, готов.

Ни тени сомнений.

Кружится голова. Ивен смотрит на Эйрика, и даже ей самой кажется, что все было именно так, как он горит. Невозможно врать так уверенно. Разве можно ему не поверить?

Только теперь ей страшно вдвойне. Агнар хочет крови. Они убьют его.

Так нельзя.

— Нет, подождите… — осторожно пытается она, но не успевает договорить.

— Заткнись! — бросает Эйрик так резко, что сердце уходит в пятки, холод сжимается в животе. Ивен вздрагивает, трясутся губы… нет…

Префект косится на Ивен, потом на Эйрика снова.

— Вы хоть понимаете, что говорите? — спрашивает он. — Вы… На что вы надеетесь? Насколько мне известно, отец лишил вас титула и даже имени. Выгнал. Вы вне закона. Если вы виноваты в смерти лорда Тьярви, вас повесят.

Эйрик кивает совершенно спокойно, равнодушно. Он был готов с самого начала.

— Я знаю, — говорит он. — Разве это что-то меняет? Я готов подтвердить все перед судом.

Префект хмурится. По его лицу видно, что все пошло совсем не так, как планировалось. Он пришел не за этим.

— Подождите, — говорит Хейдар неожиданно мягко, — сэр Гардар, могу я поговорить с вами наедине? Мы можем выйти?

Префект кивает, кажется, с легким облегчением. Выходит за дверь. И Агнар идет вслед за ними.

Ивен с Эйриком остаются.

Эйрик стоит неподвижно, отвернувшись, словно смутившись вдруг, словно он в чем-то виноват.

— Нет… — шепчет Ивен. Все это словно сон.

Эйрик вздрагивает. Поднимает на нее глаза, потом снова резко отворачивается. Решительно идет к окну. Замирает, повернувшись к ней спиной.

Он не готов сейчас это обсуждать. Все силы ушли на разговор с префектом.

Ивен осторожно подходит. Молча, тихо, прижимается лбом к его спине, потом щекой.

Его сердце бешено колотится.

* * *

— Ты молодец, — Хейдар подходит, хлопает Эйрика по плечу. — Так уверенно говоришь, что даже я бы поверил.

Лицо Хейдара все еще белое и осунувшиеся, но на губах уже заметна улыбка. Напряжение спало.

Эйрик смотрит на него.

— Они ушли, — говорит Хейдар. — Ты думал, они хотели крови? Нет, им не нужно лишних проблем. Они хотели денег. Получить выкуп по-тихому, не поднимая шума. Только и всего. Но твоя голова обошлась мне дешевле, чем голова моей дочери, — он почти смеется.

И слабость накатывает.

Все…

Все закончилось.

Эйрик судорожно сглатывает, пытаясь осознать, зажмуривает глаза.

— Хочешь выпить? — говорит Хейдар, и, не дожидаясь ответа, делает знак слугам. — У меня есть красное орское, кислое, но крепкое, то, что надо.

Ивен понимает, что подгибаются ноги. Она отходит в сторону, садится в кресло у окна. По щекам текут слезы.