Рудольф Гесс к этому времени имел все, однако совершенно перестал появляться на внутренних совещаниях третьего рейха. В частности, его не привлекали к разработке плана «Барбаросса». Бывший пилот первой мировой войны большую часть своего времени проводил, занимаясь вполне безобидным хобби — летая на самолете, предоставленным в его распоряжение компанией «Мессершмитт» из Аугсбурга. Его начальник штаба, Борман, проложил дорогу к доверию фюрера и теперь руководил делами нацистской партии почти единолично. У Гесса был хороший повод поразмыслить и почувствовать себя отвергнутым. Гитлер не смещал его, но также и не уделял ему больше своего времени. «Барбаросса», действительно рискованное предприятие, полностью заняло мысли фюрера.

Еще будучи неудачливым баварским политиком и заключенным Ландсбергской тюрьмы в 1924 году, Гитлер продиктовал своему верному секретарю Рудольфу Гессу такие слова для книги «Майн Кампф»:

«Мы (нацисты-социалисты) поднимаемся там, где потерпели неудачу шесть столетий назад. Мы остановим бесконечное перемещение немцев к югу и на запад и обратим наш пристальный взгляд на земли востока. В конце концов мы положим конец колониальной торговой политике предвоенных дней и займемся территориальной политикой будущего. Но когда мы говорим о новой территории в Европе сегодня, мы обязательно должны подумать о России и ее сопредельных вассальных государствах. Сама судьба, кажется, желает указать нам путь туда… Огромная империя на востоке созрела для разрушения, и конец господства евреев в России должен стать также и концом России как государства».

И вот теперь время воплотить эти идеи в жизнь наступило. Трехмиллионная армия немцев продвигалась на восток, и Гитлер должен был хранить в тайне свои намерения от русских, которые были его союзниками в течение двадцати одного месяца после подписания германо-советского пакта. Он и его министры занимались лживыми дипломатическими маневрами и с другими главными союзниками Германии. Итальянцам официально сообщили о плане «Барбаросса» лишь накануне его введения в действие. Японцы также были в полном неведении, пока их не убедили напасть на Сингапур, чтобы, таким образом, разрушить господство Великобритании на Дальнем Востоке.

Полностью погруженный в продумывание всех многочисленных деталей плана «Барбаросса», Гитлер по-прежнему был вынужден бороться с теми, кто советовал отказаться от проведения этой операции. Вспоминая ошибки первой мировой войны сражаться сразу на два фронта, некоторые немецкие генералы и дипломаты противились вторжению в Россию, пока на западе продолжала оказывать сопротивление Британия. Гитлер и прежде сталкивался с противодействием своим целям, однако всегда его игнорировал. Его решения доказали свою правоту. Теперь он решил назначить 22 июня началом операции «Барбаросса», чтобы бы там ни произошло с Британией.

В мае 1941 года Гитлер считал, что Британию следует разбить в практических целях — изолированный остров, не имеющий точки опоры на континенте. После завершения грандиозного плана «Барбаросса» будет достаточно времени для победы над ней. Гитлер был более чем уверен, что для разгрома России потребуется не более трех месяцев; более длительная по времени компания не рассматривалась и не планировалась — боевые войска Германии не были обеспечены зимним обмундированием. Предполагалось, что со своими задачами армия отлично справится до наступления русской зимы. После этого Россией должен будет заняться Гиммлер, СС и Восточное министерство Альфреда Розенберга.

Однако Британия по-прежнему представляла для Гитлера большое неудобство. Все, чего он хотел, так это иметь свободные руки на западе, чтобы заняться только Востоком. Для этого он разрешил определенным сочувствующим нейтральным источникам прозондировать почву в Британии для заключения предварительного перемирия и был удивлен, когда на это предложение не последовало никакого ответа. Воздушная война, таким образом, продолжалась. Ночью 10 мая на Британию было совершено два самых больших воздушных налета, превративших в развалины сотни акров Лондона с помощью бомб, сброшенных тридцатью немецкими бомбардировщиками.

В эту же ночь, когда Гитлер в Бергхофе был полностью погружен в составление плана проведения операции «Барбаросса», одинокий самолет, вылетев из Аугсбурга, что недалеко от Мюнхена, пробился сквозь туманы над Северным морем и взял курс, но не на Лондон, а к побережью Шотландии. Служащие королевского наблюдательного корпуса определили марку самолета — «Мессершмитт-110», когда он пересек береговую линию и полетел на запад. Служащие станции слежения были в недоумении. Не было никакой логической причины для одинокого немецкого самолета лететь на запад Шотландии, кроме того, было известно, что самолет такого типа имел ограниченное количества топлива, недостаточное, чтобы вернуться обратно на континент.

«Спитфайр» из состава сил береговой охраны начал преследование, но был не так быстр, чтобы настичь и сбить «мессершмитт». В десяти милях к западу от Глазго над Дангейвел Хаус пилот покинул самолет, его парашют раскрылся, «мессершмитт» упал и загорелся на поле неподалеку от огромного каменного особняка, принадлежащего премьер-герцогу Шотландии Гамильтону.

Дэвид Маклин, старший пахарь из Флурсфарм, фермы, находившейся рядом с Дангейвел Хаус, услышал грохот, когда готовился лечь спать. Он выглянул из окна своего фермерского дома и увидел белое облако спускающегося парашюта. Маклин бросился туда, где, по его предположению, должен был приземлиться парашютист, и вскоре обнаружил пилота, пытавшегося сбросить с себя парашют. Затем пилот поднялся, осторожно ступая, так как вывихнул правую лодыжку при приземлении.

В серебристом лунном свете Маклин разглядел хорошо сложенного мужчину, за сорок, смуглого, с густыми бровями, одетого в серую полевую униформу из дорогого материала и отличные летные сапоги. По его возрасту, дорогой одежде и явному отсутствию всякого сопротивления, фермер понял, что парашютист был не простым летчиком люфтваффе. Когда Маклин спросил его, немецкий ли он летчик, он медленно, по-английски, ответил: «Да. Я немец. Меня зовут капитан Альфред Хорн. Я хочу пройти в Дангейвел Хаус. У меня есть важное сообщение для герцога Гамильтона».

Когда капитан Хорн был доставлен к герцогу и была установлена его подлинная личность, об этом сразу же известили Уинстона Черчилля. «Я думал, это выдумка», — писал позднее премьер-министр.

Парашютистом средних лет оказался рейхсминистр без портфеля, член совета министров по обороне рейха, член тайного совета и заместитель фюрера третьего рейха Рудольф Гесс. Он прилетел из Германии предложить Великобритании мир, совершив миссию, охарактеризованную Черчиллем как «совершенно преданный и неистовый подвиг сумасшедшей благосклонности».

Новость о том, что сделал заместитель фюрера, как написал доктор Пауль Шмидт, переводчик Гитлера, «произвела в Бергхофе впечатление разорвавшейся бомбы». Вначале фюреру сообщили о ней в той манере, которая соответствовала причудливому характеру всего эпизода.

Незадолго до своего отлета из Аугсбурга приблизительно в шесть часов пополудни, в субботу 10 мая, Гесс написал письмо и передал его одному из своих адъютантов, капитану Карлгейнцу Пинчу. Пинч, следуя инструкция Гесса, должен был выехать из Аугсбурга в Бергхоф на его личном поезде и вручить письмо фюреру лично, что Пинч и сделал на следующий день.

Подождав, пока фюрер закончит несколько назначенных встреч, Пинч был принят Гитлером в его кабинете, большой, отделанной светлым деревом, комнате с полом из красного мрамора и большими окнами, из которых открывался захватывающий вид на покрытые снегом вершины гор. Мирная атмосфера кабинета нарушилась, когда Гитлер прочитал письмо, в котором излагался длинный, бессвязный отчет о целях полета Гесса в Англию. Потрясенный, фюрер немедленно послал за Герингом, фон Риббентропом, Борманом и Кейтелем, чтобы выяснить, как такое могло случиться и что теперь делать.

«Гитлер вместе со мной ходил взад и вперед по своему огромному кабинету, — вспоминал позднее Кейтель, — и говорил, хватаясь рукой за голову: «У Гесса психическое расстройство. У него некая разновидность умственного расстройства, это я могу видеть из письма, которое он написал мне». Гитлер также сказал: «Из того, что он написал мне в письме, я не могу узнать Гесса. Это другой человек. С ним точно что-то произошло»».