Или больше не состоял.

Что происходит с твоей жизнью, когда ты в коме? Исчезаешь ли ты? Прекращает существование или жизнь все-таки продолжается? Я смотрел на адрес, указанный на водительском удостоверении, и гадал, есть ли у меня до сих пор дом... банковский счет? Я не умер, но кто оплачивал мои счета все эти два года?

Были ли у меня деньги, чтобы оплачивать?

Черт.

Внезапно я снова захотел впасть в кому и никогда не просыпаться.

А затем я увидел ее.

Это было похоже на мираж, просто край фотографии, выглядывающий из бумажника – копна волос, которая приковала мое внимание к фото.

На заднем фоне у нас был мост «Голден Гейт», на фото был образец меня намного моложе и беззаботнее, который сжимал в объятиях девушку, и внезапно мир перестал казаться таким одиноким. Медно-рыжие волосы спускались вниз по спине как огненная грива. Ее светло-голубые глаза сверкали, словно она скрывала тайны, которые ждали своего часа. В своих глазах я не увидел неподвижного вакуума пустоты. Я видел ее, отражающуюся сполна – любовь, сияющую между нами.

Я перевернул фото, надеясь, что что-нибудь... что угодно напомнит мне, кем была эта девушка.

Там не было ничего, кроме даты и имени.

Август и Эверли – 2005

Эверли.

У нее было имя.

Теперь мне оставалось лишь найти ее.

Я чувствовала успокаивающее прикосновение руки ко лбу, и мои глаза затрепетали – именно в этот момент реальность обрушилась на меня, и я выплыла из глубин подсознания.

Август пришел в себя.

О, Боже. Знает ли он?

Найдет ли он меня?

Я вскочила, едва не сбив с ног Райана. Сердце билось в груди с неимоверной скоростью, в то время как реакция «бей или беги» взяла верх.

Слишком слаба, чтобы бороться. Нужно бежать.

Необходимо уйти.

Ни при каких условиях не следовало оставаться.

Мне нужно было уехать. Мне необходимо было уехать очень, очень далеко, как я и хотела. Но планы имеют обыкновение рушиться, и когда мое дыхание выровнялось, а глаза снова открылись, я поняла причину, по которой мои планы изменились. Сейчас эта самая причина смотрела на меня с выражением озабоченности и любви, написанных на его лице.

— Все в порядке, — мягко сказал Райан и прижался ко мне, нежно убирая локон с моего лица. — Я здесь. Все будет хорошо, Эв.

Слезы застилали мне глаза, и я пыталась не дать им пролиться. Райан сжал меня в объятиях, а я не сопротивлялась, хватаясь за его плечи, словно это железный якорь. Мне казалось, что кто-то только что всучил мне тяжелейший груз, потому что все волнения и паника, которые я пыталась забыть последние два года, обрушились на меня.

Все это сейчас всплыло на поверхность. Сразу.

— О, Боже, Райан. Я не могу это сделать, — прокричала я.

— Ты ничего не должна делать. Никто не заставляет тебя делать что-либо против воли, Эверли. Он очнулся, и это ничего не должно значить для тебя.

Я знала, что Райан не имел в виду ничего плохого, но он не понимал. Никогда не мог понять.

— Я не могу жить в мире, где живет он, Райан, — прошептала я, когда стены вокруг меня стали сжиматься. Паника наполнила мое существо, заставляя прижать колени к груди, и я начала биться в руках Райана. Слезы катились по моим щекам, а я чувствовала себя все хуже, осознавая, что Август всего лишь в нескольких милях от меня и становится сильнее с каждой минутой.

Сколько пройдет времени, прежде чем он придет за мной? Сколько пройдет времени, прежде чем он найдет меня и разрушит маленькую вселенную, которую я создала? Что будет дальше?

— Нет, ты можешь, — уверенно сказал Райан, повернув меня в своих объятиях и вырвав из пучины нарастающей паники, зародившейся в моей голове. — Это ничего не меняет.

Я покачала головой, с трудом соглашаясь с ним. Единственная причина, по которой я продолжила жить дальше без него, заключалась в том, что я убедила себя, что его больше нет. Навсегда.

Отрицание и в самом деле действовало против меня.

— Что случилось... после... я имею в виду, ты расспросил врача?

Я почувствовала, что Райан кивнул.

— Я повесил трубку, чтобы позаботиться о тебе, но после того как уложил тебя в постель, я ему перезвонил.

— Что он сказал? — спросила я, затаив дыхание в ожидании ответа.

Райан отстранился, наши глаза встретились, когда он начал убирать непослушные волосы с моего лица. В его голосе была теплота и нежность.

— Он хочет увидеть тебя.

Страх заполнил меня, и я немедленно вырвалась из объятий, нуждаясь в пространстве, потому что комната опять начала сужаться вокруг меня.

Бежать. Необходимо бежать.

— Я не могу, — с трудом выдавила я, пытаясь встать. — Я не буду.

— Никто не заставляет тебя, Эв. Я уже сказал доктору Лоуренсу «нет».

Я напряглась от его слов и замерла в центре гостиной.

— Ты не имел права! — закричала я. Злость заструилась по моим венам, и я начала размахивать руками. Райан смотрел на меня так, будто я сошла с ума, и, возможно, он был прав.

— Что ты несешь? — закричал в ответ Райан. — Ты хоть отдаешь себе отчет, как выглядишь сейчас? Как ты можешь говорить такое, когда знаешь, что я прав? Ты не должна ни в коем случае навещать этого парня. Он монстр.

— Это мне решать, Райан! — прошипела я. — Я уже достаточно времени в своей жизни провела с человеком, который считал, что может принимать за меня решения. Больше я этого не хочу.

Он беспокойно провел руками по волосам.

— Я просто пытался защитить тебя.

Глубоко внутри я знала, что Райан прав, но часть меня – полностью разрушенная часть, которая кривилась от возмущения каждый раз, когда он повторял такие слова как «моя» или шутливо говорил «не вздумай снова так поступать» – ненавидела быть защищенной. Мне нравилась безопасность, которую я чувствовала, находясь в его объятиях, но это была любовь другого мужчины, и ошеломляющая потребность защищать приводила меня в замешательство, в котором я прибывала.

— Мне нужен воздух, — в конце концов, сказала я, покачиваясь, направившись к входной двери нашей квартиры.

— Пожалуйста, не уходи обозленной, Эверли, — умолял он.

— Я не злюсь, просто мне нужно время.

— Ладно, — ответил Райан, в его голосе слышалось несогласие и поражение. Он научился не спорить со мной, когда я произносила эту фразу. Это было моим способом взять паузу. Мне просто нужно было уйти, и я пыталась не слишком размышлять о том, что я имела в виду.

Я не знала, как долго брожу по городу. Все проходило мимо меня, пока я не оказалась на знакомом месте у моста. Наступала весна, и на берегу расцветали дикие цветы. Так же как и остальной Сан-Франциско продолжал жить своей жизнью, новая жизнь зарождалась на склонах холмов.

С этого места все выглядело намного проще.

Мост «Голден Гейт» стремился ввысь к небесам, его красные опоры резко контрастировали с серовато-голубым небом. Когда я нашла свободное место среди крошечных кустов, то протянула руку. Мост, казалось, был так близко, его громадный размер делал его заметным отовсюду. Но мои ладони ощутили лишь холодный воздух. Больше ничего. Могучий мост остался на своем прежнем месте, как всегда, надежный и безопасный.

Я приходила на это место с тех пор как была обездоленным ребенком, переезжая из одного детского дома в другой, гадая, когда мои настоящие мама и папа, наконец, спасут меня из этого ада, к которому я уже начала привыкать. Я гадала, как много беспризорных детей, втайне наблюдали за Энни поздно вечером, надеялись, что им повезет так же, как и этой маленькой рыжей певице, но, в конце концов, оказывалось, что мечты, подобные этой, никогда не сбываются наяву, и герои в реальной жизни не всегда оказываются теми, кем вы ожидаете.

Думаю, что в какой-то момент я могла бы выяснить, почему меня отдали в детский дом, но после стольких лет, когда меня считали обузой, мне стало все равно. Эта энниподобная мечта со временем просачивается как грязное машинное масло, и тебе остаются лишь сожаления – сожаления, которые появляются, когда ты думаешь о том, как бы могла сложиться твоя жизнь, если бы кто-то другой был твоими настоящими родителями. Кто-то добрый и любящий – кто-то лучший.