— Аманда на самом деле не слишком крепка. — Эбби внезапно почувствовала острое желание защитить женщину, которую совсем недавно готова была задушить собственными руками.

— Да, не слишком, — кивнул он. — Но, так или иначе, она прошла через все, и главным образом потому, что очень любит Джека. И еще потому, как я подозреваю, что она сумела доказать это газетчикам, любителям сенсационных разоблачений.

— И Джек мне объяснил, что Аманда чувствует себя неуверенно с женщинами, которые, как она считает, добились успеха в своей профессии. И он как-то сразу понял, что я совершенно иначе воспринимаю ее отношение ко мне. — Она помолчала, колеблясь, продолжать ей или нет. — Но он догадался. А ты понял Аманду и то, как сильно она любит мужа. Как вам удается с такой легкостью разбираться во всем?

— Эбби, тебе действительно предстоит очень многое узнать о людях, — вздохнул Макс. — Даже если бы Аманда не произносила так часто имя мужа, каждому было бы ясно — ну, может, кроме тебя — что она любит его!

— А почему кроме меня?

Макс удивленно и ехидно посмотрел на Эбби:

— Аманда чувствует, что ты думаешь о нас с ней что-то нехорошее. Именно поэтому она специально для тебя пыталась это что-то изобразить.

— Я не уверена, что на ее месте стала бы вести себя так же, — сказала Эбби несколько удрученно. — Ты прав, Макс. Мне надо научиться лучше понимать людей. Но за сегодняшний вечер, как мне кажется, я продвинулась вперед на этом пути. И совершенно искренно приношу тебе извинения.

Он посмотрел на нее долгим непроницаемым взглядом, смутившим ее, и через несколько секунд заговорил:

— Эбби, было бы глупо с твоей стороны воспринимать меня не таким, каков я на самом деле. Ты не совсем верно поняла мои намерения по отношению к Аманде, — предупредил он, — но мои намерения по отношению к тебе не изменились, и они, если ты помнишь, совершенно иные.

— Спасибо за напоминание, — ответила Эбби. Ее щеки запылали, она вскочила, схватив поднос. — Какая же я дура! Я действительно думала, что ты, наконец, понял, что люди не могут влюбляться по приказу! Против своей воли! — Она бросила на него испепеляющий взгляд.

Макс поднялся, а она отвернулась и пошла на кухню.

— Не могу понять, что именно произвело на тебя такое впечатление, — проговорил он и подошел к ней совсем близко. Эбби почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу. Она поставила поднос на стол возле раковины. — Или тебе хотелось, чтобы я обращал на тебя больше внимания? — ехидно заметил он и обнял ее, все крепче прижимая к своему упругому, горячему телу.

— Почему ты так ведешь себя со мной? — спросила Эбби, ненавидя собственное тело за желание, с каким оно тянется к нему.

— Эбби, тебе надо научиться смотреть на жизнь не только со своей точки зрения, — произнес он менторским тоном. — Тебе надо понять, что кроме тебя есть еще и я… — Его слова прозвучали у ее виска, а ласковые поглаживания вызывали сладкое томление. — Я бы не сказал, что наше взаимное влечение меня не радует…

— Тебе лучше держаться от меня подальше, — не своим голосом проговорила Эбби. — Тогда мы оба будем счастливы.

— Перестань! — прохрипел он. — Неужели ты думаешь, что я не пытался держаться от тебя подальше? — Он повернул ее лицом к себе. Его блестящие глаза смотрели на нее сверху вниз. — Я хотел бы надеяться, что это не так, — но у меня отвратительное чувство, что ты ошибаешься, и люди могут влюбляться против своей воли.

— Мне плевать на то, что ты думаешь! Я не собираюсь в тебя влюбляться!

Он задумчиво смотрел на нее, слушая, как ярость в ее голосе сменилась сдавленным хрипом.

— Опять ты за свое! Опять только со своей колокольни! — вздохнул он и с необыкновенной нежностью коснулся прядки ее волос. — Да, иногда я бываю до отвращения эгоцентричен! И поэтому мне все равно, влюбишься ты в меня или нет.

Он засмеялся, и его смех настолько отвлек ее, что она даже не сообразила, что происходит, когда он ее поцеловал.

— Эбби, обними меня, — уговаривал Макс, страстно прижимаясь губами к ее раскрытым губам. — И скажи, что не будет самой большой ошибкой в моей жизни, если я влюблюсь в тебя.

Руки Эбби невольно обвились вокруг его шеи. Ей захотелось стать частью этого мужчины, ощутить волнующее тепло его тела. Она почувствовала, как напряглись его плечи, когда просунула руки под пальто Макса. Его губы жадно прижимались к ее губам.

— Нет, я должен уйти, — простонал Макс, отрывая ее руки от себя, но он не мог оторваться от ее губ.

— Твой самолет, — прошептала Эбби, а в голове было другое. — Ты ведь не опоздаешь?

— Что? — словно в полусне спросил он, а его губы все сильнее впивались в ее, потом он принялся осыпать поцелуями ее лицо.

— Твой самолет, — простонала Эбби, пытаясь вырвать руки, которые он крепко сжимал. — Ну, как же, самолет, на который тебе утром…

— Мне не нужен утренний самолет! — воскликнул Макс, поднимая голову и крепко держа ее за руки.

— Но ты же говорил, — повторила она. Ее не волновало, что он обманул ее насчет самолета, ее больше беспокоило то, что придется прервать объятия.

— Я сказал тебе, что у меня завтра самолет? — засмеялся Макс.

— Ты же сказал… — Она остановилась, и до нее стало доходить.

— Разве? — спросил он смеясь. — Ну, может, это я на всякий случай готовил себе отступление.

— Значит, ты был готов уйти? — спросила Эбби, хотя сама понимала, что надо прекратить этот нелепый разговор.

— Тебе, Эбби, пора лучше понимать меня, — сказал Макс. — Если я захочу уйти, я уйду.

— Ну что же, хорошо. Уходи, — велела она, пытаясь высвободиться, — и прекрати смеяться.

— А что, мне плакать? — Он отпустил ее.

— Ты не в своем уме! — простонала девушка, опершись на раковину. — Я начинаю подозревать, что и я тоже, — добавила она и вдруг, сама себе удивившись, расхохоталась.

— О, Эбби… — Он шагнул к ней. — Ты… О, дьявол! — Он вдруг весь подобрался, засунул руки глубоко в карманы пальто, и его лицо вдруг стало серьезным. Он повернулся и пошел к выходу. — Будем надеяться, что ты никогда не дашь мне повод заставить тебя плакать! — бросил он через плечо и скрылся за дверью.

Питер Симонс, взглянув на часы, поджал губы.

— У нас тут проблема, дорогуша. Мне надо кое-куда позвонить насчет работы Фримана.

Дженнифер Брэдли бросила на него извиняющийся взгляд.

— Прости, Питер. Я бы не хотела молоть чепуху, — сказала она, взглянув на часы, — нам надо так много сделать.

— А как насчет Фримана? — спросила Эбби. — Питер мог бы посидеть вместо меня на собрании.

Дженнифер посмотрела на нее с облегчением:

— Эбби, ты — прелесть, — и повернулась к Питеру: — Тебя это устроит?

— Устроит. Так что, прелесть, ты иди, а я подойду чуть позже.

— И я зайду, когда мы закончим, — сказала Дженнифер вслед Эбби.

Эбби почувствовала большое облегчение, увидев Дженнифер снова в хорошем расположении духа.

— Салли! Все звонки к Питеру направляй ко мне, — сказала она диспетчеру.

— Слава богу. Вот спасибо, — облегченно простонала девушка. — У меня тут их целая куча — и к нему, и к другим. Собрание надолго?

— Да, еще какое-то время протянется, но если почувствуешь, что не справляешься, — всех ко мне. Приму удар на себя! — засмеялась Эбби, подумав, что она — «прелесть». Эбби откинулась на спинку стула и вспомнила, как она нервничала перед встречей с Дженнифер. Та была очень энергична в это утро, вся светилась и прекрасно себя чувствовала. И Эбби поняла, как плохо было ей в предыдущие недели, перед отъездом.

Наконец, подумала Эбби, она может почувствовать что-то хорошее хотя бы к кому-то из Брэдли.

Зазвонил телефон, прервав ее размышления, которых она старалась не допускать. Она отреклась от них — постоянные звонки требовали внимания.

Но как только возникло затишье, и Эбби попробовала листать альбомы с образцами, раздался осторожный стук в дверь.

— Войдите, — сказала она, задвигая ящик стола.