— Невероятная догадливость, просто поразительно! Какими талантами вы ещё можете нас порадовать, мисс Грейнджер?

И снова что-то в интонациях вампира показалось ей очень знакомым, но ухватиться за эту мысль как следует она не смогла. Ибо была другая, более шокирующая мысль. Гермиона больше его не боялась и решила уточнить:

— Значит, я теперь тоже... вампир?

— Глупый вопрос, не находишь? — снисходительно улыбнулся вампир.

Гермиона обиженно отвернулась: "Считала бы так — не спросила бы ".

— Ладно-ладно, не дуйся. Ты же не станешь обижаться на такого милого и красивого вампира, как я?

— Да, от скромности ты не умрёшь, — Гермиона закрыла рот ладошкой, но было поздно, слова уже были услышаны вампиром. Вампир лишь рассмеялся:

— Да ты мне нравишься всё больше.

Гермиона облегчённо вздохнула, поняв что сейчас её убивать не будут.

— Для начала приведём тебя в порядок. Видок у тебя ещё тот...

Вампир щёлкнул пальцами, и вокруг закружилась магия. Такая тёплая, тягучая, неизведанная, но при этом такая родная, она окутывала Гермиону, ласкала её, позволяя насладиться этим чувством свободы, силы и спокойствия. Гермиона блаженно зажмурилась, отдавая себя этому магическому вихрю. А когда магия немного утихомирилась, Гермиона распахнула глаза и ахнула. И было от чего: она стояла перед большим, в полный рост, зеркалом. Его поверхность показывала красивую девушку, в которой она узнала себя. Вечно непослушные волосы теперь аккуратно падали на плечи, а вместо школьной формы была черная мантия.

"Жаль что Северус меня сейчас не видит", — взгрустнулось Гермионе. Мысли о любимом и таком недосягаемом для неё Снейпе вернули ее на землю.

— И откуда эта вселенская скорбь на твоём лице? Я же знаю — тебе нравится то, что ты видишь.

— Да, нравится. Но как... как такое возможно?

— О, это магия. Вампирская магия удивительна. А ты, по-видимому, ещё и приглянулась ей. –Уувидев непонимание в глазах Гермионы, вампир пояснил: — Она редко настолько щедра к новичкам, она искрилась вокруг тебя и даровала больше, чем ты видишь. Просто ты пока не почувствовала всю её мощь.

Гермиона с трудом отвела взгляд от зеркала и посмотрела на вампира. Он сидел в большом кожаном кресле. Землю вокруг них устилал мягкий изумрудный ковёр, на котором стоял хрустальный столик с бокалом вина.

"А вино ли там?"

Гермиона вдохнула аромат, исхощящий из бокала, и зубы стали нестерпимо ныть.

— Кровь... — она не сразу осознала, что говорит вслух.

Вампир усмехнулся:

— Прости мне мою невоспитанность... Прошу, присаживайся.

"Интересно куда?", — подумала Гермиона и, оглядевшись, заметила: чуть поодаль стоял такое же кресло и столик с бокалом крови.

Гермиона осторожно прошла к креслу. Двигалась она легко и грациозно. Аккуратно присев и расправив подол мантии, она взглянула на руки: ни малейших следов чернил, а на безымянном пальчике правой руки — потрясающие красоты перстень.

— Очень красивый, — поймав непонимающий взгляд вампира, она поспешила уточнить. — Перстень очень красивый.

— Кольцо непростое. Это знак принадлежности к нам. Перстень теперь — неотьемлемая часть тебя, вроде чёрной метки у Пожирателей смерти.

Гермиона вздрогнула от такого сравнения. Для неё Пожиратели смерти приравнивались к боли от Круциатуса. За исключением, конечно, Снейпа. Северус был своим. Он даже больший герой, чем Гарри или же директор Дамблдор, победившие Волдеморта пару лет назад.

— Расслабься, я шучу. От метки можно избавиться, а вот от кольца и принадлежности к нам избавит только леди-с-острой-косой, что в нашем случае почти невозможно. Так что, как видишь, ничего общего.

Гермиону объяснения Вампира-который-так-и-не-представился немного успокоили и дали надежду. Ведь со смертью Волдеморта метка на предплечье Пожирателей так и не исчезла, и значит, Гермиона выяснит, как избавить от метки Северуса Снейпа, чего бы ей это не стоило.

— Где ты витаешь?

— Я просто на перстень засмотрелась.

— Давай-ка выпьем за твою новую жизнь или... смерть?! В общем, добро пожаловать в род и с бессмертием тебя, Гермиона Грейнджер! — Вампир поднял свой бокал, Гермиона повторила его движение. Они выпили...

Сила! Ничто не может сравниться с ней. Даже самый лучший сорт вина или восхитительный закат — всё меркнет рядом. В бокале плескалась сила, жизнь. Гермиона не знала, что можно чувствовать такую мощь. Тут же к ней пришло осознание, что ей это нравится и хочется ещё и ещё...

— Это так... необычно, приятно.

— Не сомневался, что тебе понравится. Мы, конечно, не гурманы, но первую отрицательную уважаем больше других групп. Хотя, старейшины говорят, что эта кровь никогда не сравнится с сильной, тягучей кровью Демантозавра или Трицератопса. Мы верим старейшинам на слово: нам, в отличие от них, никогда уже не удастся попробовать кровь динозавров.

Вампир видел, с каким трудом Гермиона борется со своей внутренней мисс-хочу-всё-знать, и поэтому намеренно оттягивал время решающего разговора.

Гермиона же не знала, чего сейчас хочет больше — получить новые знания или выпить ещё бокал крови. Она приняла себя как вампира. "Я — вампир, и я бессмертна", — сказала она себе. Сейчас, находясь посреди Запретного леса (каким образом они снова оказались они оказались далеко от школы, было для неё уже не важно, хотя и любопытно) в компании неизвестного вампира, пить кровь из хрустальных бокалов, было великолепно и так... правильно, что ли. Гермиона была счастлива.

— Я вижу, тебе не терпится продолжить не только наш разговор...

Отрицать очевидное Гермиона посчитала глупым и лишь утвердительно кивнула.

— Меня зовут Джонатан С... Салем. Можешь обращаться ко мне по имени и на "ты", — начал вампир. — Ты теперь являешься частью Rhode Lorem Sanguis — Рода Голубой Крови. Наш род древнейший и самый могущественный, но очень малочисленный. Но пусть об этом тебе рассказывают Старейшины. Кстати о них. Старейшины существовали задолго до появления динозавров. Все — люди, магглы, маги, разумные и не очень расы — зовут нас вампирами, носферату. Но это не совсем так. Мы не простые вампиры, наш род стоит на высшей ступени эволюции и пищевой цепи.

— Мы можем пить кровь простых вампиров?

— Да, но это невкусно. И друг друга мы пить почти не можем. Никто — ни демон, ни просто вампир, ни другой представитель волшебной расы не посмеет причинить тебе вред. Магия покарает любого, посягнувшего на твою жизнь. Увы, на магглов это не распространяется, да и слабы они слишком, чтобы причинить вред. Питаемся мы кровью, но можем есть и обычную пищу. Всё, за исключением отрубания головы, для нас безвредно: солнца и чеснока боятся лишь простые вампиры. Мы же просто позволяем называть себя вампирами. Но после отрубания головы мы уже не выживем, это только ваш Волдеморт мог возродиться, но у него крестражей было больше, чем у меня детей. — Вампир перевёл дыхание и увидел на лице Гермионы задумчивое выражение. — Девочка, где ты? Вернись, создатель вызывает... Неужели жалеешь, что не можешь отрубить Волдеморту голову? Так подожди, пока он снова возродится, и действуй.

Стоит ли говорить, что эта идея понравилась Гермионе до глубины души... ну, или что там у вампиров вместо неё...

Вампир заметил фанатический блеск в её глазах

— Злюка ты, — усмехнулся Джонатан. — А теперь — слушай внимательно и запоминай. Я хочу, чтобы ты ввела в наш род, то есть обратила, Северуса Снейпа. На всё про всё у тебя семь дней.

— К-как... Снейпа?

— А вот так. И, чтобы у тебя была мотивация, либо Снейп будет с нами, либо Старейшины тебя казнят, я уже договорился. Так что приказ не обсуждается. — Вампир снова щёлкнул пальцами, и в руках Гермионы появилось кольцо, идентичное тому что у неё, только более масивное, мужское.

— Для Северуса, — пояснил вампир. — Я думаю, у тебя всё получится. Вопросы будут?