— Он мог и предать, — заметил Чарли Линдсон. — Твое мнение, Рихард? Ты ведь его знаешь.

Загоревший под низборским солнцем чех пожал широкими плечами.

— Я не знаю, что думать, но Иво я не доверяю. Он мог внезапно изменить решение. Он прежде всего чех и свою страну любит больше, чем меня.

— И подразумеваете, что он предпочтет свою страну двум миллионам долларов? — иронически заметил Чарли. — Это меня удивило бы. Такие герои не существуют.

— Я в этом не столь уверена, — задумчиво заметила Дюк. — Меня сейчас огорчает одно. Я вспоминаю, что видела, как он тайком перекрестился.

— Ну и что? — удивился Чарли. — Какая связь?

Едва подкрашенные щеки англичанки дернул тик.

— Я спрашиваю себя, не кажется ли ему кража дароносицы святотатством? В конце концов…

Она взглянула на сигарету, ярко светящуюся в темноте, и добавила:

— Душа человека — вещь сложная. Кто знает, что у него на душе?

— Но тогда все пропало! — закричал Чарли. — Они нас арестуют.

Огонек сигареты прорезал воздух.

— Нет, если мы будем действовать смело, — заметила Дюк. — Если он нас предаст, он сообщит им день и час нашего нападения на Лорету. А если мы изменим этот день? И этот час?

— То есть? — заинтересовался Чарли.

— Мы заставим их поверить, что операция назначена на 23-е, а не на 22-е.

— А действовать будем все-таки 22-го? Так?

— Точно, — подтвердила Дюк.

— А вы не думаете, что они могут проследить за нами и решить арестовать нас заранее?

— Они бы это уже сделали, — заявила Дюк. — Зачем бы им было ждать? Если бы они поступили так, это было бы огромной ошибкой с их стороны. Мы могли бы все отрицать. У них не было бы никаких доказательств. И тогда они могли бы только выслать нас из страны. Намерение еще не доказательство. А кто им сказал, что это намерение у нас было? Иво Буриан? Что стоит его слово против наших, если мы не начали осуществлять наш план? Нет, поверьте мне, если Буриан нас действительно предает, те будут выжидать, чтобы взять нас с поличным. Это точно. Потому-то мы поймаем господина Буриана в ловушку.

— Но если мы скажем ему, что дело назначено на 23-е, а сами начнем 22-го, как договорились, он их предупредит, — недоверчиво заметил Тубек.

— Не сможет, — ответила Дюк. — Мы не выпустим его 22-го с самого утра. Для начала мы велим ему подготовить вертолет за два дня до срока. Но не в намеченном заранее месте. Только это немного нарушает мои планы. Я хочу предложить Ирэн занять мое место в замке. Как вы думаете, она согласится?

— Ну… — заколебался Рихард. — Вы можете спросить об этом ее. Она ждет в моей машине.

— Вы считаете, что она подойдет для этого? — спросил Чарли, повернувшись к Дюк.

— Если я правильно ее оценила, она ничего не боится, — ответила англичанка. — Как и я, она обожает риск и деньги. Заменив меня, она получит дополнительную долю. Она согласится, не беспокойтесь. — Потом она посмотрела на чеха, шепнувшего проходившему мимо служителю с куском мяса на пике:

— В шесть часов. В пивной.

Служитель, окинув англичан притворно равнодушным взглядом, просунул кровавый кусок мяса в ближайшую клетку, где на него набросились, скаля клыки, величественные хищники блестяще-черного цвета. Дюк повернулась к Рихарду.

— Я подумала, что, если ключи, которые вам сделал Иво, будут плохо подходить, это поставит под угрозу наш план. Я выбрала другое решение — пробраться через королевское окошко. Потому-то меня заменит Ирэн. С ее фигурой она легко сможет влезть в него.

— А с ней будет Жюрассьен? — вставил Чарли.

— Да, он ее прикроет и поможет ей спуститься по веревке, которую она сбросит ему с чердака и по которой он поднимется к ней после того, как мы возьмем «Пражское солнце». Он должен быть на месте в восемь тридцать. Неприятностей у него не будет. Если даже охрану усилят, она все равно будет находиться внизу, в караульном помещении.

Герцогиня Ритфорд остановила одобряющий взгляд на двух пантерах, оспаривавших друг у друга порцию мяса, и заключила:

— В девять часов мы должны быть на пути к вертолету. В десять — по другую сторону границы, где мы разделимся, как и было предусмотрено.

— В Австрии не будет никаких проблем, — заверил Чарли. — Группа приема уже на месте и ждет нас.

— Прекрасно, — улыбнулась Дюк, вынимая из мундштука окурок. — Вы не представляете, Чарли, как меня привлекает это дело! Удачно провести его в этой стране… Вы это не представляете!

Она посмотрела на Чарли своими зелеными глазами, блестевшими, как и глаза хищников, дравшихся в двух шагах от них за кусок мяса.

Несмотря на закрытые занавески, в комнату проникал яркий свет. Майк Копполано, спавший по привычке голым, повернулся два или три раза и встал с кровати. В «кроватном» вопросе чехи, кажется, копировали немецкую методу: жесткое ложе с ковриком для ног и двойным драпом в качестве покрывала. Пока он лежал на полу, потому что ночь была душной и жаркой. Потянувшись, Майк надел пижамные брюки и, оставив обнаженным торс, вышел на балкон, где его встретило палящее, несмотря на ранний час, солнце. С четвертого этажа он смотрел на улицу Венцеслава, откуда доносился адский шум — там строилось метро. Майк, облокотившись о железный поручень балкона, изучал поток чешских трудящихся. Почти на всех были рубашки с короткими рукавами, на ногах — сандалии, в руках — кожаные портфели посредственного качества.

Девушки были великолепны — изящные, стройные, с походкой королев, но, увы, одеты они в платья в цветочек из плохой деревенской ткани. По крайней мере так показалось Майку с его балкона. Он выпрямился, глубоко вдохнул воздух и вдруг нахмурился. Он почувствовал запах дорогих духов. Странно, откуда такие духи в Праге? Он собрался вернуться в комнату и заказать себе завтрак, но тут блеск обнаженного тела заставил его повернуть голову налево. За решеткой, разделявшей балкон между его номером и соседним, лежала на животе женщина, рядом стояла чашка кофе и лежала пачка «плэйерс». Женщина перелистывала английский журнал.

— Hello, — улыбнулся Майк, разглядывая ее: уже не очень молода, но привлекательна, хорошо сложена, в дорогом купальном костюме.

— Доброе утро, — ответила женщина по-французски. Она достала из пачки сигарет фото и рассмотрела его, прикрывая ладонью.

— Месье Жюстен Парфэ?

Майк подошел к разделявшей балкон решетке. Значит, это они. Они заранее сняли номер для него. Просто и эффективно.

— Да, — ответил он. — Вы от Чарли?

Фотография вернулась в пачку «плэйерс».

— Допустим. В форме?

Майк вновь улыбнулся, показывая великолепные зубы.

Холодные решительные глаза женщины изучали его, задерживаясь на мощной мускулатуре, на загаре лица, что придавало особый блеск его голубым глазам.

— Это хорошо, — сказала она. — Приходите сегодня вечером в цирк Буша. Я познакомлю вас с остальными; Возьмите билет в ложу. Встретимся в антракте, в толпе.

Она вставила «плэйерс» в роскошный мундштук с бриллиантовой пылью.

— Не оставайтесь здесь. До вечера.

Майк молча кивнул головой и медленно, с естественным видом, потому что в одном из окон появился мужчина, вернулся в комнату и снял телефонную трубку, чтобы заказать себе завтрак.

«Мерседес» Чарли Линдсона ждал возле заброшенного карьера, рядом с намеченной посадочной площадкой, находившейся в трех километрах от австрийской границы. Облокотившись на капот, англичанин курил одну из своих длинных сигар. Склонившись над ручьем, леди Ритфорд чистила черные тутовые ягоды крупных размеров. Сидевший на земле, прислонясь к скале, Майк Копполано, одетый в полотняные брюки, тонкий Льняной пуловер голубого цвета, шляпу и туфли того же цвета, о чем-то думал, крутя в пальцах висевший на груди, в вырезе пуловера, золотой медальон с изображением головы Христа, с которым он никогда не расставался. Стояла сильная жара, и все еще кипевший мотор распространял сильный запах масла. Все молчали с самого приезда, установилась тишина, как будто усиленная жарой, все больше напоминавшей высокому американцу духоту Дамаска. Накануне вечером, в цирке Буша, все прошло прекрасно. В антракте замечательного представления, равного которому он никогда не видел, англичанка представила ему остальных в плотной толпе, служившей им защитой. Не было только Иво Буриана, пилота. Остальных специальный агент знал по фотографиям, предоставленным Ярдом и французской уголовной полицией: Чарли, Тубек, Питер, Ирэн и леди Ритфорд, снятая скрытой камерой, которая, как подозревал Ярд, была «мозгом» английской преступности, но так и не удалось добыть доказательств этому. Теперь он, Майк, имел доказательство правоты Ярда. Она расставляла ловушку, в которую должна была угодить сама.