Внезапно тишину разорвал гул лопастей вертолета. Дюк поднялась с ягодой в зубах. Глава игорного бизнеса Англии раздавил сигару о подошву. Майк, щурясь, поднял глаза к небу. Шум над ними становился невыносимым, во все стороны полетели листья, редкая трава полегла под поднятым вертолетом ветром. Затем Иво Буриан осторожно посадил военный вертолет, выключил двигатель, открыл металлическую дверцу и легко спрыгнул на землю, в то время как над ним огромные лопасти совершали последние обороты. На нем по-прежнему был его скромный костюм и кожаные сандалии.

— Кажется, я вовремя, — сказал он, взглянув на часы. — Ровно четыре.

Он потер затылок, помассировал ляжки и продолжил:

— Сюда никто не приходит. Машина может тут постоять до завтра в полной безопасности. Но чтобы быть уверенным, что никакой пограничник не поднимет шума, если наткнется на нее, я оставлю записку, в которой сообщу, что аппарат неисправен и что я вернусь за ним.

Он сделал шаг к «мерседесу».

— В любом случае, завтра утром я приду сюда убедиться, что все в порядке. От Праги это всего сто пятьдесят километров. Пустяк… И потом, раз я должен вас ждать здесь, я отсюда не уйду до вашего прихода.

Он тонко улыбнулся. Завтра он будет ждать не один. Комиссар Иржи Давид и его люди, предупрежденные о переносе операции с 22-го на 23-е июля, устроят засаду. Единственное, что огорчало Иво, так это то, что они арестуют и Ирэн. Девушка ему нравилась. Комиссар Давид обещал ему, вернее дал понять, что с ней будут бережно обращаться и что… учитывая то, какую важную услугу оказал Иво… О предательстве своего друга Рихарда Тубека Иво старался не думать.

— Какая жара! — произнес он, вытирая пот рукой. — Сейчас бы бутылочку пльзеньского!

Дюк вытерла рот, окрашенный ягодами в фиолетовый цвет, и пошла ему навстречу.

— Вы выпьете ее потом. Сейчас мы должны отправляться в путь.

— Что? — подскочил чех. — Как это «должны отправляться в путь»?

Женщина встала перед ним. Ее холодные глаза ничего не выражали.

— Да, мы переместим вертолет. Я отправлюсь с вами. Направление на Мирошов, в тридцати двух километрах отсюда. Вы поставите его точно на поляне, указанной на этой бумаге. Здесь, видите? — Она указала пальцем на крест на плане.

— Что это значит? — возмутился Иво Буриан, не в силах скрыть свое недовольство.

— Что мы отправляемся в путь, — холодно произнесла Дюк. — И сию минуту.

— Послушайте, объясните мне, почему…

Майк Копполано подошел к нему и небрежно заметил:

— Не задавайте вопросов, старина.

Чех энергично покачал головой.

— Но я не понимаю! Мы должны были…

— Однако все просто, — отрезала Дюк. — Вы и я не расстанемся до семи часов, когда в Лорете…

— Что вы говорите? — чех был ошеломлен. — Лорета этим вечером? Но мы должны были действовать 23-го! 23-е — завтра.

— Мы передумали, — охладил его пыл Чарли, по-прежнему стоявший прислонясь к капоту. — Начинаем через три часа.

— Но… почему? Зачем нужно было менять план?

— Потому что мы услышали об одном человеке, который наносит странные визиты уголовной полиции, — пояснила Дюк.

Чех в испуге отступил на шаг, его правая рука машинально скользнула под пиджак. Майк одним прыжком повалил его на землю и обыскал.

— Не надо, — посоветовал он. Затем, извлекая тяжелый «скорпион» с его занятной лунообразной обоймой, добавил: — Милая, но опасная игрушка. Я ее у вас конфискую.

Дрожа от ярости, чех уставился на англичанку.

— Я не понимаю ни ваших действий, ни ваших инсинуаций.

— Возможно, что те, кто нас информировал, ошибаются, — согласилась Дюк. — Возможно, они нарочно ввели нас в заблуждение, чтобы вас дискредитировать. Все возможно. Но у нас нет ни времени, ни средств это проверить. Так вот, во время операции мы не расстанемся с вами. Если вы по недоразумению выкинете что-нибудь…

— Мы тебя замочим, — вставил Майк, впервые называя чеха на «ты».

— Теперь в путь, — заявил Чарли. — Жюстен, вам бы следовало ознакомиться с этим агрегатом. Это — советский.

Так как специальный агент, судя по всему, не расслышал, он с нетерпением повторил:

— Эй! Француз! Вы там спите, что ли?

— Все нормально, — улыбнулся Майк, который еще не привык к своем) новому имени. — Не беспокойтесь, он взлетит. Русские или нет, эти штуки просты в обращении.

— Тогда влезайте, — приказала Дюк Иво Буриану.

Чех заколебался. Но что он мог сделать? Он со вздохом вернулся в вертолет, Майк сел рядом с ним, а Дюк — сзади. Машина, предназначенная для переброски командос с их вооружениями, была просторна и лишена каких бы то ни было украшений. Чех под взглядом Майка включил контакт. Лопасти возобновили вращение, сначала медленно, потом все быстрее, с оглушительным шумом.

— О’кей, — сказала за его спиной Дюк. — Теперь — на новую площадку, которая, как я вам уже сказала, в тридцати двух километрах, в самом центре затерянной в сосновом бору поляны. Чарли, он занимается охотой, говорит, что это настоящее убежище для оленей. Там никто не будет искать аппарат.

Она достала «плэйерс» и добавила:

— Лучше всего вам было бы остаться рядом с вашим вертолетом, господин Буриан. Но, принимая во внимание то, что мы узнали… и наши сомнения… Как бы то ни было, мы на всякий случай оставим в вертолете вашу записку об аварии.

— Но я уверяю вас… — вновь попытался оправдаться чех.

Майк без злобы толкнул его коленом:

— Не утомляй!

Дюк ничего не сказала, но Майк угадал за своей спиной ее жест одобрения.

Перелетев над лесами, прудами и речками, они приземлились в самом центре найденной накануне Тубеком и Чарли поляны. Затерянный уголок, к которому вела лесная дорога, где «мерседес» увяз. Выйдя из вертолета и усевшись в машину, они вернулись на шоссе, ведущее в Прагу.

«Шкода», взятая напрокат Рихардом Тубеком, стояла на проспекте Обранку Миру напротив бесконечной эспланады, в противоположном от цирка Буша конце. Сидя за рулем, чех вытирал пот со лба. Потел ли он от невыносимой, несмотря на приближение вечера, жары? Или это было следствием волнения перед делом? Время приближалось к намеченному сроку. Часы в машине показывали восемнадцать сорок пять. Что мог делать служитель зверинца? Рихард терял терпение, нервничал, его сердце начало биться сильнее. Народу на эспланаде было немного, представление начиналось в двадцать тридцать. Но через полчаса, через три четверти часа здесь будет толпа чехов и иностранных туристов, спешащих насладиться удивительным искусством цирка Буша. По широкому проспекту, визжа тормозами и стреляя моторами, катили грузовики, трамваи, наполненные рабочими, легковушки и мотоциклы. Нервозность Тубека усилилась, он начал стучать пальцами по рулю, но вдруг его руки застыли. Служитель, снявший свою форму, подъехал к нему на мотоцикле, описав большой круг, чтобы выехать на его сторону, и остановился возле двери «шкоды».

— Ну? — бросил Тубек, уже плохо контролируя себя.

— Сделано, — лаконично ответил немец.

— Прежде чем отдать вам остаток суммы, я хотел бы получить доказательства, — заявил Тубек, напряженно вглядываясь вдаль… туда, где был цирк, где находились невидимые для него клетки, в которых…

Служитель, смотревший в том же направлении, внезапно поднял руку:

— Вот доказательство.

Он имел в виду убегавших от цирка людей в униформе и в обычной одежде. В карих глазах чеха вспыхнул огонек. Вот это женщина! Ай да Дюк! Настоящий дьявол! Выпустить пантер, чтобы устроить панику на улицах Праги в то время, как в Лорете… Десять черных пантер, один вид которых парализует. «Наилучший способ сделать отвлекающий маневр», — уточнила англичанка своим ледяным светским тоном. Ее расчеты оправдались. Там, на бесконечной эспланаде, люди бежали, падали, поднимались, другие забирались в фургоны с написанным красной краской названием цирка.

Потом Тубек увидел и причину паники. Пантера, маленькая с такого расстояния, но от этого не менее опасная, приближалась небрежно-грациозным шагом. Потом из-за угла, образованного двумя фургонами, появилась вторая. Она передвигалась изящными прыжками, в синеватом свете вечера ее блестящая шкура казалась движущимся черным пятном. Толстый конверт перекочевал из руки Тубека в руку служителя.