— Им сделают предупреждение, — серьезно объяснил Гэл. — Спиртное недопустимо на работе. Тем более, если работа связана с компьютерами. — Он повернулся и кивнул официанту, подающему вино. — Конечно, рюмку-другую вина вечером можно пропустить, — добродушно добавил Гэл. — Особенно в праздники.

Он поднял бокал на длинной ножке, чтобы полюбоваться прозрачной жидкостью, которую налил официант.

— Я очень рад, что не работаю в корпорации «Эппл», — прошептал Тэлли, наклоняясь к Нелл, чтобы поднять с пола салфетку. — Меня бы сразу подловили.

Нелл усмехнулась. Хоть Тэлли на ее стороне. Никогда он не говорит о диетах и не защищает воздержание от спиртного ни под каким видом, и он строен на зависть. Как жаль, что Нелл не унаследовала стройную фигуру матери, а пошла в отца, который был коренастый и полный. «Мужчину полнота украшает, а женщину приводит в уныние», — вздохнула Нелл про себя.

— Ты потом не сможешь проводить меня домой? — вдруг спросила она у брата. — Я не на машине, а кроме того, я бы хотела с тобой поговорить кое о чем.

Тэлли удивленно посмотрел на сестру. В последнее время они мало общались — только обменивались любезностями или поддерживали разговор в гостях.

— Но если только на Брук-Грин меня протестируют на спиртное, я свалю вину на тебя, — сказал он, но эту реплику Нелл приняла за знак согласия.

— В этом году мы не купили подарков на день рождения, — объявила Дональда, пока официант собирал тарелки. — По крайней мере — никаких красивых пакетов. Мы решили подарить вам вместо вещей путевки на отдых — что намного приятнее.

Дональда вынула два конверта из вечерней сумочки из золотого ламэ и многозначительно посмотрела на Нелл.

— Для тебя Нелл, «Чэмпнис». Я знаю, что ты возражать не будешь. Ты, дорогая, располнела излишне. — Она протянула дочери толстый конверт, а тощий — Тэлли. — А для тебя, Тэлли, «Британские авиалинии». Не знали, куда ты захочешь полететь, тебе самому решать, какой выбрать маршрут.

— Отличная идея, — сказал Тэлли, с нетерпением разрывая конверт и доставая содержимое. — Благодарю, мама. Спасибо, Гэл.

Его благодарный поцелуй отвлек внимание матери от дочери. Нелл, не веря своим глазам, смотрела на хрустящий конверт кремового цвета с выдавленными красными буквами и чувствовала, что глаза наполнились слезами, слезами унижения. Путевка на отдых на оздоровительной ферме! И это от матери, которая, кажется, искренне не догадывается, какую боль причинила этим подарком. Нелл вслепую открыла свою сумку, стоявшую у ее ног на полу, и сунула туда нераспечатанный конверт. Пока Нелл это делала, она могла справиться со слезами и заставить себя улыбаться.

— Благодарю, мамочка, — сказала Нелл, наклоняясь, чтобы поцеловать мать. — Огромное спасибо.

— Я очень люблю ездить на оздоровительные фермы, — громко сообщил всем Гэл. — Вы оттуда приедете помолодевшей на десять лет.

— И, надеюсь, на десять фунтов похудевшей, — добавила Дональда так же громко. — Ну, не чудесно ли это, Нелл?

— Бедная девушка считает, что придерживаться диеты очень тяжело, — сообщила она всем посетителям ресторана, говоря это, по-видимому, своему мужу. — Небольшой толчок для начала — это фантастическая помощь.

Нелл еле сдерживала свое негодование. Ее затошнило. Желудок сильно сжало, но она знала, что сдержится. Она должна все стерпеть и выглядеть довольной.

— Да, фантастическая! — чуть слышно произнесла Нелл.

После обеда, проезжая по Пикадилли, Нелл заметила, и не в первый раз, как длинные ноги Тэлли исчезают в темноте, в тени под приборной доской «БМВ». Ноги в прекрасно сшитых темно-синих брюках, которые он надевал к модной куртке из жатого льна цвета беж, казались Нелл очень длинными. Даже когда Тэлли склонялся над рулем машины, на его животе не образовывалось складок. Руки брата, умело управлявшие рулем, были загорелыми, с длинными ухоженными пальцами. Пока Нелл терзала собственные бледно-розовые толстые пальцы, она должна была спуститься по сиденью вперед, чтобы упереться в пол ногами — намного короче, чем у прекрасно сложенного Тэлли. Из окон машины Нелл видела пары элегантно одетых театралов, возвращающихся в гостиницы. Смеющиеся, отобедавшие люди выходили из «Пиццы» в парке, из «Кафе тяжелого рока», подталкивая и зовя друг друга, гибкие и ловкие, в свободных рубашках и обтягивающих джинсах. Казалось, они из другого мира, который Нелл недоступен, — и не только из-за скорости движения и тонированных стекол.

— О чем ты хотела поговорить? — спросил Тэлли, поворачивая руль, чтобы свернуть на Пикадилли. Слева, когда они пересекали перекресток Найтсбриджа и выезжали на Кенсингтон-Гор, засверкали ярмарочные огни Гэрродса. Неожиданно Нелл очень живо вспомнила, как однажды встретила здесь известную поп-звезду, с несчастным видом бродившую по отделам, торгующим едой. Она была одета в объемный кафтан какой-то народности и беспрерывно прихлебывала из картонки свежевыжатый апельсиновый сок, крепко сжимая картонку в пухлом кулаке. Это было незадолго до того, как певица умерла. От чего? Сколько ей было лет?

Сделав усилие над собой, Нелл вернулась к настоящему.

— О том, что стукнуло двадцать девять, — ответила она. — Я хочу, чтобы ты задержался у меня ненадолго. У меня есть хорошее бренди.

Тэлли кивнул и нахмурился. Он думал о Джемме. На самом ли деле она ждет его, чтобы преподнести подарок на день рождения — свое прекрасное, ароматное и гладкое тело? Тэлли представил, как Джемма, обнаженная, лежит на их кровати королевского размера, но почему-то не почувствовал вожделения. Тело Джеммы доступно всегда, а поговорить с сестрой тет-а-тет ему удавалось все реже и реже, поэтому Тэлли даже обрадовался представившейся возможности провести остаток вечера с Нелл.

Улицы с домами за «Олимпией» были пустые и тихие, хотя свет горел почти во всех окнах. Единственным напоминанием об обеде Нелл служили подвядшие лилии, сейчас источавшие сильный аромат. Обеденный стол был придвинут к стене, на нем стояла швейная машинка, которая потонула в море разноцветных кусочков ткани, — доказательство изготовления новой лоскутной работы. Нелл показала на столик рядом с диваном, покрытым плотной хлопчатобумажной тканью. На нем стоял поднос с несколькими бутылками и бокалами.

— Налей себе арманьяк, — сказала Нелл, — а я приготовлю кофе.

Когда они, довольно неловко, уселись на одном конце дивана, покачивая бокалы с бренди и глядя на пар, поднимающийся из красивых фарфоровых чашек с черным кофе, Нелл спросила:

— Куда ты хотел бы полететь в отпуск?

Тэлли сделал большой глоток арманьяка, поставил бокал и, вынув конверт из внутреннего кармана, достал тонкий проспект «Британских авиалиний» и открыл его.

— Точно не знаю, — сказал он. — Это на две сотни фунтов. Для полета в Париж на двоих маловато. Мама не оставляет надежду! Никогда ей не нравилась Джемма. Что ж, думаю, что это взаимно.

— Ты не хотел бы отдохнуть вдвоем в Глазго? — Нелл сказала это с напором, решительно, будто долго это обдумывала. — На это достаточно.

Тэлли посмотрел на нее ошеломленно.

— Глазго? — повторил он. — Да зачем же мне туда ехать? Жители Глазго думают, что «Глазго живет», и начнут досаждать нам ужасными разглагольствованиями о Боге и звездах, но, боюсь, это меня не убеждает.

— Ох, Тэлли, неужели ты не хочешь побывать в городском театре, покататься на трамвае — да мало ли что еще? Сейчас Глазго уже не провинциальный городишко.

— О’кей, дарю тебе все это. — Тэлли вопросительно выгнул бровь. — Но я не ценитель культуры. Назови мне хоть одну причину, по которой именно я должен посетить Глазго? Только не говори о возвращении к своим корням.

— Такое может сказать бабушка Кирсти, — лукаво усмехнулась Нелл, — а я только шепну: ячменные лепешки татти.

Тэлли поднял руку, покорно сдаваясь, и засмеялся. Выражение его лица стало естественным, и он сразу помолодел на несколько лет.

— О’кей, лепешки татти — очень веская причина. В самом деле я могу съесть целую кучу лепешек, жаренных с беконом. Все эти креветки и листья салата не могут насытить мой желудок.