Работа Вегенера — это очень личная книга. Написать её именно так, как она написана, никто иной просто не смог бы. По своему стилю она напоминает более всего открытую, непринуждённую беседу с читателем. Автор делится не только обдуманными мыслями, но и своими сомнениями, прямо говорит о неясных, незаконченных частях концепции, намечая в ходе рассуждений путь к их разработке, зачастую удивительно прозорливо. По своей откровенности, раскованности книга напоминает, скорее, не научное сочинение, а произведение литературное, да не всякое, но то, что тяготеет к жанру «исповедальной прозы».

Однако, пожалуй, самое удивительное, что этот вроде бы вовсе не подходящий для учёного труда тон нисколько не снижает его чисто научного значения: Вегенер очень убедительно обосновывает все те положения концепции, какие в его время можно было обосновать.

И ещё: все столь разные пласты повествования умещаются на поразительно малой площади. Объём книги всего неполных полторы сотни страниц, то есть она ненамного больше современной кандидатской диссертации. И этой площади вполне хватило, чтобы, приводя во множестве разнообразные факты, добытые наукой к тому времени, с разных сторон подкрепить гипотезу дрейфа материков, дать представление о том, как она сложилась в сознании автора, мастерски (но в то же время в высшей степени корректно и сдержанно) ответить на возражения оппонентов.

Мне очень хочется, чтобы читатель познакомился не только с основными идеями Вегенера, но и ощутил дух его книги, почувствовал биение мысли автора. Потому мы пойдём за Вегенером, будем знакомиться с его гипотезой в той последовательности, в какой он сам счёл нужным её записать.

Должен, правда, оговориться: я не смогу рассказать читателю о первом издании книги, появившемся в 1915 году, ибо не владею немецким. На русский же было переведено третье издание «Возникновения материков и океанов». Оно вышло в Германии в 1922 году, а перевод его был опубликован у нас в стране в 1925 году в серии «Современные проблемы естествознания», редколлегия которой состояла из крупнейших учёных того времени. Да и соседи по серии весьма достойные: в ней публиковались работы Макса Планка, Нильса Бора, Николая Вавилова. Нетрудно догадаться: замысел составителей — познакомить читателя со всеми крупнейшими достижениями естественных наук своего времени. И книга Вегенера по праву заняла своё место в столь почётном ряду.

В том же, что речь пойдёт о более позднем её варианте, есть и свои преимущества: мы познакомимся с концепцией автора, обрётшей за семь лет, прошедших после первого издания книги, более зрелый, более отточенный вид. Это отмечает и сам Вегенер в своём предисловии:

«Третье издание вполне переработано и настолько же отличается от второго, насколько второе отличается от первого. Причина заключается в том, что за промежуточные два года (второе издание увидело свет в 1920 году. — И. Д.) появилась обширная литература, которая прямо или косвенно затронула теорию перемещения материков, но и особенно в том, что общее содержание книги заключено теперь в новую, как я надеюсь, более убедительную форму, в которой всё существенное лучше выделено.

Если новое издание имеет объём предыдущего, то это объясняется более кратким обсуждением вопросов палеоклиматологии, которой я касаюсь лишь постольку, поскольку она служит обоснованием теории перемещения. Мои новые работы в этой области я надеюсь опубликовать вместе с профессором Кёппеном впоследствии [4].

В остальном настоящее издание, так же как и все предыдущие, носит следы этой совместной работы.

Альфред Вегенер. Гамбург — Гросборстель, июнь 1922 г.»

Заметим по ходу дела, что подключение тестя (мы ведь помним: Вегенер в 1913 году женился на младшей дочери Владимира Кёппена — Эльзе) к работе над проблемами дрейфа материков было крупной победой Альфреда не только на семейном фронте. Ибо поначалу пожилой профессор, точно так же, как и брат Курт, вовсе без энтузиазма отнёсся к отходу Вегенера от чисто метеорологической тематики, чему сохранилось вполне конкретное письменное свидетельство. Профессор Кёппен предостерегал зятя: «Работать над проблемами, лежащими вне пределов традиционно очерченных границ науки, значит рисковать вызвать к себе естественное недоверие со стороны части, если не всех, заинтересованных лиц и попасть в положение изгоя. Вопрос о смещении континентов входит в круг компетенции геодезистов, геофизиков, геологов, палеонтологов, зоологов и ботаников, палеоклиматологов и географов и может быть решён, лишь если человек приложит максимум усилий, чтобы учесть выводы всех этих разнообразных отраслей науки».

И раз Кёппен позднее стал помогать Альфреду Вегенеру в разработке теории дрейфа, значит, зять сумел убедить профессора, что столь многотрудная задача ему по плечу. Впрочем, знакомство с книгой Вегенера «Возникновение материков и океанов» способно убедить в том любого беспристрастного читателя.

Сразу же после краткого — полустраничного — вступления Вегенер берёт «быка за рога». Первая часть его книги называется «Сущность теории перемещения». Она состоит из двух глав — «Теория перемещения» и «Отношение к теории сжатия, учение о постоянстве материков».

Свою идею Вегенер излагает с помощью трёх карт мира, на которых показано соотношение континентов и океанов в различные геологические эпохи. Ныне три эти карты стали как бы хрестоматийными — они часто приводятся не только на страницах множества книг, посвящённых формированию лика планеты, но и на их обложках.

Вегенер утверждал, что в конце каменноугольного периода (то есть примерно двести тридцать миллионов лет назад) материки не были разбросаны по планете, как в наши дни, а составляли единый монолит, который он назвал Пангея. Первая из карт изображает этот монолит. Он протянулся от нынешнего Северного полюса и примерно до Южного полярного круга. Гигант Пангея имеет довольно плавную линию берега: глубоких заливов нет, лишь в его юго-восточной части море вклинивается в материк острым языком. На месте нынешней Северной Атлантики существует узкое озеро, похожее на головастика. Привычных нам абрисов материков мы не найдём на этой карте. Только западный берег Пангеи отдалённо напоминает очертания западного побережья обеих Америк.

Следующая карта показывает расположение суши примерно пятьдесят миллионов лет назад, когда, по мнению Вегенера, материки уже отъехали друг от друга на изрядное расстояние. Озеро-головастик превратилось в Северную Атлантику, а южнее, между отколовшимися друг от друга Африкой и Америкой, — узкая полоса воды. Но главные изменения произошли в юго-восточной части материка. На месте остроязычного залива — водный простор. Он отрезал от юга той части Пангеи, которая должна стать Азией, большой ломоть земли. И этот ломоть утратил связь со всеми частями Пангеи, кроме той, что потом станет Южной Америкой. Широкий залив, отрезавший этот ломоть, — будущий Индийский океан — уже соединён с югом Атлантики. Африка же отделилась, окружена водой не только с запада, но и с востока. Здесь в материк врезан узкий водный клин, за которым лежит остроносый полуостров, вытянутый на юг примерно до широты нынешнего Мадагаскара. С трудом, но всё же можно догадаться, что это предок нынешнего Индостана.

Третья карта относится к началу четвертичного периода (всего один-два миллиона лет назад). Здесь уже много привычного для нашего глаза. В основном похожа на себя Атлантика, но Чёрного и Средиземного морей ещё не существует, на их месте лишь небольшие озёра. Есть Австралия (лимон со странным наростом), нет Океании, а отъехавшая почти до своего нынешнего места Антарктида ещё связана узкой полоской суши с Южной Америкой.

С помощью этих карт Вегенер показывал, что более двухсот миллионов лет назад гигант Пангея начал разделяться. Перемещение обломков суши сопровождалось множеством сложных процессов, которые приводили к формированию гор, целых островных цепей и других привычных для нас примет географической карты Земли.

Вторая глава этой части целиком посвящена «выяснению отношений» с господствующими в то время концепциями.