– Да что ты заладил – тюрьма да тюрьма?

– И верно, чего это я? До тюрьмы еще и дожить надо. Товар не мой – платить за него придется. Не здесь, так на зоне. Москва – не Баланцево. Если я у себя в деревне авторитет, то там живо хвост обрубят, отучат перья подымать. Как чувствовал – с машины началось – машиной и кончилось…

* * *

Бурные августовские дни благополучно миновали. Впрочем, не для всех. Помимо растасованных по камерам самой известной в стране тюрьмы незадачливых спасителей отечества, пострадал и еще кое-кто. Разворачивался поиск пособников «хунты» – и важных, и помельче, а порой и вовсе мнимых. Не много, правда, отыскалось кандидатов из сфер высокой политики за решетку. Но количество компенсировалось качеством. Со сталинских времен не видывали тюрьмы столь представительных подследственных. Впрочем, были и иные, рангом пониже, но и они в камеры не рвались…

В кабинет следователя Углов вошел ровной, твердой походкой, как и полагается честному, ни в чем не замешанному человеку. Уселся на привинченный к полу табурет основательно, не делая попыток придвинуть его поближе к столу, как человек бывалый, не склонный к пустым усилиям. Однако поговорка «языком молоть – не мешки ворочать» здесь себя не оправдывала Каждое слово давалось с трудом, словно процеживаясь сквозь плотный фильтр. Любое лишнее могло стать роковым.

Майор Лобекидзе свое дело знал и умел обнаружить даже ничтожную зацепку. Известность среди криминальных элементов Баланцево он приобрел вполне заслуженно. Допрос вел ровно, не повышая голоса, но на эту обволакивающую мягкость беззаботно покупались лишь последние фраера. Да и то редко – Лобекидзе обычно принимал дела особой сложности, с серьезными фигурантами.

– Да, Сергей Александрович, вы совершенно правы – иной раз новички таких дел наворочают, что и корифеям уголовного мира эдаких дров не наломать. Обидно, конечно, что под вас, как вы выражаетесь, такой номер кто-то сооружает. Мало того, что угнали машину, так еще и наркотики подбросили. Два пакета. И, – майор назидательно поднял указательный палец свободной левой руки, – представьте, с вашими отпечатками пальцев.

– На наркотике «пальчики»? Впервые про такое слышу! – искренне удивился Углов, расплываясь в любезной улыбке. – Сдается мне, на номер убрать хотите. Только я локш не потяну – в признанку сроду не ходил. Могли бы и посвежее что-нибудь выдумать, а то зациклились – «пальчики», «пальчики»… С меня хватит и прошлой ходки. Только тогда вы не меня – судью убедили, что «на деле» я свечкой капнул на палец, и по капле воска..

– А что – что-нибудь напутали?

– Не напутали, а меня припутали ни за что. Ну да на пересуд после срока я уж подавать не стану, компенсацию не потребую. Однако хватит под меня капканы мочить. Неужто такой гладкий наркотик изобрели? Сам-то я не балуюсь, но вроде не лыком шит. Или ампулы какие-то стеклянные я щупал? Где там эти самые, потожировые?..

– Не надо, Углов. Чего лезть на рожон? Лучше дружить, чем ссориться.

– Я с вами не ссорюсь. Только и дружбе особой взяться неоткуда. Предпочитаю мирно сосуществовать. Я – обыкновенный, вполне лояльный гражданин…

– В машине у которого оказалась партия наркотика. Ну ладно, о лояльности мы еще поговорим. Так вот, отпечатки ваши обнаружены на полиэтиленовой упаковке…

– В которую я заворачивал цветы для девушки, а потом выкинул рядом с урной. Ну да, конечно, нарушил общественный порядок – следовало бы в урну, да поглубже. А то кто-то подобрал, да и в своих целях и воспользовался – расхлебывай теперь…

– Плотно, значит, за вами следили враги. Очень хотели напакостить. Что ж, будем искать их, нехороших. И, сдается мне, далеко ходить не придется. Вы мне, Углов, расскажите об этом дне с самого начала.

– Это когда я пленку мимо урны бросил?

– Может быть. Но в первую очередь, как вы с «девяткой» своей расставались. Понимаю, что воспоминание неприятное, но все-таки интересно. Лица угонщиков хоть чуток, а рассмотрели? Вы же говорите, что столкнулись с ними…

– Столкнуться-то столкнулся. Да толком разглядеть ничего не успел. Стекла у меня сплошь тонированные, снаружи и днем ни черта не разглядишь. Знал бы, что эта сволота мне такую пакость подсунет! Точно, нанял их кто-то.

– И до врагов ваших скоро доберемся. Только хорошо бы поменьше этих «не видел, не знаю»…

* * *

Не так уж много интересного сообщил любопытному следователю Углов, гораздо больше о своем умении ловко обходить подводные камни, мгновенно, инстинктом, их распознавая. Удивляться было нечему. При его обширной уголовной биографии сомнений в этом и не возникало.

Лобекидзе встретился с начальником райотдела в буфете – пусть и не самом изысканном в окрестностях и не слишком баловавшем стражей закона разносолами, но и умереть с голоду не дававшем. Не случалось там и отравлений – чего не было, того не было.

Угловой, у самой, как всем было известно, теплой стены, столик был отведен начальству. Не то чтобы его поспешно освобождали при появлении обладателей крупных звезд – их и всего-то в райотделе насчитывалось двое. Просто при наплыве народа прочие столы как бы пользовались большей популярностью. Что же до погон, то далеко не все являлись на службу в форме – милиция не слишком заинтересована в шумной популярности. Один только строгий, благообразный и розоволицый начальник райотдела – подполковник Сидор Федорович Рева – неизменно был при полном параде.

– Что, Иван Зурабович, позволишь присоединиться? Повоюем вдвоем с винегретом?

– Да уж, Сидор Федорович. Как-то он смахивает на тот набор дел, которыми я сейчас завален. Мало мне прочего добра, так еще и Углов с этими наркотиками.

– Кто, если не ты, Иван? Ряды-то редеют. Старой гвардии раз – и обчелся. Хихикали над кооперативами, а не успели и охнуть, как все эти «апексы» людей сманили.

– Что говорить, с зарплатой там дело серьезно поставлено. Тебя еще как, не зовут туда в начальники?

Ну, начальствовать всегда найдется кому. Они таких, как ты, ищут, помоложе да позубастее.

– А чего меня искать? На профессиональную подготовку, правда, не жалуюсь, да и фигуранты довольны. А вот молодости уже нет. Во всяком случае той, когда взгляды легко меняют. Не гожусь я уже для частного сыска. А на жизнь себе и дочке как-нибудь заработаю. С Татьяной потруднее было – та тратила не глядя. Ну, зато теперь у нее такая возможность есть, да и не тощие же рублишки…

– Что, тянет еще?

– Чего тянуть-то? За рубеж? А что я там буду делать? В полицию подамся со своим прононсом?

– Ну, специалист ты классный, и в ФБР…

– Ох, Федорович, ты лучше помолчи. Вот девчонке моей действительно хочется посмотреть заграницу. Тем более, что сейчас не так уж это и сложно. Только ни черта не поймешь, кто сделал верный выбор десять лет назад: то ли я, чтобы жуликов ловить за гроши (сам знаешь – предлагают иной раз такую сумму, что за всю жизнь не заработаешь), то ли Татьяна, когда сунулась туда за длинным рублем.

– За долларом, майор.

– Верно. За долларом… А я из-за этого до сих пор майор, пока она там «зеленые» пересчитывает.

– Брось. Это раньше: «Родственников за границей имеете?» И тут же прочерк в «кадрах». А сейчас, по-моему, наоборот: перспективный клиент, глядишь, когда-никогда бутылку «смирновской» подбросишь.

– Подбросишь! Тут и самому некогда стопку пропустить.

– Что, на Углова много времени уходит? Ничего, работай. Все-таки старый знакомый.

– Удивляюсь я. Как раз потому, что хорошо его знаю, был уверен, что уже досыта он насиделся. Парень неглупый, прекрасно понимает, что сейчас легально можно нагрести столько, сколько никакому «медвежатнику» и не приснится.

– Да, паренек он у тебя с фантазией. Лихо в свое время режимные предприятия потрошил, пока и сам не угодил на «режим».