Куча детей, строгие воспитатели и невкусная еда. Все это приелось за годы. Я была искренне рада за Катю, которую забрали в первый же месяц. Мне удалось тайком увидеть тех людей, которые ее забрали. Это была молодая пара, влюбленно смотрящая на Катю. Я уверена, ее любят в новой семье. Надеюсь, она не забыла свою старшую сестру. Надеюсь, я ее еще увижу…

 Потом пошла учеба. Мне легко давались все предметы, я училась на одни пятерки. Но и в этом были минусы – меня заставляли делать домашние задания не только себе. А за невыполнение – избивали. Воспитатели смотрели на это сквозь пальцы, будто не замечая вечно побитую меня. И я делала уроки еще нескольким мальчикам и девочкам, даже тем, кто был на класс старше меня. Меня некому было защитить. У меня не было друзей, как и у большинства здесь.

 Однажды меня опять избили. Я не знаю, почему. Я пыталась дать отпор, но не получалось. От моих барахтаний изверги только больше раззадоривались и били сильнее. А один мальчик попробовал стянуть с меня штаны. Я испугалась и врезала ему со всей силы по роже. Мальчик завыл и выплюнул зуб. А потом темнота. Наверное, они перестарались с силой удара по голове…

 Очнулась я там же. Все тело болело, из носа шла кровь. Мальчиков уже не было. Слава богу, штаны были на мне. Они просто побили меня еще и свалили. На полу лежал выбитый мною зую. Так ему и надо! Я вдруг засмеялась. Громко, заливисто как не смеялась уже года. Мне было хорошо. Нет, я не стала мазохистской, мне просто было хорошо. Я долго смеялась, лежа на полу. Не хотелось вставать.

 Вдруг я заметила, что около меня сидит мальчик. На вид ему было немногим меньше, чем мне – лет 9, 10. Он с интересом разглядывал меня.

 - Ты новенький? – спросила, не узнавая его.

 Мальчик улыбнулся и кивнул, встал и поманив меня пальчиком, куда-то пошел. Он привел меня в мою же комнату и… исчез. Наверное, убежал куда-то.

 Поспрашивав на следующий день, где новенький мальчик, я удивилась. У нас уже месяц не было новеньких, и те совсем маленькие. Я загрустила. Жалко. Наверное, мне приснилось…

 Но через неделю мальчик снова появился. Он молчаливой тенью ходил рядом со мной, не отвечая на мои вопросы, а только пожимая плечами. Я так и не узнала, как его зовут. Увидав воспитательницу, я побежала к ней. Мальчик побежал за мной.

 - Он же наш новенький? – спросила я, показывая на мальчика. Я хотела схватить его за рукав рубашки, но мальчик одернул руку – он не давал к себе прикасаться.

 Воспитательница посмотрела в сторону мальчика, но, будто не видя его, скользнула взглядом мимо. Сам же мальчик с ухмылкой смотрел на меня.

 - Не выдумывай! Никого здесь нет! – закричала на меня.

 - Но как же? – растерялась я.

 - Еще одно слово, и пойдешь чистить картофель на кухню, выдумщица! – строго сказала воспитательница, сурово поджав губы.

 Больше я не пыталась узнать о своем друге. Да, он стал для меня другом. Хоть он и был молчаливым, но выражение его лица говорило само за себя. Иногда он исчезал, было даже на месяц, но всегда возвращался, выражением лица прося прощение. Я не сердилась. У него свои дела.

 Как ни странно, но меня больше не били. Ко мне теперь вообще никто не подходил. Все меня боялись и потихоньку крутили пальцем у виска, когда, проходя мимо них, я разговаривала с мальчиком. Ну, я говорила, а он пытался передать мысль через мимику.

 Меня считали странной. Я ни с кем не общалась, кроме мальчика. Я стала хуже учиться: сколько бы не старалась, предметы стали тяжело даваться.

 А однажды меня изнасиловали. Тогда мне уже было 14 лет. Мальчик снова куда-то пропал. И хорошо, что он не видел того ужаса.

 Мне больно об этом говорить… Я кричала, вырывалась, но он был сильнее меня. Я молила о пощаде, но это ему только нравилось. Он оставил меня там, на улице в парке, куда затащил. Оставил, грязную, обессиленную и изнеможённую. Оставил, и я лежала на земле, глотая злые слезы…

 Именно в таком виде меня застал мой друг, вернувшись. Увидя меня, он побледнел до синевы, сел, где стоял и беззвучно заплакал. Я первый раз выдела, что бы он плакал. Мне не хотелось этого. Мне больно было смотреть на его страдания. Я на четвереньках доползла до него и сказала, улыбаясь, только что бы мальчик не плакал:

 - Все хорошо. Мне уже не больно. Пожалуйста, не плач. Прошу, - а у самой слезы наворачиваются, которые тщательно глушу.

 Мальчик с усилием взял себя в руки и… обнял меня. Впервые за 3 года нашего знакомства я к нему прикоснулась, но ничего не почувствовала, кроме холода. Но я видела, что он меня чувствует. Я не дура, давно поняла, что не просто так этого мальчика больше никто не видит. Он был не материальным…

 На следующий день тот урод, который меня изнасиловал, умер. Несчастный случай. Во сне ему на голову обрушилась штукатурка с лампой. Глядя на немного сердитого, но явно гордого мальчика, я поняла, что случай был совсем не несчастный. Я не ругала мальчика, я его поблагодарила.

 С тех пор прошло два месяца. Насилие я гнала из памяти, как страшный сон. Но с другом стало происходить странное. Вот идешь с ним, все хорошо, и вдруг схватится он за сердце и зажмуривается. На лице появляется гримаса боли. Мне было страшно на это смотреть, но помочь я ничем не могла. Приступы стали происходить все чаще, и, судя по гримасе, все больнее. А однажды мальчик во время приступа упал. И темнота… Наверное, я тоже упала…

 - Смерть случилась в результате рака сердца, а точнее на фоне сердечное недостаточности. Что же вы так хорошо смотрите за воспитанниками, а, что не замечайте приступы боли?

- Не было никаких приступов. Хотя… могла и не заметить. Девочка скрытая была, поговаривают, что сумасшедшая. Мол, придумала себе друга и целыми днями с ним разговаривает. Друзей у нее не было, даже приятелей. Учиться стала хуже. Жаль девчонку…

 - Мама, папа, бабушка, познакомьтесь, это мой друг, - показала я родителям на мальчика.

 - Николай, - представился мальчик, улыбнувшись.

 - А я уже и не надеялась, что у тебя будут друзья, - улыбнулась здоровая и крепко стоящая на ногах мама.

 - Да что ты такое говоришь? Я в этом был уверен, - гордо сказал папа.

 - Хватит трындеть, идемте к столу. Дочь, у тебя пироги сейчас подгорят! – воскликнула бабушка.

 - Ой, совсем позабыла! – всплеснула руками мама и побежала спасать выпечку.

 - Коля, а ты как… кхм… - не знал, как сказать отец.

 - Меня избили. Давно уже, - улыбнулся мальчик, будто и не о смерти говорил. – А я все никак не мог отомстить и застрял. В итоге отомстил другому человеку за другое дело, но засчиталось все-равно!

 - Извини, - смутился папа за свой вопрос.

 - Ничего страшного. Здесь гораздо лучше, чем в том аду! – ухмыльнулся мальчик

 - Прости, доча! – выкрикнула мама из кухни и вышла сюда. - Я не думала, что Машка отдаст вас.

 - Да, ладно, - махнула я рукой. – А Катя, надеюсь, не с вами?

 - Нет, доча, сплюнь! – строго сказала мама. – У нее хорошая семья, не думаю, что она к нам присоединится.

 - Ты спишь на Катькиной кровати! – хитро посмотрела я на Колю.

 - Она же маленькая! – чуть ли не обиделся мальчик.

 - Ладно, в манежке сплю я, - легко согласилась я. Всегда мечтала там спать, ощущая себя ребенком.

 - А здесь можно не спать, - пожала плечами мама.

 - Неа, я все равно буду спать, - замотала головой.

 - Как хочешь, - улыбнулась мама, подавая на стол чуть пригоревший ежевичный пирог, на который тут же набросился Коля.

 - А что? – пожал он плечами на мой насмешливый взгляд. – Я больше тридцати лет ничего ни ел!

 Я улыбнулась, глядя на хлопочущую у плиты бабушку, маму, режущую отнятый у Коли пирог и плотоядным взглядом смотрящих на вожделенную выпечку папу с Колей. Я дома, в нашей квартирке. Как же я все-таки рада, что рай для этих людей здесь, среди семьи. Что мы снова вместе, причем с дополнением, некультурно чавкающим пирогом. И хорошо, что без Кати.

 А за окном квартирки виднелись пушистые облака и больше ничего. Но семье больше ничего не надо было. У них был собственный, маленький рай.