— Это возмутительно! — разгоряченно оборвал Вершинин Федора. — Это переходит все границы! Иващенко и Пегову председатель Подрезов еле догоняет на «газике», а вы…

— Мы продолжаем начатое, — перебила Люся Иващенко.

— А ты, Митя, как и решило большинство, — соблюдай нейтралитет.

— Но это непорядочно — втравить человека в состязание с чемпионками! — не сдавался Вершинин.

— Митенька, если тебе хочется проявить гуманизм, беги на почту и звони в Шафраново женишку Валентины Петровны, — дурашливо советовал Федор Быстров. — Пусть женишок выезжает на мотоцикле и берет ее на буксир, а то, уверен, она отстанет, да и мой велосипед может развалиться по дороге…

— Валентина Петровна поедет на машине Дмитрия, — решительно заявила Аня Пегова. — Состязание должно быть честным!

— Честность — это совершенно необходимое условие, — поддакнул Федор и обратился к Вершинину: — Видишь, Митя, гуманизм уже проявлен.

— Товарищи, а может, не нужно состязаться, — осторожно вмешалась Вера Побежимова.

— Еще одна сомневающаяся в наших рядах, — с досадой проворчал Федор. — Верочка, ты кто? Староста. Тебя зачем избрали? Чтобы ты выполняла нашу волю. Само собой разумеется, на пробеге ты не блеснешь, но будешь морально поддерживать Валентину Петровну на трассе. Тебе даже разрешается бороться с ней за последние два места.

— Ой, представляю эту борьбу, — захохотала Люся Иващенко. — Дадим последний урок, и наша классная руководительница продекламирует: не в свои сани не садись…

— Ветерок у тебя в голове, Люся, — сердито пробубнил Дмитрий Вершинин.

— Не «ветерок», Митя, а Ветров, агроном колхозный, — уточнил Федор Быстров.

Люся Иващенко оборвала смех, покраснела и стала проверять, хорошо ли натянута цепь у велосипеда.

Валентина даже не догадывалась о нехитром ученическом заговоре. Она спешила к мосту, и на душе было весело от того, что ершистые десятиклассники сами пригласили ее.

— Можно ехать! — сказала она.

— Извините, Валентина Петровна, кое-что изменилось, — начал Федор Быстров. — Девчата состязание затеяли на велосипедах, наперегонки называется. Команда определилась. — Он тут же назвал имена троих девушек. — Вас приглашают принять участие.

Валентина изумленно оглядывала всех: зачем состязание и почему только трое девушек? Она встретилась глазами с Аней Пеговой — та была вызывающе непреклонна; перевела взгляд на Люсю Иващенко — стройную, хорошенькую в своем темно-синем спортивном костюме — эта смотрела насмешливо; глянула на Побежимову — круглое, полноватое лицо Веры выражало какую-то вынужденную покорность. Даже в глазах тихой и прилежной Жени Кучумовой поблескивала задоринка. В стороне стоял появившийся Яков Турков, и на его губах была заметна ехидная усмешечка. Чувствовалось, что все чем-то заинтригованы, ждут чего-то необычного. Один только Дмитрий Вершинин, навалившись грудью на перила, отвернулся и смотрел на реку.

— Разумеется, Валентина Петровна, за вами остается право отказаться, — продолжал Быстров. — Мы понимаем — не каждому дано быть спортивным бойцом…

— Я согласна, — неожиданно для самой себя ответила Валентина. Конечно, сперва надо было бы подумать: педагогично ли это — мчаться наперегонки с ученицами? Но ее уже начинал обуревать совсем не учительский азарт, и она оценивающе приглядывалась к трем девушкам, решив, что главной соперницей будет самолюбивая и гордая Аня Пегова.

Согласие учительницы принять участие в гонке сразу внесло оживление; и Федор Быстров обрадованно стал пояснять:

— Условия состязания такие: доехать до Пронькиного дуба, сорвать ветку и обратно. Установлены призы победительницам. За первое место — плитка шоколада, за второе — коробка леденцов. А лица, занявшие третье и четвертое места, получают в свое распоряжение тыквы и по улице везут их в школьный крольчатник. Избрана компетентная судейская коллегия.

«Ну и выдумщики», — без осуждения подумала Валентина.

— Вот ваш велосипед, Валентина Петровна. Итак, на старт. Пошел! — скомандовал главный судья Федор Быстров.

Аня Пегова сразу вырвалась вперед, за ней мчалась Люся Иващенко, старалась не отставать толстушка Вера Побежимова, а Валентина Петровна, замыкавшая колонну гонщиц, в мыслях упрекала девчат, которые зря теряли силы, нерасчетливо соревнуясь друг с дружкой в самом начале дистанции. Ей вспомнились советы дяди Гриши, наставления институтских тренеров и подумалось о том, что надо будет поговорить с девчатами, объяснить им кое-какие азы велоспорта.

Она приглядывалась к дороге, что петляла меж холмами, заросшими кустарником, думала об обратном пути, отмечая про себя, где и как ехать, думала еще и о том, что по этому неровному проселку приезжает к ней Игорь из Шафраново… Пока приезжает, а ведь скоро занесет, заметет дороженьку — на грузовике не проедешь.

— Наверное, Митя, плохо ты смазал свой велосипед. Смотри, Валентина Петровна даже от Побежимихи отстала, — посмеивался Федор Быстров.

Пока гонщицы были в пути, «болельщики» успели съездить в магазин за шоколадом и леденцами, принести в мешке две тыквы.

— Сейчас я разрисую призы! — ликовал Быстров. — Принеси-ка мне, Турков, две палки и дай свой нож. — И он стал вырезать на тыквах глаза, рот, нос, потом насадил их на палки, восхищаясь: — Красиво получилось! Настоящие клоуны! Вот с этой штучкой Валентина Петровна и поедет по селу. Смеху будет!

— Глупо, — процедил Вершинин и взорвался: — Не дам смеяться над учительницей, выброшу в речку и тыквы, и тебя вместе с ними!

— Так ведь, Митя, чудак ты стоеросовый, все было чинно и благородно. Валентина Петровна могла отказаться, но она приняла условия. О чем же спорить? Пусть победит сильнейший, как говорят олимпийцы!

— Возвращаются! — крикнула Женя Кучумова.

Федор Быстров глянул на часы.

— Что-то рановато, тебе показалось Женя…

— Смотрите: Валентина Петровна… А других и не видно за поворотом, — удивленно прошептала та.

Быстров протер глаза, сдвинул кепку на затылок и ошарашенно смотрел на учительницу.

— Ну что повесил буйну голову, судья! — развеселился Дмитрий. — Он подхватил Федора под мышки, приподнял. — Теперь ты смотри, заговорщик!

Затормозив перед мостом, Валентина соскочила с велосипеда — раскрасневшаяся, довольная, в руках у нее дубовая веточка с еще зеленой листвой и обоймой желтоватых желудей.

— Арбитр, объяви во весь голос имя победительницы и вручи приз! — радостно потребовал Дмитрий.

— Пусть все подъедут, — промямлил Быстров, держа на палке самую размалеванную тыкву и не зная, что с ней делать, потому что самое главное, ради чего была затеяна гонка, сорвалось.

— Идет упорнейшая борьба за второе и третье места! — оживленно говорил Дмитрий Вершинин, подражая голосу известного спортивного комментатора. — Впереди экс-чемпионка Аня Пегова… Остались последние метры…

На этих последних метрах Люся Иващенко обогнала подругу. Не затормозив, она перемахнула по мосту на тот берег и помчалась в село. Аня Пегова тоже не остановилась, прошмыгнула мимо.

— Чемпионки, тыквы забыли! — смеясь, кричал им вслед Вершинин. Он взял лежавший на газете обвязанный красной ленточкой главный приз — плитку шоколада и подошел к учительнице. — Возьмите, Валентина Петровна, вы заслужили.

— Нет, нет, отдайте девчатам, — отказалась она.

Последней подъехала Вера Побежимова с дубовой веточкой. Она все выполнила, как надо, и тихо сказала Быстрову:

— Давай тыкву, отвезу в крольчатник…

— Зачем придумали такое страшилище, зачем смеяться над девчатами, — упрекнула Валентина, кивая на разрисованные тыквы.

— Не над девчатами, над вами хотели посмеяться, — сказал Дмитрий Вершинин и, вскочив на велосипед, поехал в село.

Смущенные и поникшие десятиклассники стали разъезжаться. Сутулясь, поплелся вдоль берега Турков.

Валентина осталась на мосту одна.

«Они хотели посмеяться надо мной? Зачем? Зачем же? А мне казалось, что все закончится по-другому — поедем за рябиной, поговорим, посмеемся, пошутим… Вот и пошутили… Не нужно было состязаться с девчатами… А может быть, съездить к Игорю и рассказать ему? Нет, уже поздно, надо идти проверять тетради», — раздумывала она, глядя на зябко блестевшую реку. Среди листьев, что плыли по воде, неуклюже барахтались выброшенные Быстровым размалеванные тыквы и уплывали все дальше и дальше…