народа на левой стороне. - Тревожное состояние

левобережной Украины.

Давши надежду на поступление в подданство Турции, Дорошенко просил хана, как турецкого данника, двинуть свою орду

на Польшу. Поражение Маховского было уже первым явлением

возобновленной вражды татар с Польшею за козацкое дело.

Польский король, предупреждая дальнейшие намерения хана и

Турции, пытался уладить с ними дружелюбным способом и отклонить

от доброжелательства к Дорошенку. В Турцию отправлен был

послом знаменитый некогда канцлер Радзиевский. Сообщая туркам

о заключении Андрусовского договора, этот посол присовокуплял, что у короля есть тайное желание искоренить все козачество: собственно для того-то и мир у него заключен с Москвою, чтоб разом

101

истребить всех Козаков - и тех, что перешли под власть царя, и тех, что остались у короля под властью. Радзиевский, сообразно

своей инструкции, доказывал турецкому правительству, что

братство Козаков с татарами представляет опасность и для самой Пор- *

ты, так как козаки и теперь, как бывало уже прежде, будут вместе

с татарами делать разорения в турецких областях без ведома

короля. Он просил турецкое правительство запретить

константинопольскому патриарху сноситься с козаками под предлогом

религиозных дел: может патриарх писать только к лицам духовным

в Польше. Немного дней спустя, Радзиевский умер скоропостижно

в Константинополе. Оставшийся но кончине Радзиевского

секретарь посольства, Высоцкий, довершил переговоры и заключил

между Портою и Польшею так называемый <вечный мир> в

котором, однако, сильнее были обязательства со стороны Польши, чем со стороны Турции. Польша обязывалась не принимать

людей, ушедших из вассальных государств, подвластных Порте, а, заковавши, доставлять их до Счастливых врат и запретить козакам

запорожским беспокоить турецкие области. С своей стороны, султан обещал запретить хану крымскому и татарам, состоящим под

главенством падишаха, причинять вред польским областям, и если

татары уже набрали там яссыр, то обязаны отпустить всех

польских полоненников по требованию короля, кроме принявших

чужую веру. Дозволялось обывателям Польши для торговли ездить

по турецким владениям, не платя мыт нигде, кроме

Константинополя и Адрианополя, но непременно по давним дорогам, а не

прокладывать новых. - Но этот мир не имел ни прочности, ни

важного значения на продолжительные времена. В Крым

отправили из Польши послом Самуила Кобылецкого, но тот не имел

никакого успеха; его отправили из Польши с пустыми руками, а татарам хотелось от поляков денег, и хан роптал, что король

уже несколько лет не платит Крыму жалованья, которое татары

называли данью. Дорошенко, напротив, завлекал татарское

корыстолюбие надеждою на поживу польскою добычею. Поэтому-то

домогательства Дорошенка в Крыму взяли верх над польскими.

На мир Польши с Турциею и на запрещение султана в Крыму

немного обращали внимания. Осенью 1667 года выслан был из

Крыма в Украину салтан Калга Шерин-Гирей; с ним были: салтан

Нуреддин, шесть салтанов из рода Гиреев и много мурз. По

свидетельству польского историка, с ним тогда вышло орды до

восьмидесяти тысяч, а у Дорошенка Козаков было до двадцати четырех

тысяч. Но числа эти явно преувеличены, как и вообще польские

источники редко не преувеличивают числа неприятелей своего

отечества. Как бы то ни было, соединенные силы орды двинулись

на Польшу по призыву Дорошенка. Татары, по своему обычаю, тотчас же распустили загоны для грабежа и захвата пленников.

102

Ян Собеский, теперь возведенный в звание коронного гетмана, услыхавши, что орда идет на Подолье, двинулся с войском в Под-

гайцы, местечко, принадлежавшее Потоцким, укрепленное валами

и рвами. Здесь он отпустил несколько отрядов по сторонам в

Покутье, на Львовский тракт и на Полесье, а сам с остальным

войском решился встретить неприятеля в Подгайцах. Паны, считавшие себя опытными в военном деле, укоряли его за

раздробление сил. Но гетман объяснял, что он поступил так для того, чтоб татары, видя в разных местах польские войска, подумали о

чрезвычайном количестве военных сил у поляков; притом гетман

рассчитывал, что татары не утерпят и рассыпятся в загоны, а

потому нужно будет отражать их в разных местах. Главная сила

татар и Дорошенко с козаками приближались к Подгайцам.

Собеский вышел с войском показать неприятелям, что напали они

не на трусов. Битва длилась до солнечного заката. Поляки бились

храбро, и татары потеряли много своих воинов. После солнечного

заката татары собрали трупы своих убитых, свезли в деревню и, наклавши их в хатах, зажгли хаты: для них, как для мусульман, было ужасно оставлять своих мертвых на поле без погребения.

После этой первой стычки татары не стали вступать в битвы

с польским войском, а придумали всею громадою своих военных

сил осадить поляков и победить их голодом. Прошло-, таким

образом, несколько дней без боя; только удальцы с обеих сторон

показывали свою личную отвагу и храбрость на герцах. Поляки

рассказывали, что они тогда выдумывали разные выходки, чтоб

напугать татар, которых считали глуповатыми; так, например, чтоб неприятель думал об изобилии у них огнестрельного оружия, они кидали ночью на неприятеля бочонки, обмазанные смолою, воображая, что татары примут их за бомбы, или, снявши в

деревнях с хат трубы, укрепляли на колесах, ставили на валах

своих окопов и стреляли из ружей, вложивши ружья в эти трубы: татарам показывалось, что на них палят из пушек и осыпают их

картечью. Попавшиеся в плен польские слуги говорили татарам, что к польскому войску, стоящему в Подгайцах, на соединение

идет от Львова польный гетман князь Вишневецкий с двадцатью

тысячами незаморенного войска, а затем ждут еще и короля, который с большою силою уже переправился через Вислу.

Такие уловки не слишком много принесли пользы полякам, но делу в их пользу дало новый оборот событие, начатое и

совершившееся никак не по их замыслу.

Замысел Дорошенка отдать Малороссию в протекцию Турции

с тем, чтобы с помощью турок и татар “отделаться от ненавистного

Андруеовского договора, не мог разделяться с сочувствием всеми

козаками ни в Украине, ни в Запорожье. Козаки слишком долго

и слишком кроваво боролись с мусульманами,’ не говоря уже о

103

том, что вообще продолжительная дружба христиан с

поклонниками Магомета была делом невозможным в тот век где бы то ни

было. Славный запорожский богатырь Серко, непримиримейший

враг Крыма, сообразивши, что по выходе орды с ханом в Польшу

Крым на время опустеет, поспешил в Сечу и начал собирать

братчиков. Недавно еще Серко поссорился с запорожцами; но

легко было с запорожцами поссориться, легко было и помириться.

Прежняя размолвка была уже забыта. По голосу славного Серка

тотчас набралось запорожцев несколько тысяч. Серко говорил им’

так: <Вот теперь, братцы, настало время расправиться с татарами, помститься над нашими недругами и вывести из бусурманской

неволи наших крещеных братии. Бусурманы ушли к Дорошенко

воевать против ляхов, дворы их остались почти пустыми; в Крыму

не ждут нас. Много у них всякого добра, награбленного у нашего

же народа; все перейдет в наши руки; много возьмем добычи, и

поровну разделимся, и славы-лыцарства добудем великого! Я

ляхов -недруг; ляхи - паны, они утесняли вольность нашу, угнетали

народ наш православный; но и татары нам тоже не друзья, а

еще горшие враги. Ляхи нашу худобу поедают, а татары кровь

нашу пьют. Посмотрите, орда опустошила домовки наши, детьми

и женами нашими наполнили татары свои улусы, а сколько они