Он не выглядел сердитым.

Джейсон вытер нос тыльной стороной руки, затем посмотрел на своего друга. "Я помню всю песню. Всю."

Глаза у Эдди были печальными, грустными.

"Почему песня делает каждого грустным?" Джейсон хотел знать.

"Что ты имеешь в виду?"

"Она сделала тебя грустным, и Адэль. Я пел ее, и Адэль начала плакать. Почему она плакала, Эдди?"

Глаза Эдди увлажнились.

Он тоже плакал.

"Я не буду больше петь ее, если она делает людей грустными."

"Ты можешь ее петь столько, сколько захочешь," сказал Эдди ему спокойно. "Это — твоя песня."

"Моя песня?"

"Я отдал ее тебе."

"Я не помню."

"Это было давным-давно. Не волнуйся об этом. Это — твоя песня. Это — все, что ты должен знать."

"Спасибо, Эдди. Большое спасибо. Никто никогда не отдавал мне песню раньше. Я должен пойти рассказать Адэль."

Он побежал к велосипеду, поднял откидную подножку, и поехал вдоль домов, напевая свою песню, в то время как Эдди сидел ошеломленный, его мысли вернулись назад, в другое время, в другую жизнь…

Рик был настоящим переигрывающим исполнителем. Стоило только появиться публике, и он уже не мог себя удержать от исполнения.

Людей тянуло к нему. Он был веселым. Он был очаровательным. Харизма. У него была харизма, которой Эдди еще ни у кого не встречал.

А Эдди был на другой стороне спектра. Он стремился к спокойному сидению в сторонке и хотел смотреть, наблюдать за жизнью. А смотреть ему было на что. Хотя Рик мог легко не обращать внимания на плохие вещи и жить дальше, забывая о них так же быстро, как они происходили, Эдди же от них впадал в мрачное отчаяние.

Они смягчали друг друга. Вместе, их взлеты и падения не были настолько глубокими, и они давали друг другу равновесие, достигнуть которого в одиночку они были не в состоянии.

В средней школе они оба играли в группе. Эдди репетировал каждую ночь. Рик же никогда не брал домой свою трубу.

К тому времени, как они дошли до старшей школы, Рик оставил музыку ради спорта.

Школьную жизнь с ее элитой и спортсменами Эдди едва терпел, просто проживая ее и реально не участвуя. Здоровье его дедушки было крайне плохим. На ферме он был все нужнее. Это был его мир. Школа просто больше не занимала значительного места в его жизни.

Эдди стал более замкнутым, выходя, он старался избегать Рика и его шумных, надоедливых приятелей.

Он часами выплескивал свои чувства на бумагу. Если ему нравилась девочка, он писал об этом. Если созерцание звезд позволяло ему чувствовать себя лучше, он писал об этом

Если он испытывал сексуальное возбуждение, он писал об этом. А потом он стал подбирать музыку под эти слова, вводя новые пометки, чтобы усовершенствовать свои стихи.

К тому времени, как он и Рик пошли в колледж, они прекратили общение, те отличия, которые раньше поддерживали их гармоничность, теперь были просто несовместимы.

До конкурса.

Музыкального конкурса, который спонсировала радиокомпания Калифорнии. Эдди смонтировал пленку с демонстрационной записью и послал ее.

Два месяца спустя ему позвонили из Лос-Анджелеса.

Он попал в финал. И если он хочет участвовать в финальном туре, ему нужно приехать в Лос-Анджелес и играть вживую.

Эдди вытянулся и облокотился на стену, закрыв глаза.

Святое дерьмо.

Что он будет делать? Он никак не сможет играть перед публикой.

Рик.

Он нашел Рика в его спальне в местном сообществе колледжа, где тот проводил последний год, тусуясь, трахаясь и посылая учебу ко всем чертям.

— Ты когда-нибудь хотел поехать в Л.А.? — спросил Эдди, стараясь, чтобы это выглядело рутинным вопросом.

— Л.А.? Не знаю. Там очень прикольно.

— Посмотри на себя.

Рик являл собой классический пример футбольного игрока в старшей школе, который будет бомбардиром, как только окончит старшую школу. Он больше не был звездой и центром внимания. Он был героем, но теперь, вне этого изолированного мирка, он был никем, неудачником, человеком без таланта, без пути, через двадцать лет он станет еще одним алкоголиком с пивным брюхом, который будет просиживать в баре, хвастаясь своей ролью в большой игре.

Никто, казалось, этого не понимал. В старшей школе не было большой игры, только крупные неудачники. Все это дерьмо готовило человека к прямому падению в забвение.

— Я должен быть на этом конкурсе. — сказал Эдди.

— Да? Что за конкурс?

— Музыкальный. Музыкальный конкурс.

— Да? Здорово.

— Ты же знаешь, как я отношусь к появлению на публике.

Рик рассмеялся. — Черт нет.

Эдди раздраженно воззрился на него. Рик никогда не понимал паралич, который охватывал его в этот момент, иррациональный страх, который он испытывал.

— Извини, старик. Я знаю, что у тебя с этим проблемы, но я вспоминаю тот раз, когда ты облевал мне все туфли.

Эдди расслабился. — Я почти забыл об этом.

В его жизни было столько моментов, наполненных ужасом, что было тяжело помнить обо всем.

— Я не могу туда выйти. Ни за что я не соглашусь выступить перед кучей народу.

— Тогда зачем ты участвовал в этом конкурсе?

— Я просто хотел, чтобы кто-то послушал мои произведения, сказал бы мне, есть ли в этом что-то стоящее. И я совсем не ожидал, что дело зайдет так далеко.

— Облом.

— Но я подумал. И у меня родилась идея. Ты мог бы это сделать. Ты мог бы побыть мной.

— Ты сошел с ума. Старик. Я даже не умею играть ни на каком- либо инструменте.

— Раньше мог. Я тебе быстро напомню. В этой штуке основное — вокал.

— Вокал? Теперь я точно вижу, что ты спятил.

— Ты умеешь петь. Я тебя слушал.

— Я просто страдал херней, пел под радио и все такое. А выйти, и опозориться перед толпой, совсем другое дело.

— А что тебе еще остается? Твои оценки хуже некуда. Я слышал, что тебя исключили на полгода.

— Кто-то испортил мой рейтинг.

Рик ни за что не чувствовал себя виноватым.

— Это может сработать. Я знаю, что это сработает.

— А как по мне так это полный абсурд.

— Я не могу стать звездой, но ты сможешь. Посмотри на ребят, тех кто стал знаменитым. Многие из них ни черта не смыслят в музыке. Они попали туда благодаря внешности, очарованию, потому что они умеют играть, могут устроить из этого целое шоу. Ты в состоянии сделать это. Я тебя видел.

Он подумывал об этом. Эдди мог точно сказать, что он подумывал об этом.

— Сколько это займет? Мы надолго уедем?

— На неделю, максимум. Мы поедем туда и тут же вернемся обратно. Так и будет, если только мы не станем знаменитыми.

— Я сделаю это при одном условии.

— Что угодно.

Рик улыбнулся ему лениво. — Я использую собственное имя.

В конце концов, Рик показал себя так хорошо, как Эдди и мечтать не смел. У него было природный талант, его голос не потерял своей уникальности от профессиональных занятий. И хотя его голосу не хватало пафоса, это с лихвой компенсировалось размахом и силой его таланта шоумена.

Немного времени понадобилось, чтобы научиться играть на гитаре так, будто он годами играл на ней. Каким-то образом, он знал весь жаргон, самых великих исполнителей, знал, кто находится на вершине, а чья карьера теперь идет на спад. И Эдди всегда говорил про баллады, лирику и стихи, а Рик про рейфы, гитары и музыкальные записи.

К тому времени, как они приехали в Калифорнию, Рик почти заставил Эдди предположить, что он пишет свою собственную музыку. К тому времени, как они достигли Калифорнии, Рик стал Риком Беком, музыкантом.

Он победил.

Для Эдди, было несколько странно наблюдать, как реагирует на все публика, как Рик исполняет его песню, слышать, как он произносит слова так, как будто он их написал, как будто для него они что-то значили.