И ничего нельзя было с этим поделать.

Дошло до того, что он стал под разными предлогами не только уклоняться от близости с ней, но и все время устраивал так, чтобы они не оставались наедине.

К каким только уловкам ни прибегала Клаудиа, чтобы вернуть его. Она была с ним ласкова, слушалась каждого его слова, выполняла малейшее желание, но все было напрасно, — он мягко, но непреклонно возводил между ними стену, которую невозможно оказалось проломить. Единственная надежда Клаудии теперь заключалась в Мариелене, которая, как верила она, посвятит ее в тайную, неведомую для нее жизнь мужа. Поэтому она принялась изо всех сил нахваливать Луису Фелипе его секретаршу, говоря, что прежде была несправедлива к Мариелене, а теперь понимает, что это благодаря ее работоспособности Луис Фелипе иногда приходит с работы рано. Луис Фелипе слушал ее, согласно кивая головой. На самом деле он был вынужден являться так рано только потому, что Мариелена в последнее время была занята своей подругой, с которой произошло какое-то несчастье.

Луис Фелипе, чтобы не оставаться с женой наедине всякий раз тянул ее к Пеньяранде. Ему якобы надо обсудить предвыборную кампанию Андреаса. Что было делать Клаудии, чем, как говорится, крыть… Таким образом, каждый вечер они просиживали за ужином у ее сестры Летисии.

Как-то, возвращаясь с подносом, уставленным аперитивами, Клаудиа подслушала разговор, который вел Луис Фелипе с Андреасом. Она уже чуть было не вошла в гостиную, но, услышав свое имя, остановилась и замерла на ступенях, ведущих в гостиную.

— А как же Клаудиа? — спрашивал шурина Андреас. — Как ты собираешься выбраться из этой ситуации? Ты думал о Клаудии?

— Не знаю, не знаю, что делать с Клаудией, — страдальческим голосом произнес Луис Фелипе, — мне нужна свобода, но я не могу набраться мужества, чтобы оставить ее. Я испытываю к ней нежность, жалость, благодарность…

— Жалость? — перебил его Андреас. — Но это ужасно, Луис Фелипе!

— Знаю, — вздохнул Луис Фелипе и сокрушенно добавил: — Чувствам нельзя приказать, Андреас. Я бы хотел испытывать к ней прежнюю страсть, но не могу, Андреас, не могу…

Клаудиа, боясь, что ее застанут за подслушиванием разговора мужчин, — с минуту на минуту должна была спуститься Летисия, — вышла из своего укрытия с улыбкой на губах…

Утром, когда Луис Фелипе ушел в офис, она сделала то, к чему еще никогда не прибегала: произвела обыск в карманах брюк и пиджака мужа, в которых он вчера ходил на работу. В кармане она нашла бумажку.

Это была квитанция за приобретение дорогого золотого перстня…

Иоли несколько раз порывалась обо всем рассказать своему мужу, но, когда она встречала ласковый, исполненный доверия взгляд Фредди, правда замирала на ее устах.

Фредди видел, что с женой что-то происходит, но относил ее состояние на счет того, что Иоли нанервничалась, проходя эти бессмысленные обследования.

— Больше никаких обследований, — сказал он ей однажды, — тебя они выбивают из колеи, дорогая. Не беспокойся, мы и без врачей сумеем зачать сына…

Эти слова будто нож поворачивали в израненном сердце Иоли.

Да и как сказать обо всем Фредди? Он, как и она, смысл своей жизни видит в детях. Но и скрывать истинное положение вещей стало для нее сущей мукой.

Чтобы немного развлечь жену, Фредди решил сходить с ней в гости к Кармеле. В этом обычно спокойном доме царила суматоха.

Только что стало известно о беременности Челы.

Эту новость принес Кике, сообщив, что Мариелена осталась посидеть в больнице возле Челы, которая чуть было не потеряла своего ребенка. Хавьер, можно сказать, спас жизнь им обоим.

Фуча, преисполненная негодования, обрушилась на Кармелу:

— Видишь, а ты возражала против моего письма против Тельмы! Эти женщины развращают нащих мужчин! Это по их милости упал уровень нравственности в нашем квартале! Я уверена что тот мужчина, который совратил Челу, в свое время пользовался услугами этих дам! Иначе откуда такой цинизм!

— Мече, пойди в свою комнату, — сказала Кармела. — И ты, Кике. Вам этого не следует слушать. А ты, милая, присаживайся, — обратилась она к Иоли. — Фредди, твоя жена что-то бледненькая…

— На меня просто произвело большое впечатление то, что случилось с Челой, — объяснила Иоли.

— Да, и это лучшая подруга Мариелены! — воскликнула Фуча.

— Бедная Чела, — вздохнула Иоли, а про себя подумала: «О Господи, кому не надо, та беременеет, а я, которая только и мечтает о ребенке, никогда не смогу его иметь!»

— При чем тут Мариелена? — строго произнесла Кармела.

— Но я же сказала, она лучшая подруга Челы, — ответила Фуча, не замечая знаков которые делал ей Тео.

— С моими девочками ничего такого не может произойти, — проговорила Кармела и, подойдя к образу Мадонны, перекрестилась: «Пресвятая Дева, помоги бедняжке Челе выносить ее дитя».

В квартире Тельмы все было готово к приходу гостя.

В вазах были расставлены цветы, в бочоночке со льдом охлаждалось вино.

Мать Тельмы, Росалия, ненавидевшая друга Тельмы, демонстративно заперлась в своей комнате.

А Тельма перебирала в памяти их недавний разговор с Тео. Она знала, что Тео — лучший мужчина из тех, кого Тельма встречала за свою жизнь. Она знала также, что Тео испытывает к ней нежность и благодарность за то, что она когда-то помогла ему встать на ноги, дала деньги, для того чтобы он открыл свое дело, магазин. И еще она знала, что Тео никогда не забывал ее и никогда не забудет.

Но в то же время Тео ни за что не хотел ей сказать, кому он отдал ее сына в те давние времена, когда она была вынуждена расстаться со своим ребенком. Как ни молила, ни заклинала она Тео, тот не уступал. Но и Тельма знала, что она не отступится от принятого ею решения — во что бы то ни стало разыскать сына.

Размышления ее прервал звонок.

Она поправила волосы и, взглянув еще раз в зеркало, открыла дверь….

Никанор Негретти нежно обнял ее.

— Если бы ты знала, — сказал он. — как дано я жаждал этого момента! Столько работы… а тут еще предвыборная кампания Андреаса… А где твоя мать? Почему она не вышла, чтобы излить на меня свой яд?

— Дорогой, не говори так о маме, — попросила Тельма.

— Но это же правда, — возразил Никанор. Мы Столько лет вместе, а она никак не угомонится.

— Мама спит, и ты приляг, отдохни. Сейчас налью тебе вина.

…Именно за этот покой, уют, умиротворение, — которые умела создать Тельма, Никанор Негретти ценил ее и любил.

Ни одна женщина на свете не стала бы так искренне заботиться о нем, И он, конечно, во всем помогает ей, одно только плохо — видятся они редко… Но ничего, вот Ники женится на Мелиссе, и у них с Тельмой будет еще много времени, которое они проведут вместе. Долг перед сыном прежде всего.

Тельма в это время ласковыми движениями расстегивала на нем рубашку, снимала с ног туфли… После ухода Никанора Росалия вышла из своей комнаты.

— Думала, ты уже спишь, — удивилась Тельма.

— Я и спала, но тут в воздухе повеяло этим мужчиной…

— Мама, до каких пор ты будешь придираться к Никанору, — с упреком сказала Тельма. — он столько сделал для нас, привез в эту квартиру, платит за нее, помог открыть мне дело, которым я зарабатываю на жизнь…

— За его услиги ты с ним расплатилась сполна. — отрезала Росалия. — Ты рискуешь жизнь., встечаясь с этим человеком. Он проклят! Он сам дьявол! И он принесет в наш дом кровь и смерть!

Отношения Энди и Ненси ничего бы не омрачало, если бы не постоянные напоминания девушки о деньгах. О долге, который она должна отдать людям, дающим ей наркотики.

Энди зевал, слушая ее жалобы на этих людей. Он обещал со дня на день отдать долг, но добыть деньги не так-то просто.

— Ты обязан, обязан заплатить! — горячилась Нэнси.

— А ты забываешь, что я скоро начну работать банке у моего отца. И тогда все будет намного проще — оправдывался Энди.