Таня видела Владимира Петровича в Киеве несколько раз на клубных вечеринках, Влад даже представил ее боссу, но ничего определенного сказать о нем по внешности Таня не смогла бы. Зато на такой же вечеринке она познакомилась с еще одним парнем, который «ходил под Владимиром Петровичем».

Этот парень возник рядом в Крыму, когда Таня с Владом носились по прибрежным серпантинам от поселка к поселку, перемежая ресторанно-пляжный отдых с Владовыми коттеджными делами. Раньше парень работал преимущественно в Киеве, но постепенно все больше времени проводил по делам недвижимости в Крыму. С ним Влад и Таня ежедневно ездили и ходили сквозь какие-то запутанные переулки и заброшенные парки, чтобы осмотреть очередную дореволюционную виллу. Или свежевозведенную ракушечниковую коробку в барханах цементной пыли. Или сверкающий ондулином новенький мини-пансионат.

Таня, засидевшаяся за лето на Батыевой горе и залежавшаяся на однообразном тропическом пляже, сопровождала обоих мужчин, из любопытства. Пока они что-то выясняли с хозяевами и между собой, она оглядывала с балконов море и горы, крыши и верхушки кипарисов, рассиживалась на кожаных диванах, дивилась бездарности применения дорогущих отделочных материалов в новых особняках, умилялась романтическому очарованию замшелых дореволюционных флигельков. Иногда ностальгировала по пионерскому детству, глядя на корпуса сталинского ампира, замазанные десятью слоями штукатурки и масляной краски.

Киевско-крымский коллега сопровождал Таню и Влада почти повсюду. Он завтракал с ними в Балаклаве, обедал с ними в Форосе, играл в бильярд в Алупке, прогулялся с ними по ялтинской бухте на роскошной яхте с вызывающе-идиотским названием «Нужда». Таня не удержалась и ехидно спросила у морячка, какая же нужда имеется в виду — малая или большая? Но морячка отвлекли, и мотивация крестных отцов-нэймеров судна так и осталась загадкой.

Владов коллега был намного более словоохотлив, чем Влад. После яркой дегустации в Новом свете, когда они продолжили банкет в прибрежном кафе, а Влад на такси мотнулся на пару часов в Судак, коллега блаженно закрыл глаза под льющуюся из ресторанных колонок лихо-задушевную песню Макаревича: «Ты помнишь, как все начиналось?…». Задумался о чем-то и, не открывая глаз, сказал:

— Танюха, а тебе Влад ваще рассказывал, как все начиналось?

— Что?

— Ну, как Влад начинал. С риэлтерством. Нет? Ну, ты че, это прикольно было. Короче, повел он одну семейку барыг дом показывать. А Влад тогда ваще никто был, чисто мальчик-брокер, за полгода две хрушевки-однушки только провел, — всё! И вот, привел он их этот дом показывать, и говорит: «Сморите, типа, какой вид даже с крыльца: пол-Киева видно. А еще второй этаж пристроите, так и на Днепр будете в окно смотреть с мансарды, — ну, не круто?» Те сморят: да, видон ништяк, тут за один только видон не жалко пятьдесят штук зелени накинуть, ну и ваще район нормальный, тихо, зелено, коттеджная застройка, все зашибись. Короче, это первый нормальный подъем у пацана был. А тут же ж в Киеве как раз строить начали много. И как раз под самым этим домом сразу после сделки котлован рыть начали. И за двенадцать месяцев отгрохали, короче, многоэтажку.

— Так что вид накрылся?

— Угу. И тихо-зелено — туда же. А Влад же ж знаток района, и он в этой строительной компании подрядился клиентов-инвесторов привлекать. А этот барыга звонит ему и говорит: ты ж меня кинул, падла, ты ж знал, что будут дом строить и видон мне перекроют ваще. Давай назад пятьдесят штук. Владик — в отказ. Барыга сунулся было отбить свое бабло, а у Владика пара бакланов была на примете, он им отстегнул, они барыге намекнули, что проблемы будут, тот отвял на время. А потом просек, что в новом доме, который ему свет закрыл, квартиры тоже как видовые продали, а через полгода новые две секции пристроили. И получилось с этим инвесторами новыми старая история, как и с барыгой. А он сообразительный оказался, с организаторскими способностями, блин. Ему бы, с…ке, партии организовывать. Может, и организовал уже, фиг его знает. Короче, он этих новых жильцов, которые тоже без обещанного вида остались, обзвонил, обошел, обработал, как ему надо было. Типа, вам же ж Владик продавал, да? Те говорят: да, Владик продавал. А он: «Ну, так это ж ваша квартира теперь не видовая, да? У всех квартиры в цене выросли, потому что рост цен по всему Киеву. А ваша ни фига в цене не прибавила, получается? А если цены упадут в Киеве, то вы ваще конкретно влетели, получается?» Ну, скинулись они бабками и связями, и сделали таки Владику конкретную предъяву. А он же ж тока-тока свою хатынку на Батыевой горе прикупил — кстати, в натуре видовую, — тока-тока себя ханом Батыем почувствовал, а тут на него такой наезд. Все, не вывернешься.

— Домик на Батыевой до сих пор при нем. Значит, вывернулся?

— Отдыхал бы, Танюха, сейчас Владик в цементе под каким-нибудь гаражом. Или наркоту бы чужую возил забесплатно, в счет долга, пока бы не повязали и не сгноили на зоне. Пропал бы Владик. Если бы не Владимир Петрович. Договорился он за Владика. На Владимира Петровича даже у этой партии, блин, обманутых вкладчиков руки коротки. Хоть они там и майора РОВД подключили, и полковника СБУ, и еще каких-то решал. А Владимир Петрович все по-своему порешал. И Владика легко и нежно отбил. Я думаю, одним телефонным звоночком. Владимиру Петровичу для такого дела больше одного звоночка и не понадобится. Так-то, детка.

Таня не любила, когда ее называли Танюхой, а еще более не любила слышать от не близких людей обращение «детка». То ли от этого обраащения, то ли от длинной дегустации, то ли от рассказанной истории, ей стало как-то не по себе. Вид с берега бухты, амфитеатр невысоких зелено-леопардовых горок показался не уютным, как днем, а удушающим. Многочисленные спадающие к морю конусы-зубцы горы Сокол виделись уже не причудливо-романтичными, как было час назад, а угрожающе-оскаленными.

Макаревич давно закончил петь про то, как все начиналось. Рассказчик тоже завершил свое повествование и заказал какое-то замысловато звучавшее фирменное блюдо — разумеется, что-то «по-голицынски».

В воздухе бухты закружился другой хит — «Владимирский централ». Вопреки шансоновым словам о ветре северном, Тане показалось, что у набережной скопилась вся духота сентябрьской двадцативосьмиградусной жары, и решила пройтись. «Сейчас бы оказаться в каменном голицынском кресле, возле высокой тропы над морем», — с тоской думала Таня. Она побывала там однажды, и не с шумной туристической группой. Так что смогла спокойно усесться и глядеть из уютного скалистого гнезда, закрытого от ветра, на фантастическую страну с тонкими вершинами, вознесшимися над морем, с мысами, как будто играющими друг с другом и обнимающими искристую добрую синеву. Но до «кресла Голицына» отсюда далеко, больше получаса ходу. Времени и сил хватало только прогуляться поселком. Коллега остался ждать что-то «по-голицынски» и Таню.

На верхних улочках оказалось тоже жарко. И в который раз напомнил о себе вездесущий в Новом Свете князь Лев Голицын. На этот раз, напомнил совсем грустно. Возле обычной пятиэтажки, в паре шагов от какого-то заурядного магазинчика, Таня разглядела надпись, что именно здесь был склеп супругов Голицыных. Того самого князя Льва. Прах покоился всего несколько лет, а в годы революции семейную усыпальницу разграбили.

Душно.

Возвращаясь к морю через центральный новосветский пятачок-автостоянку, Таня наткнулась на Влада. Он приехал забрать ее в Судак, и как раз тыкал в клавиши мобилки, чтобы сообщить Тане об этом.

Утро Таня встретила в гостинице — небольшой, но нафаршированной комфортом. Оказалось, что здесь встретил это утро и сам босс — великий и ужасный Владимир Петрович.

У Влада была в Судаке куча дел, и он тактично, но настойчиво порекомендовал Тане составить себе культурную программу самостоятельно.

Таня была только рада. Южный Крым ей порядком надоел. За последнюю пару-тройку лет этот край стал, как она сама для себя определила, «страной заборов и шлагбаумов». Каждый квадратный метр в Южном Крыму оказался поделен-переделен. Большинство дорог и тропинок, когда-то ведших к морю или горам, оказались перекрыты не только формально-запрещающими знаками, но и решительными охранниками, высоченными воротами. Многие ранее вполне доступные парки и видовые площадки оказались теперь напрочь недоступными, даже за деньги. Бесконечные километры ограждающих стен с торчащими из-за них фуфлово-средневековыми башнями. А за стенами…