Анна невесело прыснула, едва не поперхнувшись кофе. Тоже фей-корифей выискался. Здравствуй, крестник Золушок! Как твой заворот кишок?

— Вот вы напрасно смеетесь, — мягко укорил он.

Да и вообще, он сам по себе был мягким и каким-то отвратительно участливым. Добреньким. Просто душка. Впрочем, сегодня, после двух неудач с трудоустройством и общения с неприятными людьми, ей все казалось отвратительным. А он еще к тому же был каким-то нарочито простым. Странный тип.

— Ладно, извольте. Меня выгнали с работы. Дальше рассказывать?

— Вот так прямо и выгнали?

— Ну уволили. Какая разница?

— Действительно никакой. А почему вас уволили?

— Освободили место для другого человека.

— Понятно.

— Что вам понятно?

— Вам, наверное, обидно.

— Ну не так чтобы… Во всяком случае, из-за такой ерунды я бы не стала бросаться с моста. И под машину, кстати, тоже.

— А из-за чего стали бы?

— У вас отвратительная привычка цепляться к словам. Вы случайно не в органах работаете?

— Боже упаси. — Он испуганно замахал руками.

Глаза Анны заискрились лукавством.

— Значит, мне поминать всуе нельзя, а вам можно, да?

— Зато вы улыбнулись. Ну и чем же я не добрый фей?

— Да ничем.

Они помолчали.

— Значит, вы теперь ищете работу?

— Потрясающая логика!

— Пытаюсь.

— А какую должность вы занимали прежде? Если не секрет.

— Да какие теперь у меня от вас могут быть секреты… Офис-менеджер. Девочка на побегушках.

— Напрасно вы так. Любая работа почетна. Хотите работать у нас?

— У кого это — у нас?

— В строительной компании. Нам нужен сотрудник в отдел оформления документов. Пойдете?

Анна пожала плечами.

— Я подумаю.

— Ответ неправильный.

— А какой же, по-вашему, правильный?

— «Да».

— А вы, простите, Виктор, сами какую должность занимаете?

— Я-то? Да так, мелкая сошка. Специалист по всем вопросам. Мальчик на побегушках. А вам, наверное, мужчины с высокими должностями нравятся?

Анну возмутило это заявление. Да еще произнесенное с таким ехидным выражением лица.

— А вот это уже не ваше дело, — холодно ответила она, — За предложение спасибо. Я обещаю подумать.

— Как я узнаю, что вы его приняли?

— Дайте мне свою визитку. Я позвоню вам сегодня вечером.

— Момент…

Он полез в сумку, и вдруг его лицо досадливо исказилось.

— Елки-палки, я совсем забыл. Визитки в офисе остались.

— Какая жалость.

Анна поднялась из-за стола.

— Но вы можете оставить мне номер своего телефона.

Он достал сотовый и вопросительно посмотрел на Анну.

— Говорите.

Она с понимающей улыбкой посмотрела на него: мол, знаем мы эти штучки, и предложила:

— Давайте я лучше запишу ваш номер, хорошо?

Ему ничего не оставалось, как продиктовать ей ряд цифр.

— Спасибо за угощение, Виктор.

— Было бы за что. Вы почти ничего не съели, — с укоризной ответил он.

— Я же говорила, что не голодна.

— Напрасно. Вкусная еда лечит любой стресс.

— У меня не было никакого стресса…

Ее так и подмывало сказать: «…до знакомства с вами», но вместо этого она с подчеркнутой вежливостью произнесла:

— До свидания.

— Звучит обнадеживающе. Так вы позвоните?

— Ну а зачем бы я записывала ваш номер?

— Логично, — согласился он. — Значит, договорились. Жду звонка.

Потом она весь оставшийся день думала о нем, об этом странном Викторе. По фамилии Морозов. Даже не столько о его предложении, как о нем самом.

Все-таки было в этом человеке что-то притягательное. Во всяком случае, в обаянии ему не откажешь, хоть он и не красавец, в известном смысле. Анна с присущим всем женщинам любопытством стала гадать, женат ли он, и тут же одернула себя. Ей-то, казалось бы, что за дело? Женат не женат… Какая разница? И одновременно в глубине души она чувствовала — разница есть. По крайней мере, ей хотелось, чтобы Виктор Морозов был свободен от брачных уз и прочих обязательств перед другими женщинами.

Вечером она позвонила ему и сказала, что приняла положительное решение. А он, в свою очередь, обрадовавшись, как школьник, продиктовал адрес, куда ей следует подъехать для оформления трудоустройства.

Офис компании находился в центре города. Анну приняли без всякого собеседования. Просто Виктор показал ей стол с компьютером — ее рабочее место — и сказал, что она может приступать уже сегодня. Инга Эдуардовна, руководитель отдела продаж, за которым были закреплены две оформительские должности, ввела ее в курс дела.

Компания занималась строительством жилых домов и соответственно продажей квартир в этих домах. Работа была непыльная. В обязанности Анны входило оформление инвестиционных договоров и переуступки. И все. Коллектив отдела был небольшой, давно устоявшийся, что свидетельствовало о стабильности компании, а также о грамотной кадровой политике руководства.

Чем занимается таинственный господин Морозов, Анна так пока и не поняла. Он редко заглядывал в офис и почти ни с кем не общался. Просто ненадолго заходил в кабинет директора, Вячеслава Ивановича Строкина, угрюмого великана с бритой головой, а потом снова исчезал в неизвестном направлении. Никакой сатисфакции от нее за трудоустройство он не требовал, и постепенно она успокоилась. Только сердце странно екало, когда она случайно встречалась с Виктором во время его редких набегов. Он всегда выглядел загруженным делами, был чрезвычайно серьезен и сосредоточен и только сдержанно кивал ей. Ей даже стало казаться, что он пошел на попятную. Будто уже почти решился закрутить с ней, да в последний момент передумал. Все-таки они теперь работали в одной организации. Она тоже прекрасно понимала — вспоминать о прежнем знакомстве не стоит. Что было, то прошло. А что вообще, собственно, было?

На Пасху к ней в гости приехала Маня с семилетним сыном Ярославом и привезла кулич и домашние пирожные. Анна не умела стряпать так, как ее подруга. У той даже тривиальная шарлотка превращалась в шедевр кулинарного искусства.

— Как это ты сегодня ко мне выбралась? — спросила Анна, накрывая стол.

— Не говори. Сегодня должна быть моя смена, но я поменялась. Праздничный день в нашем деле, конечно, год кормит. Да только я решила сегодня отдохнуть. Пасха же. Вчера вышла вместо другого диспетчера, так сегодня она меня заменяет. Представляешь, отработала сутки через сутки и только отоспаться смогла, дома ничего толком не сделала. Бросила все как есть. Такой бардак оставила — жуть. Будто Мамай прошел.

— Мам, так ты больше его к нам не пускай, — робко вмешался в разговор Ярик.

— Кого?

— Ну Мамая этого.

— Иди мой руки, умник.

Машкин сын Ярик, он же Ярослав Мудрый, был презабавным индивидуум. В три года этот в буквальном смысле золотой ребенок отколол номер, который Мане запомнился надолго. Однажды она пришла с ним в супермаркет, и он, отбившись от матери, зашел в кисло-молочный отдел. Взял с полки стаканчик йогурта и вскрыл его. Просто ему захотелось проверить, в силу пытливости ума, действительно ли там так много фруктов, как показывают в рекламном ролике по телевизору. Конечно, Ярослав испытал недоумение, когда, поковыряв пальцем в исследуемом продукте, не обнаружил ничего, кроме жалких ошметков. Но кратковременное разочарование не могло остановить юного естествоиспытателя, и для чистоты эксперимента он решил проверить остальные упаковки. Когда прибежал охранник вместе с менеджером торгового зала, Ярик уже «проверил» порядка двадцати стаканчиков. Мане пришлось заплатить за йогурт, и потом они всей семьей давились им без малого неделю.

Маня развелась с отцом Ярослава еще когда ходила беременная. Просто тот стал распускать руки, и ей это не понравилось. Маша была вовсе не из тех женщин, кто смиренно сносит издевательства и побои. Вдобавок она опасалась за жизнь ребенка.