— Да, синьор, так оно и было, ведь он сирота; и мне бы хотелось оставаться с ним до тех пор, пока он не смо¬ жет сам начать жить, вооруженный честностью и верой, которые уберегут его от зла. И, если бы сейчас был жив мой храбрый сын, убитый на войне, он не просил бы для мальчика у судьбы ничего, кроме совета и помощи, — их ведь даже бедняк имеет право дать своей плоти и крови. — Но твой внук в том же положении, что и другие, и ты ведь знаешь — республика нуждается в каждом че¬ ловеке. — Синьор мой, когда я шел сюда, я видел синьора Джакомо, выходившего из гондолы. — Это еще что такое! Разве ты забыл разницу между сыном рыбака, удел которого трудиться, работая веслом, и наследником старинного рода? Иди, самонадеянный че¬ ловек, и помни свое место и различие между нашими детьми, установленное самим богом. —. Мои дети никогда не огорчали меня при жизни, — с укоризной, хотя и мягко проговорил Антонио. Слова рыбака кольнули синьора Градениго в самое сердце, и это, конечно, не смягчило его по отношению к молочному брату. Впрочем, пройдясь в волнении несколь¬ ко раз по комнате, сенатор овладел собой и сумел отве¬ тить спокойно, как и приличествовало его сану. — Антонио, — сказал он, — твой нрав и смелость дав¬ но мне знакомы. Если бы ты просил молитвы за умер¬ ших или денег для живых, я бы помог тебе; но, прося мо¬ его заступничества перед командиром галерного флота, ты просишь то, что в такой серьезный для республики' момент не может быть разрешено даже сыну дожа, если бы дож был... — ...рыбаком, — подсказал Антонио, видя, что сена¬ тор колеблется, подыскивая слово. — Прощайте, синьор! Я не хочу расставаться с моим молочным братом недру¬ желюбно, и потому да благословит бог вас и ваш дом. И пусть никогда не доведется вам, как мне, потерять ре¬ бенка, которому грозит участь, гораздо: страшнее смер¬ ти — гибель от порока. С этими словами Антонио поклонился и ушел тем же путем, как и пришел. Сенатор не видел его ухода, ибо опустил глаза, втайне понимая всю силу слов рыбака,, сказанных им по простоте своей, и прошло некоторое 68

Он сбросил плащ, снял маску, и сенатор увидел перед собой наводящего па всех ужас браво Якопо.

время, прежде чем синьор Градениго обнаружил, что остался один. Впрочем, почти сразу же его внимание при¬ влекли звуки других шагов. Дверь вновь отворилась, и на пороге появился слуга. Он доложил,, что какой-то че¬ ловек просит принять его. —>■ Пусть войдет, — сказал сенатор, и лицо его при¬ няло обычное настороженное и недоверчивое выражение.; Слуга удалился, и человек в маске и плаще быстро во¬ шел в комнату. Он сбросил плащ на руку, снял маску, и сенатор увидел перед собой наводящего на всех ужас Якопо, Глава VI Сам Цезарь вел сраженье. От врага Такого натиска не ждали мы. Шекспир, «Антоний и Клеопатра» — Заметил ли ты человека, который только что вы¬ шел отсюда? — с живостью спросил синьор Градениго. — Да. — И ты сможешь узнать его по лицу и фигуре? — Это был рыбак с лагун, по имени Антонио. Сенатор бросил на браво удивленный взгляд, в кото¬ ром было и восхищение. Затем он опять зашагал из кон¬ ца в конед комнаты, а его гость в это время стоял в не¬ принужденной, полной достоинства позе, ожидая, когда сенатор соизволит к нему обратиться. Так прошло не¬ сколько минут. ^ У тебя проницательный взгляд, Якопо! =- сказал патриций, прерывая молчание. -= Имел ли ты когда-ни¬ будь дело с этим человеком?, — Нет, никогда. — И ты можешь поручиться, что это был..* —. молочный брат вашей светлости, Меня не интересует твоя осведомленность о его детстве и происхождении, я спрашиваю о теперешнем его положении,ответил: сенатор Градениго, отвернувшись от всевидящего Якопо. ^ Может быть, кто-либо из выс¬ шей знати говорил тебе о нем? — Нет../ мне не. дают поручений, касающихся рыба¬ ков« 70

Долг может привести нас не только к рыбакам, мо¬ лодой человек. Тот, кто несет на себе бремя государст¬ венных дел, не должен о нем рассуждать. А что ты знаешь об Антонио? Его очень уважают рыбаки, он искусен в своем деле и давно познал тайну лагун. — Ты хочешь сказать, что он обманывает таможен¬ ников? — Нет, я не это хотел сказать. Он с утра до вечера трудится, и ему некогда этим заниматься. — Знаешь ли ты, Якопо, как суровы наши законы в делах, касающихся казны республики? — Я знаю, синьор, ч:то приговор Святого Марка ни¬ когда не бывает мягким, если затронуты его собственные интересы. — Я не просил тебя высказывать свое мнение по это¬ му вопросу. Человек этот имеет привычку рассуждать на людях о таких делах, о которых судить могут только пат¬ риции. — Синьор, он стар, а язык развязывается с годами. — Болтливость не в его характере. Природа награ¬ дила его хорошими качествами; если бы его происхожде¬ ние и воспитание соответствовали его уму, я думаю, се¬ нат с удовольствием выслушал бы его суждения, а те¬ перь — боюсь, что все эти его разговоры могут ему по¬ вредить. — Разумеется, если, его слова оскорбительны для ушей Святого Марка. Сенатор бросил быстрый подозрительный взгляд на браво, словно стараясь понять подлинный смысл его слов, но лицо Якопо оставалось по-прежнему спокойным и не¬ проницаемым, и сенатор продолжал как ни в чем не бы¬ вало: Если ты находишь, что он оскорбляет республику своими словами, значит, годы не сделали его благоразум¬ нее. Я люблю этого человека, Якопо, и мое к нему при¬ страстие вполне понятно — ведь мы с ним были вскорм¬ лены одной грудью. — Вы правы, синьор. А раз я чувствую слабость по отношению к нему, мне хотелось бы, чтобы его убедили быть поосторожнее.» Ты, конечно, знаешь его рассуждения насчет того, зто 71

государству пришлось призвать на флотскую службу всех юношей с лагун? — Я знаю, что у него отняли внука, вместе с которым он трудился. — Да, чтобы тот с честью, а может быть, и с выгодой для себя служил республике. — Возможно, синьор. — Ты что-то неразговорчив сегодня, Якопо! Но, если ты знаешь этого рыбака, посоветуй ему быть благоразум¬ нее. Святой Марк не потерпит таких вольных суждений о своей мудрости. Это уже третий случай, когда прихо¬ дится пресекать болтовню старика. Сенат заботится о на¬ роде, как родной отец, и не может допустить, чтобы в самом сердце того класса, который он хотел бы видеть счастливым, зародилось недовольство. При случае внуши ему эту полезную истину, потому что мне, очень не хо¬ чется узнать, что сына моей старой кормилицы постигло несчастье, да еще на склоне его лет. Браво поклонился в знак согласия, а сенатор между тем снова зашагал по комнате, всем своим видом пока¬ зывая, что он действительно очень обеспокоен. — Слышал ли ты решение по делу генуэзца? — спро¬ сил синьор Градениго после минутного молчания. — При¬ говор трибунала был вынесен без всякого промедления, и, хотя кое-кто полагает, что между двумя нашими респуб¬ ликами существует вражда, мир может теперь убедиться в справедливости нашего правосудия. Я слышал, что ге¬ нуэзец получит большую компенсацию, а значит, при¬ дется изъять много денег у наших граждан. — Я тоже слышал об этом сегодня вечером, синьор, на Пьяцетте. — А говорят ли люди о нашем беспристрастии и осо¬ бенно о быстроте нашего решения? Подумай, Якопо, не прошло и недели с тех пор, как дело было представлено на справедливый суд сената! — Да, республика быстро карает непокорных, этого никто не оспаривает. — И при этом, надеюсь, справедливо, добрый Якопо? Государственная машина действует у нас так плавно и гармонично, что это невольно вызывает восхищение. Пра¬ восудие служит обществу и сдерживает страсти так мудро и незаметно, как если бы его решения посылались нам всевышним.. Я часто сравниваю уверенную и спокойную 72.

поступь,нашего государства с суетой, которая характерна для других итальянских сестер нашей республики; это все равно, что сравнить тишину и покой наших каналов с гулом и сутолокой шумного города... Так, значит, на площадях сегодня много говорят о справедливости на¬ шего последнего постановления? — Венецианцы, синьор, становятся бесстрашными, когда есть возможность похвалить своих хозяев. — Ты действительно так думаешь, Якопо? А мне всегда казалось, что они более склонны изливать свои бунтарские настроения. Впрочем, в натуре человека быть скупым на похвалу и щедрым на осуждение. Это реше¬ ние трибунала не должно пройти незамеченным. Было бы хорошо, если бы наши друзья в открытую и громко говорили о нем и в кафе и на Лидо. Даже если они будут говорить слишком много, им бояться нечего: справедли¬ вое правительство не осуждает разговоры о его дей¬ ствиях. — Это правильно, синьор. — Я надеюсь, ты и твои друзья позаботятся о том, чтобы народ не скоро забыл это решение. Размышление над подобными действиями правительства может вызвать к жизни семена добродетели, которые дремлют в народе. Если перед глазами людей все время будет пример спра¬ ведливости, то они в конце концов полюбят это качество. Я надеюсь, генуэзец покинет нас удовлетворенный? — Несомненно, синьор. Он получил все, что может утешить страдальца: с избытком вернул свое и наказал обидчика. — Да, таково решение сената: полное возмещение убытков с одной стороны и карающая рука — с другой. Немногие государства могли бы вынести приговор против самих себя, Якопо! — А разве государство в ответе за дела какого-то купца, синьор? — За дела своего гражданина — конечно. Тот, кто наказывает своих, разумеется, страдает; никто не может расстаться со своей плотью без боли, не правда ли? — Нервы очень чувствительны — больно, например, потерять глаз или зуб, но, когда мы стрижем ногти или бреем бороду, мы ие ощущаем никакой боли. — Тот, кто тебя не знает, Якопо, мог бы подумать, .что ты сторонник монархии. Гибель даже маленького 73