воробышка в Венеции отзывается болью в сердце сена¬ та... Ну, хватит об этом. А что, среди ювелиров и ростов¬ щиков еще ходят слухи об уменьшении золота в обраще¬ нии? Золотых цехинов теперь меньше, чем прежде, и хитрецы используют этот недостаток в расчете на боль¬ шие прибыли. — В последнее время я видел на Риальто людей, чьи кошельки, очевидно, пусты. И если христиане выглядят встревоженными, то нехристи расхаживают в своих ба¬ лахонах веселее прежнего. *— Этого и следовало ожидать. Не удалось ли тебе установить имена ростовщиков, которые ссужают деньги под особенно большие проценты нашим молодым людям? — Можно назвать любого ростовщика, когда дело касается кошелька христианина. — Ты их не любишь, Якопо, но ведь они приносят пользу, когда республика в затруднительном положении. Мы считаем своими друзьями всех, кто в случае нужды готов нам помочь деньгами. Но, конечно, нельзя допу¬ скать, чтобы наша молодежь, надежда Венеции, прома¬ тывала свое состояние в сомнительных сделках с ростов¬ щиками. И, если тебе доведется услышать, что кто-либо из знатных молодых людей завяз уж очень глубоко, ты поступишь мудро, если сразу же сообщишь об этом хра¬ нителям общественного блага. Мы должны учтиво обхо¬ диться с теми, кто является опорой государства, но мы не должны забывать и о тех, кто составляет его основу. Что ты можешь сказать мне об этом? — Я слышал от людей, что синьор Джакомо платит им больше процентов, чем кто-либо другой. — Дева Мария! Мой сын и наследник! Ты, может быть, обманываешь меня, чтобы утолить свою ненависть к иудеям? — У меня нет к ним ненависти, синьор, — всего лишь естественное для христианина недоверие. Надеюсь, это вполне позволительно для верующего, а вообще-то я ни к кому не питаю ненависти. Всем известно, что ваш на^ следник проматывает свое будущее наследство и не заду¬ мываясь платит любые проценты. — Это дело серьезное! Мальчику нужно как можно скорее разъяснить все последствия его поведения и по¬ заботиться, чтобы в будущем он вел себя благоразумнее. Ростовщик будет наказан, и, в качестве предупреждения 74

всему их сословию, долг будет конфискован в пользу должника. Когда у них перед глазами будет такой при¬ мер, разбойники поостерегутся раздавать свои цехины под проценты. О святой Теодор! Да это просто самоубий¬ ство — видеть, как такой многообещающий юноша гибнет на глазах из-за того, что о нем некому позаботиться! Я сам займусь этим, и сенат не сможет упрекнуть меня в том, что я не соблюдал его интересов... А кто-нибудь искал за последнее время твоих услуг как мстителя за обиды? — Ничего особенного не было... Правда, есть один, который очень хочет поручить мне что-то, но я еще не знаю толком, что ему нуяшо. — Дело твое очень щепетильное и требует большого доверия, но ведь ты знаешь — ты будешь щедро возна¬ гражден. Глаза Якопо сверкнули таким огнем, что сенатор умолк. Но, выждав, когда бледное лицо браво снова при¬ няло свое обычное выражение, синьор Градениго про¬ должал как ни в чем не бывало: — Я повторяю, правительство наше щедро и мило¬ сердно. И если правосудие его сурово, то прощение искренне, а милости безграничны. Я приложил много уси¬ лий, чтобы убедить тебя в этом, Якопо. Но подумать только! Один из отпрысков старинного рода, опора госу¬ дарства, и вдруг растрачивает свое состояние на пользу нехристей! Да, но ты еще не назвал того, кто так усерд¬ но ищет твоих услуг! — Я еще не знаю, что ему нужно, синьор, а мне сле¬ довало бы самому хорошенько разобраться в его намере¬ ниях, прежде чем договариваться с ним. — Твоя скрытность неуместна. Ты должен доверять служителям республики, и меня бы очень опечалило, если бы у инквизиции сложилось неблагоприятное мнение от¬ носительно твоего усердия. Об этом человеке нужно до¬ нести. Я не стану доносить на него. Скажу лишь, что он желает тайно связаться с тем, с> кем почти преступно иметь какие-либо отношения. Большего я сказать не могу. — Предупредить преступление лучше, чем наказы¬ вать за него, и такова истинная цель нашей политики* 75

Ну, так как же, ты не станешь скрывать от меня его имя? — Это знатный неаполитанец, давно живущий в Ве¬ неции из-за дела о наследстве... — Ха! Дон Камилло Монфорте! Я угадал? — Он самый, синьор. Последовало молчание, которое было нарушено только боем часов на Пьяцце, пробивших одиннадцать или, как было принято называть это время в Италии, четвертый час ночи. Сенатор вздрогнул, взглянул на часы, стояв¬ шие в комнате, и снова обратился к своему собесед¬ нику. — Хорошо, — сказал он. — Твоя верность и точ¬ ность не будут забыты. Итак, следи за рыбаком Антонио: нельзя допускать, чтобы ворчание старика пробуждало недовольство среди людей — подумаешь, какая важность: пересадили его потомка с гондолы на галеру! Но главное, слушай хорошенько все, что говорят на Риальто. Славное и уважаемое имя патриция не должно быть запятнано юношескими заблуждениями. А что касается этого ино¬ земца... Скорей твою маску и плащ, и уходи, словно ты всего лишь один из моих друзей и готов отдаться безза¬ ботному веселью. Браво проворно надел плащ и маску, как человек, давно привыкший к такого рода предосторожности, но проделал он это с самообладанием, каким вовсе не отли¬ чался сенатор. Синьор Градениго не сказал больше ни слова и только нетерпеливым жестом торопил Якопо. Когда дверь за браво закрылась и сенатор снова остал¬ ся один, он опять взглянул на часы, медленно провел рукой по лбу и в задумчивости зашагал по комнате. Около часу продолжалось это беспрерывное хождение. Затем раздался легкий стук в дверь, и после обычного приглашения вошел человек, так же тщательно замаски¬ рованный, как и тот, что недавно удалился отсюда: в том городе и в те времена, о которых мы пишем, это было обычным явлением. Казалось, сенатору было достаточно одного взгляда на гостя, чтобы определить, кто он, ибо прием был ему оказан по всем правилам приличия и свидетельствовал о том, что его ожидали. — Считаю за честь видеть у себя дона Камилло Мон¬ форте, — сказал хозяин дома, в то время как гость сни¬ мал плащ и шелковую маску, хотя поздний час ужо 76

вызывал у меня опасения, что непредвиденный случай лишил меня этого удовольствия. — Тысячу раз прошу у вас прощения, благородный сенатор, но вечерняя свежесть на каналах и веселье на площадях, а к тому же нежелание нарушить ваш покой раньше времени, боюсь, несколько задержали меня. Но я надеюсь на всем известную доброту синьора Градениго и на его прощение. — Точность не входит в число добродетелей вельмож Нижней Италии, — сухо заметил синьор Градениго.— Молодым жизнь кажется бесконечной, и они не дорожат бегущими минутами, а те, над кем уже нависла старость, думают только о том, чтобы исправить ошибки юности. Таким образом, синьор герцог, человек каждый день гре¬ шит и кается до той поры, пока к нему незаметно не под¬ крадется старость. Однако не будем зря тратить драгоцен¬ ное время. Итак, можем ли мы надеяться, что испанец изменит свое мнение? — Я сделал все возможное, чтобы пробудить благо¬ разумие этого человека и, в частности, объяснил ему, как выгодно для него снискать уважение сената. — Вы поступили мудро, синьор, действуя как в его интересах, так и в ваших собственных. Сенат щедро пла¬ тит тем, кто хорошо ему служит, и беспощадно карает своих врагов. Надеюсь, ваше дело о наследстве подходит к концу? — Я бы очень хотел ответить на ваш вопрос утверди¬ тельно. Я неустанно тороплю суд, не забывая, конечно, об уважении к суду и о ходатайствах. В Падуе нет более ученого доктора, чем тот, кто представляет мои интересы, и все же дело мое так же безнадежно, как судьба чахо¬ точного. Если я не сумел показать себя достойным сыном республики Святого Марка в деле с испанцем, то это ско¬ рее из-за неопытности в политических делах, чем из-за недостатка усердия. — Весы правосудия должны быть тщательно вывере¬ ны, если чаши их так долго не перевешивают ни в ту, ни в другую сторону. Вам и в дальнейшем необходимо дей¬ ствовать с тем же усердием, дон Камилло, и с большой осторожностью, чтобы постараться расположить патри¬ циев в свою пользу. Было бы хорошо, если бы ваша пре¬ данность государству была доказана дальнейшей службой у посланника. Известно, что он ценит вас и потому 77