кражу какой-нибудь старой веревки, из Арсенала, как это случилось с Родерйго, кузеном ее матери... — Я вижу, твои понятия о морали те же, что и на Лидо. Так не забудь же показать кольцо, а не то он тебе не поверит. — Не могли бы вы, ваше сиятельство, заставить меня вместо этого обрезать крылья льву или написать картину лучше Тициана? 1 Мне до смерти не хочется встречаться- с этим головорезом. Если кто-нибудь из гондольеров уви--. дит, что я разговариваю с этим человеком, даже влияния вашей светлости окажется недостаточно, чтобы мне полу¬ чить право участвовать в гонках. — Если он задержит тебя, ты терпеливо жди, Джино, а если он тебя сразу отпустит, быстрее возвращайся — я хочу поскорее знать результат моего поручения. — Я хорошо знаю, синьор дон Камилло, что честь дворянина более чувствительна к позору, чем честь его слуг, и что пятно на шелковой мантии сенатора заметнее, чем грязь на вельветовой куртке. Если бы кто-нибудь, недостойный внимания вашей светлости, посмел оскор¬ бить.вас, Джорджио и я показали бы, как глубоко мы мо¬ жем чувствовать оскорбление чести нашего хозяина; но наемник за два, или десять, или даже сотню цехинов... — Благодарю тебя за намек, Джино! Ступай к своей гондоле и ложись спать, но прежде попроси Джорджио прийти ко мне в кабинет. — Синьор! — Ты, кажется, решил не выполнять ни одного моего приказа? — Ваше сиятельство желает, чтобы я отправился к Мосту Вздохов пешком, по улицам, или по каналам? — Возможно, понадобится гондола, ты отправишься водой. —< Акробат не успеет сделать сальто, как ответ Якопо будет у вас. С этим внезапно изменившимся решением гондольер покинул комнату, ибо вся нерешительность Джино исчез¬ ла в ту минуту, как он понял, что кто-то другой может выполнить поручение хозяина. Торопливо спустившись по потайной лестнице и тем минуя вестибюль, где ожидали 1 Т и ц и а н, Вечеллио (ок. 1487—1576)—великий венециан¬ ский живописец эпохи Возрождения. 25

распоряжений герцога его слуги, он прошел по узкому коридорчику дворца во внутренний двор и оттуда через черный ход вышел в темный переулок, который вел к ближайшей улице. Несмотря на то что благодаря возросшей деятельности людей и развитию средств сообщения Атлантический океан больше уже не служит препятствием даже для обычных развлечений, все же не многим случалось видеть самим достопримечательности тех мест, которые весьма этого заслуживают и по которым теперь так усердно про¬ бирался Джино. Поэтому те, кому посчастливилось побы¬ вать в Италии, извинят нас за краткое, но, как нам ка¬ жется, необходимое отступление — мы делаем его ради тех, кто не имел этого счастья. Венеция расположена на группе низких, песчаных островов. Возможно, что земля, лежащая у самого залива, если не вся огромная равнина Ломбардии в целом, на¬ носного происхождения. Но каково бы ни было происхо¬ ждение этих обширных и плодородных земель, причины возникновения лагун и неповторимой живописности Вене¬ ции слишком очевидны, чтобы тут можно было оши¬ биться. Несколько потоков, вытекающих из Альпийских долин, как раз в этом месте вносят свою дань Адриати¬ ческому морю. Их воды несут с собой размытые горные породы. И, когда потоки теряют силу, вливаясь в море, груз этот оседает на дне залива. Со временем под влиянием противодействующих течений, водоворотов и волн песчинки образовали массивные подводные мели, которые всё росли, пока наконец не поднялись над по¬ верхностью моря в виде островов, которые в свою очередь продолжали увеличиваться благодаря гниющим остаткам растительности. На карте видно, что там, где Венециан¬ ский залив соприкасается с Адриатическим морем, он на¬ ходится в сфере юго-восточного ветра — сирокко. Воз¬ можно, это случайное обстоятельство и является при¬ чиной, по какой устья мелких потоков, несущих свои воды в лагуны, имеют более определенную структуру, чем устья большинства рек, сбегающих с Альп и Апеннин в это мелкое море в других местах. Итак, вливаясь в воды какого-либо бассейна, где тече¬ ния нейтрализуют одно другое, реки намывают в этом месте отмели или, говоря языком науки, банки. Берега в этих местах подтверждают правдивость такой теории: каж¬ 26

дая река имеет свою отмель и свои каналы, которые про¬ мываются либо половодьем, либо штормами, либо прили¬ вами и отливами. Постоянное и сильное воздействие юго- восточных ветров, с одной стороны, и периодические поло¬ водья альпийских рек — с другой, превратили эту отмель при входе в Венецианские лагуны в непрерывный ряд длинных, низких песчаных островов, которые протяну¬ лись сплошной линией почти поперек горловины залива. Воды рек естественно прорыли себе несколько каналов, а иначе то, что теперь называется лагуной, давно превра¬ тилось бы в озеро. Следующее тысячелетие может так из¬ менить характер этой необыкновенной местности, что ка¬ налы превратятся в широкие реки, а грязные отмели — в болота и обширные заливные луга, какие и теперь встречаются в глубине Италии. Низкая песчаная полоса, которая защищает от моря порт Венеции и лагуны, носит название Лидо ди Пале- стрйно. Эта полоса была искусственно укреплена и за¬ щищена во многих местах, превратившись в искусствен¬ ный берег. Сотня маленьких островков, отстоящих от естественного барьера на расстоянии пушечного выстрела, представляет собой остатки того, что в средние века было торговым центром Средиземного моря. Искусство соеди¬ нилось здесь с природой, и результат оказался отличный. Даже в наши дни трудно представить себе более удобную и защищенную гавань, чем Венеция. Множество глубоких каналов осталось в неприкосно¬ венности, и город во всех направлениях пересекают бес¬ численные протоки, которые называют каналами, ибо они по виду похожи на каналы. По берегам этих протоков возвышаются прямо из воды стены домов, служащие на¬ бережными или причалами, так как недостаток места за¬ ставляет владельцев возводить свои дома у самого края канала. Острова зачастую представляют собой обыкновен¬ ные отмели, которые время от времени обнажаются и ко¬ торые несут на себе непосильный груз дворцов, церквей, памятников, и кажется иногда, что покоренные человеком песчаные отмели стонут под их тяжестью. Великое множество каналов и, возможно, стремление использовать как можно меньше рабочей силы само под¬ сказало людям, как устроить подъезды с воды. .Но почти все дома Венеции, выходя фасадом на канал, имеют с противоположной стороны сообщение с внутренними ули-> 27

цами города. В большинстве описаний Венеции допус¬ кается: ошибка: в них рассказывают о ней как о городе каналов и почти совсем не упоминают о ее улицах, а ведь эти тихие, узкие, мощеные, удобные и спокойные улицы пересекают все острова и соединены между собой бесчисленными мостами. И, хотя там редко можно услы¬ шать стук копыт или скрип колес, все же эти прямые улицы тоже очень важны для венецианцев, которые поль¬ зуются ими в самых различных случаях. Джино вышел из дворца потайным ходом и очутился на одной из таких улиц. Он пробирался в толпе, запру¬ дившей улицу, словно угорь, извивающийся среди водо¬ рослей лагун. На многочисленные приветствия друзей он отвечал лишь кивком головы. Гондольер очень спешил и ни разу не остановился в. пути. Наконец он подошел к дверям маленького темного домика, расположенного в той части города, где ютилась беднота. Протискиваясь среди бочек, снастей и разного хлама, Джино на ощупь отыскал дверь и, толкнув ее, очутился в небольшой ком¬ нате, свет в которую проникал только через своеобразный молодец, образованный стенами этого и соседнего домика. — Святая Анна, помилуй меня! — воскликнула бойкая девица, в голосе которой сквозило и кокетство и удивле¬ ние. — Ты ли это, Джино Мональди? Пешком и через потайную дверь! Разве сейчас время для поручений? — Ты права, Аннина, час слишком поздний для ка¬ ких-либо дел к твоему отцу и слишком ранний для визита к тебе. Но у меня нет времени ни для дел, ни для слов. Ради святого Теодора или ради преданного глупца, кото¬ рый если и не раб тебе, то, уж конечно, твой пес, принеси мне поскорее ту куртку, что я надевал, когда мы с тобой ходили на празднество в Фузйну. — Я ничего не знаю о твоем деле, Джино, и не пони¬ маю, почему ты хочешь сменить ливрею твоего хозяина на платье простого лодочника. Эти шелковые цветы тебе гораздо больше к лицу, чем вытертый бархат. И если я говорила тебе обратное, то это только потому, что мы были тогда на празднестве и было бы неблагодарностью с моей стороны не сказать тебе чего-либо приятного, тем более что ты не прочь услышать словечко в похвалу себе. — Тише! Тише! Сейчас-то мы не на празднестве и одни,' к тому же у меня очень важное, неотложное дело. Дай мне куртку, если ты любишь меня! 28