совет в таком деле. Но, так как все глаза уставились на него и куда бы он ни повернулся, всюду встречал взгляд, прикованный к его собственному взволнованному лицу, он ответил тихо и печально: — Слишком часто я видел, как в пустых ссорах проли¬ валась человеческая кровь. Не хочу я услышать опять сер¬ дитый голос ружья. Десять долгих лёт я прожил один на этих голых равнинах, ожидая, когда придет мой час, и ни разу не нанес я удар врагу, более человекоподобному, чем гризли, серый медведь... — игэи^я ЬотЬШэ,— пробормотал доктор. Старик умолк при звуке его голоса, но, поняв, что это было только мысленное примечание, сказанное вслух, про¬ должал, не меняя тона: — Более человекоподобного, чем серый медведь или пантера Скалистых гор, если не считать бобра, мудрого и знающего зверя. Что я посоветую? Самка буйвола и та за¬ ступается за своего детеныша! — Так пусть никто не скажет, что Ишмаэл Буш меньше любит своих детей, чем медведица своих мед¬ вежат! — Место слишком открытое, десять человек не про¬ держатся здесь против пятисот. — Да, это так,— ответил скваттер, обводя глазами своп скромный лагерь.— Но кое-что сделать можно, когда есть повозки и тополя. Траппер недоверчиво покачал головой и, указывая в даль волнистой прерии, ответил: — С тех холмов ружье пошлет пулю в ваши шалаши; да что пуля — стрелы из той чащи, что у вас с тылу, не да¬ дут вам высунуться, и будете вы сидеть, как сурки в но¬ рах. Не годится, это не годится! В трех милях отсюда есть место, где можно, как думал я не раз, когда проходил там, продержаться много дней и недель, если бы чьи-нибудь сердца и руки потянулись к кровавому делу. Снова тихий смешок пробежал по кругу юношей, до¬ статочно внятно возвестив об их готовности ввязаться в любую схватку. Скваттер жадно ухватился за намек, так неохотно сделанный трапнером, который, следуя своему особому ходу мыслей, очевидно, внуйшл себе, что его долг — держаться строгого нейтралитета. Несколько во¬ просов, прямых и настойчивых, позволили скваттеру полу¬ чить добавочные сведения; потом Ишмаэл, всегда мед¬ 8/1

лительный, но в трудную минуту способный проявить необычайную энергию, безотлагательно приступил к вы¬ полнению задуманного. Хотя каждый работал горячо и усердно, задача была нелегкая. Надо было пройти по равнине изрядный конец, самим волоча груженые повозки, без колеи, без дороги, следуя только скупому объяснению траппера, указавшего лишь общее направление. Мужчины вкладывали в работу всю свою исполинскую силу, но немало труда легло также на женщин и детей. В то время как сыновья, распределив между собой тяжелые фургоны, тянули их вверх по ближ¬ нему склону, их мать и Эллен Уэйд, окруженные напуган¬ ными малышами, плелись позади, сгибаясь под тяжестью разной клади, кому какая была по силам. Сам Ишмаэл всем распоряжался лишь при случае под¬ талкивая своим могучим плечом застрявшую повозку, пока не увидел, что главная трудность — выбраться на ровное место — осилена. Здесь он указал, какого дер¬ жаться пути, остерег сыновей, чтобы они потом не упу¬ стили преимущества, приобретенного таким большим тру¬ дом, и, кивнув своему шурину, вернулся вместе с ним и опустевший лагерь. Все это время — добрый час — траппер стоял в стороне, опершись на ружье, с дремлющим псом у ног, и молча на¬ блюдал происходившее. Порой его исхудалое, но сильное, с твердьши мышцами лицо освещала улыбка — как будто солнечный луч скользил по заброшенным руинам,— и тогда становилось ясно, что старику доставляло истин¬ ную радость, если кто-нибудь из юношей вдруг показывал свою богатырскую силу. Потом, когда караван медленно двинулся в гору, облако раздумья и печали снова легло на лицо старика, и явственней проступило обычное для него выражение тихой грусти. По мере того как повозки удаля¬ лись одна за другой, он с возрастающим волнением отме¬ чал перемену картины и всякий раз с недоумением погля¬ дывал на маленький шатер, который вместе со своей пу¬ стой повозкой все еще стоял в стороне, одинокий и словно забытый. Но, видно, как раз ради этой забытой было части обоза Ишмаэл и отозвал сейчас своего угрюмого помощ¬ ника. Подозрительно и осторожно осмотревшись, скваттер с шурином подошли к маленькой подводе и вкатили ее под полы шатра тем же манером, как накануне выкатили ее 85

из-под них. Потом оба они скрылись за завесой, и после¬ довало несколько минут напряженного ожидания, во время которых старик, втайне толкаемый жгучим желанием узнать, что означала вся эта таинственность, сам того не замечая, подступал все ближе и ближе, пока не оказался ярдах в десяти от запретного места. Колыхание парусины выдавало, чем были заняты укрывшиеся за ней, хотя они работали в полном молчании. Казалось, оба делают при¬ вычное дело, каждый точно исполняя свою задачу: Иш- маэлу не приходилось ни словом, ни знаком подсказывать хмурому своему помощнику, что и как ему делать. Вдвое быстрей, чем мы об этом рассказали, работа по ту сторону завесы была завершена, и мужчины вышли наружу. Слиш¬ ком поглощенный своим делом, чтобы заметить присут¬ ствие траппера, Ишмаэл принялся откреплять полы завесы от земли и закладывать их за борта подводы таким обра¬ зом, чтобы недавний шатер снова превратился в верх фургона. Парусиновый свод подрагивал при каждом слу¬ чайном толчке легкой повозки, на которую, по всей очевид¬ ности, опять поместили тот же секретный груз. Едва закон¬ чена была работа, беспокойный помощник Ишмаэла заме¬ тил неподвижную фигуру наблюдателя. Уронив оглоблю, которую поднял было с земли, чтобы заменить собой животное, менее, чем он, разумное и, конечно, менее опас¬ ное, он закричал: — Может, я и глуп, как ты часто говоришь, так сам посмотри: если этот человек не враг, я покрою срамом отца и мать, назовусь индейцем и пойду охотиться с сиу! Туча, готовая метнуть коварную молнию, не так черна, как тот взгляд, которым Ишмаэл смерил старика. Он по¬ смотрел в одну, в другую сторону, точно ища достаточно грозное орудие, чтоб одним ударом уничтожить дерзкого; потом, верно вспомнив, что ему еще понадобятся советы траппера, он, чуть не задохнувшись, принудил себя спря¬ тать злобу. — Старик,— сказал он,— я думаю, что лезть не в свои дела — это занятие для баб в городах и поселениях, а муж¬ чине, привыкшему жить там, где места хватает на каж¬ дого, не пристало вынюхивать тайны соседей. Какому стряпчему или шерифу ты собираешься продать свои но¬ вости? — И не обращаюсь к судьям, кроме одного, и только по собственным своим делам,— отвечал старик без тени страха и выразительно поднял руку к небу: — К судье 86

— Старик,— сказал Ишмаэл,— я думаю, что мужчине не пристало вынюхивать тайны соседей.

судей. Мои донесения ему не нужны, и мало вам пользы что-нибудь таить от него — даже в этой пустыне. Гнев его неотесанных слушателей улегся при этих про¬ стых, искренних словах. Ишмаэл стоял задумчивый и мрачный, а его помощник невольно глянул украдкой на ясное небо над головой, широкое синее небо, как будто и впрямь ожидая разглядеть в его куполе всевидящий бо¬ жий глаз. Скваттер, однако, быстро отбросил свои колеба¬ ния. Все же спокойная речь старика, его твердая, сдер¬ жанная манера защитили его от новых нападок, если не от худшего. — Хотел бы ты показать себя добрым другом и това¬ рищем,— начал Ишмаэл, и голос его был достаточно суров, хотя уже и не звучал угрозой,— ты помог бы толкать один из тех возов, а не болтался здесь, где не нуждаются в непрошеных помощниках! — Малые остатки моей силы,— возразил старик,— я могу приложить и к этому возу не хуже, чем к другому. — Мы что, по-твоему, мальчишки? — злобно рас¬ смеялся Ишмаэл и без особого усилия рванул небольшую повозку, которая покатилась по траве, казалось, с той же легкостью, как раньше, когда ее тащили лошади. Траппер стоял, провожая глазами удаляющуюся по¬ возку, и вСе удивлялся, что же в ней скрыто, пока и она не достигла гребня подъема и не исчезла в свой черед за холмом. Тогда он отвел глаза и оглядел опустевшее место стоянки. Что вокруг не видно было ни души, едва ли бы смутило человека, издавна свыкшегося с одиночеством, если бы покинутый лагерь всем своим видом не говорил так живо о своих недавних постояльцах — и об оставлен¬ ном ими опустошении, как тут же отметил старик. Качая головой, он поднял взгляд к голубому просвету над голо¬ вой, где вч.ера еще шумели ветвями деревья, те, что сейчас, лишенные зелени, лежали у него в ногах,— ненужные, брошенные бревна. — Да,— прошептал он,— я мог бы знать заранее! Я и раньше часто видел то же самое. И все-таки я сам привел их сюда, а теперь указал им единственное прибежище по соседству на мпого миль вокруг. Вот он, человек,— гор¬ дец и разрушитель, беспокойный грешник... Он приру¬ чает долевого зверя, чтоб утолить свои суетные желания, и, отняв у животных их естественную пищу, учит их гу¬ бить деревья, обманывать свой голод листьями... 88