они спасены от, казалось бы, неминуемой гибели.— По- истине, такую мысль мог подсказать только светлый разум! — Да, старый траппер,— воскликнул Поль, запустив пятерню в свои густые космы,— не одну пчелу, летящую со взятком, я проследил до ее дупла и кое-что смыслю в природе леса. Но то, что сделал ты,— это все равно, как, не прикоснувшись к шершню, вырвать у него жало! — Да ладно, чего там! — отмахнулся старик, как будто и не думавший больше о своем успехе с той минуты, как довел дело до конца.— Теперь готовьте коней. Пусть ого*нь поработает еще с полчаса, а там можно и в путь! Эти пол¬ часа придется выждать, чтоб земля остыла,—ведь тетон- ские кони не подкованы, и копыта у них нежны, как подошвы у босоногой девчонки. Мидлтон и Поль, которым после нежданного избавле¬ ния казалось, что они воскресли к новой жизни, терпе¬ ливо выждали назначенный траппером срок, заново уверо¬ вав в безошибочность его указаний. Доктор же снова схватился за свои записи, несколько пострадавшие после того, как побывали в золе, и, чтоб утешить себя в этом не¬ большом несчастье, начал описывать непрестанные коле¬ бания света и тени, принимая их за некое неведомое явле¬ ние природы. Тем временем ветеран-следопыт, на чей опыт они так бесхитростно положились, стоял и вглядывался в даль, пользуясь каждым мгновением, когда ветер разрывал за¬ весу дыма, огромными клубами обложившего со всех сто¬ рон равнину. — Посмотрите, мальчики, сами,— сказал он нако¬ нец,— глаза у вас молодые и окажутся, может быть, зорче моих, хоть было время, когда мудрый и смелый народ считал меня очень зорким, и не зря! Но те дни миновали, и вместе с ними ушел не одпн испытанный и верный друг!.. Ах, если б мог я по своему произволу изменить распорядок, установленный свыше... но этого я не могу, и такая попытка была бы кощунством, потому что миром управляет разум более мудрый, чем слабый ум человека... Все же, когда бы мог я хоть что-то изменить, я пожелал бы, чтобы люди если они прожили в доброй дружбе дол¬ гие годы, и показали себя способными к подлинному това¬ риществу, и совершили друг ради друга немало храбрых дел, и немало перенесли тягот, то пусть нм дозволено

будет расстаться с жизнью в тот же час, когда смерть уберет одного и другому станет незачем жить. — Кого вы там видите — индейцев? — спросил в не¬ терпении Мидлтон. — Красная ли кожа или белая — не все ли равно? В лесах дружба и привычка связывают людей так же крепко, как и в городах, а пожалуй, и крепче. Взять хотя бы юных воинов в прерии. Часто двое из них приносят клятву в вечной дружбе и уж держат ее крепко. Смер¬ тельный удар, нанесенный одному, становится и для другого смертельным. Я долгие годы провел в одиноче¬ стве, если можно назвать одиноким того, кто семьдесят весей и зим прожил среди природы... Да, так я, с такой оговоркой, долго жил в одиночестве... и все же я постоянно убеждался, что общение с человеком мне приятно; и больно мне бывало, когда оно обрывалось, и тем больней, если человек оказывался храбрым и прямым; да, храб¬ рым, потому что в лесах, когда твой спутник — трус,— старик ненароком глянул на натуралиста, углубившегося в свои мысли,— для тебя короткая тропа превращается в длинную; и прямым, потому что хитрость есть скорее инстинкт, присущий животному, а не свойство, возвы¬ шающее человеческий ум. — Но что вы там видели? Не сиу ли? — К чему идет Америка? И к чему приведут хитрые выдумки ее народа? Только богу известно! В молодые годы мне довелось увидеть одного индейского вождя, ко¬ торый в свои молодые годы увидел, как первый христиа¬ нин ступил злою своею ногой на землю Йорка! Как обезо¬ бражена за две короткие жизни красота пустынного этого края! Я впервые увидел свет на берегу Восточного моря, и я отлично помню, что когда я ходил опробовать первое свое ружье, так от порога отцовского дома прошел лесом, сколько может пройти от зари до зари желторотый юнец. И, пройдя этот путь, я ни разу не нарушил ничьих воображаемых прав — потому что тогда еще никто не объявил себя владельцем лесных зверей. Природа лежала тогда в своем великолепии по всему побережью, оставив жадности поселенцев лишь узкую полосу между лесом и океаном. А где я теперь? Будь у меня крылья орла, я уто¬ мил бы их, пока пролетел бы десятую часть той дали, что меня отделяет от берега моря; весь край давно захватили города и деревни, фермы и проселки, церкви и школы — 208

словом, все измышления, вся дьявольщина, придуманная человеком! Я помню время, когда горсточка краснокожих, кликнув клич по границе, приводила в трепет все коло¬ нии, и мужчины брались за оружие; им на помощь высы¬ лались войска из далекого края, и возносились молитвы, и женщины были в страхе, и мало кто спал спокойно, по¬ тому что ирокез вышел на тропу войны или проклятый минго взял в руку томагавк. А сегодня что? Страна вы¬ сылает свои корабли в чужие страны, чтобы решать их войны с соседями; пушек стало больше, чем было ружей в те дни, и, когда надобно, обученные солдаты — десятки тысяч обученных солдат! — выходят нести свою службу. Такова разница между колониями и штатами, друзья мои; и я, дряхлый, жалкий, каким вы меня видите, я дожил до этого! — Да, уж ни один разумный человек не усомнится,— сказал Поль,— что ты повидал много лесорубов, старый траппер, срывающих с земли ее красивый убор, и много поселенцев, подбирающихся к самому меду природы!.. Но Эллен что-то беспокоится насчет сиу. И теперь, когда ты вволю выговорился, если ты укажешь нам, куда ле¬ теть, рой снимется хоть сейчас! — А? Что такое? — Я говорю, Эллен беспокоится; а так как над равни¬ ной стоит дым, сейчас, пожалуй, было бы разумно снова двинуться в путь. — Малый правильно рассудил. Я забыл, что вокруг нас бушует огонь и что сиу окружили нас, как голодные волки, подстерегающие стадо буйволов. Но, когда в моем старом уме просыпаются воспоминания о давних време¬ нах, я забываю нужды нынешнего дня. Вы правильно говорите, дети, пора в путь! И вот тут-то и заключается самое тонкое в нашем деле... Нетрудно перехитрить пылающую печь, потому что она — только разъяренная стихия; и не так уж трудно иной раз обмануть серого медведя, когда он учуял твой запах, потому что инстинкт не только пособляет зверю, но и ослепляет его; а вот за¬ крыть глаза тетону, когда он настороже,—на это по¬ больше требуется ума, потому что его чертовской хит¬ рости помогает разум. Понимая трудность предприятия, старик, однако, при¬ ступил к его выполнению со всей уверенностью н быстро¬ той. Закончив осмотр, прерываемый грустными воспоми- 269

нациями, он подал знак спутникам садиться на коней. Все время, пока бушевал огонь, кони стояли на месте по¬ нурые и дрожащие, и сейчас они приняли на себя свою ношу с явным удовольствием; можно было ждать, что побегут они резво. Траппер предложил доктору своего коня, объявив, что сам пойдет дальше пешком. — Я не больно-то привык путешествовать на чужих ногах,— объяснил он, — и ноги у меня устали от безделья. К тому же, если мы вдруг наткнемся на засаду, что вполне возможно, то конь побежит быстрей с одним человеком на синие, чем с двумя. Ну, а я... не так это важно, про¬ живу ли я днем больше или днем меньше. Пусть тетоны завладеют моим скальном, если будет на то воля божья; они увидят на нем седые волосы, но ни один человек, сколько ни старайся, не захватит моих знаний и опыта, от которых поседела моя голова. Так как никто из его нетерпеливых слушателей, ка¬ залось, не был расположен спорить, предложение старика было принято молча. Доктор, правда, печально повзды¬ хал об утрате Азинуса; однако, обрадованный, что может продолжать свой путь на четырех ногах, а не на двух, он тоже не стал возражать. Итак, через несколько секунд бортник, всегда любивший, чтобы за ним осталось послед¬ нее слово, громко объявил, что все готовы в путь. — Поглядывайте туда, на восток,— сказал старик, когда, возглавив караван, повел его по угрюмой и еще ды¬ мившейся равнине.— Идя по такой тропе, как эта, можно не бояться, что застудишь ноги. Но вы, говорю, погляды¬ вайте на восток и, когда сквозь просветы в дыму увидите белое полотнище, сверкающее как пластинка начищенного серебра, знайте: это вода. Там протекает большая река, и мне недавно почудилось, что я ее вижу; но потом я заду¬ мался о другом и потерял ее из виду. Это широкий быст¬ рый поток, каких немало в этой пустыне; потому что здесь можно видеть все богатства природы, кроме одних лишь деревьев. Да, кроме деревьев, а они для земли — что плоды для сада; без них и красота не в красоту, и польза не в пользу. Глядите же в оба, не пропустите эту полосу сверкающей воды; мы не будем в безопасности, пока не оставим ее между нашим следом и быстрыми тетонами. После такого предупреждения спутники траппера стали жадно высматривать сквозь дым спасительную реку. Все их мысли были заняты только этим, и отряд 270