Хотя природа одарила индейских красавиц темным цве¬ том лица, щеки Уа-та-Уа покрылись еще более густым ру¬ мянцем при этих словах, а ее черные, как агат, глаза за¬ сверкали живым огнем. Предостерегающе подняв палец, она понизила свой и без того тихий и нежный голос до едва слышного шепота. ее- Чингачгук! — сказала она, произнося это суровое имя такими мягкими горловыми звуками, что оно прозвуча¬ ло почти как музыка. — Его отец Ункас, великий вождь Махикани, самый близкий к старому Таменунду! Ты зна¬ ешь Змея? — Он пришел к нам вчера вечером и пробыл со мной в ковчеге два или три часа, пока я ие покинула их. Я бо¬ юсь, Уа-та-Уа, что он явился сюда за скальпами, так же как мой бедный отец и Гарри Непоседа. — А почему бы и нет? Чингачгук — красный воин, очень красный, скальпы приносят ему славу. Он, конечно, будет искать их. — В таком случае, — серьезно сказала Хетти, — он не менее жесток, чем все другие. Бог не простит краснокоже¬ му то, чего не прощает белому. — Неправда! — возразила делаварская девушка с го¬ рячностью, граничащей почти с исступлением. — Говорю тебе, неправда! Маниту улыбается, когда молодой воин приходит с тропы войны с двумя, с десятью, с сотней скаль¬ пов на шесте! Отец Чингачгука снимал скальпы, дед сни¬ мал скальпы — все великие- вожди снимали скальпы, и Чингачгук от них не отстанет. — Тогда его должны мучить по ночам дурные сны. Нельзя быть жестоким и надеяться на прощение. — Он не жесток, не за что его винить! — воскликнула Уа-та-Уа, топнув своей маленькой ножкой по песку и трях¬ нув головой. — Говорю тебе, Змей храбр. На этот раз он вернется домой с четырьмя — нет, с двумя скальпами. — И для этого он пришел сюда? Неужели он отпра¬ вился так далеко, через горы, долины, реки и озера, что¬ бы мучить своих ближних и заниматься этим гадким делом? Этот вопрос сразу потушил загоревшийся было гнев оскорбленной индейской красавицы. Сперва она подозри¬ тельно оглянулась по сторонам, как бы опасаясь нескром¬ ных ушей, затем пытливо поглядела в лицо своей подруги 165

и наконец с девической кокетливостью и женской стыдли¬ востью закрыла лицо обеими руками и рассмеялась таким музыкальным смехом, что его следовало бы назвать мело¬ дией лесов. Впрочем, боязнь быть услышанной быстро положила конец этому наивному изъявлению сердечных чувств. Опу¬ стив руки, это порывистое существо снова пытливо устави^ лось в лицо подруги, как бы спрашивая, можно ли доверить ей важную тайну. Хетти не могла похвастать такой ослепи¬ тельной красотой, как Джудит, но многие считали, что внешность младшей сестры больше располагала в ее поль¬ зу. На ее лице отражалась вся неподдельная искренность ее характера, и в то же время в нем не было неприятного выражения, которое часто бывает свойственно слабоумным. Повинуясь внезапному порыву нежности, Уа-та-Уа обняла Хетти с таким чувством, непосредственность которого могла сравниться только с его горячностью. — Ты добрая, — прошептала молодая индианка, — ты добрая, я знаю. Так давно Уа-та-Уа не имела подруги, се¬ стры, кого-нибудь, чтобы рассказать о своем сердце! Ты моя подруга, правда? — У меня никогда не было подруги, — ответила Хетти, с непритворной сердечностью отвечая на горячие объ¬ ятия. — У меня есть сестра, но подруги нет. Джудит любит меня, и я люблю Джудит. Но мне бы хотелось иметь и по¬ другу. Я буду твоей подругой от всего сердца, потому что мне нравится твой голос, и твоя улыбка, и то* как ты су¬ дишь обо всем, если не считать скальпов... — Не говори больше о скальпах, — ласково перебила ее Уа-та-Уа. ™ Ты бледнолицая, а я краснокожая — у нас разные обычаи. Зверобой-и Чингачгук большие друзья, но у них неодинаковый цвет кожи, Уа-та-Уа и... Как твое имя, милая бледнолицая? — Меня зовут Хетти, хотя в библии это имя пишется «Эсфирь»., — Почему? Нехорошо так. Совсем не надо писать име¬ на. Моравские братья пробовали научить Уа-та-Уа писать, но я им не позволила. Нехорошо делаварской девушке знать больше, чем знает воин; это очень стыдно. Мое имя Уа-та-Уа, а я буду звать тебя Хетти. Закончив к обоюдному удовольствию предварительные переговоры, девушки начали рассуждать о своих надеждах 166

и намерениях. Хетти рассказала новой подруге более по¬ дробно обо всем, что она собиралась сделать для отца, а де- лаварка поделилась своими планами, связанными с появле¬ нием юного воина. Бойкая Уа-та-Уа первая начала зада¬ вать вопросы. Обняв Хетти за талию, она наклонила го¬ лову, заглядывая в лицо подруги, и заговорила более откро¬ венно. — У Хетти не только отец, но и брат, ^ сказала она. — Почему не говоришь о брате, а только об отце? — У меня нет брата. Говорят, был когда-то, но умер много лет назад и теперь лежит в озере рядом с матерью. — Нет брата, но есть юный воин. Любишь его, почти как отца, а? Очень красивый и храбрый; мо&ет быть вож¬ дем, если он такой, каким кажется. *— Грешно любить постороннего мужчину, как отца, и потому я стараюсь сдерживаться, — возразила совестливая Хетти, которая не умела скрывать свои чувства даже с помощью простых недомолвок, хотя ей было очень стыд¬ но. — Но мне иногда кажется, что я не совладала бы с со¬ бой, если бы Непоседа чаще приходил на озеро. Я должна сказать тебе всю правду, милая Уа-та-Уа: я упала бы и умерла в лесу, если бы он об этом узнал. —= А почему сам не спросит? На вид такой смелый, по¬ чему не говорит так же смело? Юный воин должен спро¬ сить девушку: девушке не пристало говорить об этом пер¬ вой. И у мингов девушки стыдятся этого. Это было сказано горячо и с благородным негодовани¬ ем, но не произвело особого впечатления на простодушную Хетти. — О чем спросить меня? — встрепенулась она в силь¬ нейшем испуге. — Спросить меня, люблю ли я его так же, как своего отца?! О, надеюсь, он никогда не задаст мне та¬ кой вопрос! Ведь я должна буду ему ответить, а это меня убьет. — Нет, нет, не убьет, — возразила индианка, невольно рассмеявшись. — Быть может, покраснеешь, быть может, будет стыдно, но ненадолго; затем станешь счастливее, чем когда-либо. Молодой воин должен сказать девушке, что он хочет сделать ее своей женой; иначе она никогда не посе¬ лится у него в вигваме. — Гарри не захочет жениться на мне. Никто и никогда не женится на мне. 167

— Почему ты знаешь? Быть может, каждый мужчина готов жениться на тебе, и мало-помалу язык скажет, что чувствует сердце. Почему никто не женится на тебе? — Говорят, я слабоумная. Отец часто говорит мне это, а иногда и Джудит, особенно если рассердится. Но я верю не столько им, сколько матери. Она только раз сказала мне это. И при этом горько плакала, как будто сердце у нее разрывалось на части. Тогда я поняла, что я действительно слабоумна. В течение целой минуты Уа-та-Уа молча глядела в упор на милую, простодушную девушку. Наконец делаварка поняла все; жалость, уважение и нежность одновременно вспыхнули в ее груди. Вскочив на ноги, она объявила, что немедленно отведет свою новую подругу в индейский ла¬ герь, находившийся по соседству. Она внезапно переменила свое прежнее решение, так как была уверена, что ни один краснокожий не причинит вреда существу, которое Вели¬ кий Дух обезоружил, лишив сильнейшего орудия, защи¬ ты — рассудка. В этом отношении почти все первобытные народы похо¬ жи друг на друга; Уа-та-Уа знала, что слабоумные и сумас¬ шедшие внушают индейцам благоговение и никогда не на¬ влекают на себя насмешек и преследований, как это бывает среди более образованных народов. Хетти без всякого страха последовала за своей подру¬ гой. Она сама желала поскорее добраться до лагеря и ни¬ сколько не боялась враждебного приема. Пока они медленно шли вдоль берега под нависшими ветвями деревьев, Хетти не переставала разговаривать. Но индианка, поняв, с кем имеет дело, больше не задавала вопросов. — Но ведь ты не слабоумная, — говорила Хетти, — и потому Змей может жениться на тебе. — Уа-та-Уа в плену, а у мингов чуткие уши. Не говори им о Чингачгуке. Обещай мне это, добрая Хетти! — Знаю, знаю, — ответила Хетти шепотом, стараясь выразить этим, что понимает всю необходимость молча¬ ния. — Знаю: Зверобой и Змей собираются похитить тебя у ирокезов, а ты хочешь, чтобы я не открывала им этого секрета. — Откуда ты знаешь? — торопливо спросила индианка; на один миг ей пришло в голову, что ее подруга далеко не 168