— Надо освобождать дорогу, — сказал Телицки. — Иначе к каменоломне не проедут ни пожарная машина, ни кран.

— Пожарная машина? — удивился Хэвиленд.

— Да, чтобы откачать воду. А на кране есть крюки, которыми можно подцепить автобус, если он в карьере. Эти машины нужно убрать.

Оставив Телицки на шоссе, Хэвиленд поднялся наверх. На земле валялись учебники, ранцы, куртки, шапки. Старая каменоломня была доверху залита водой.

Каким-то чудом шерифу Пибоди удалось добиться того, что детские вещи остались нетронутыми. Кто-то нашел следы машины, подъезжавшей к карьеру со стороны Джонсвилля. Ширина шин указывала на то, что детей или, хотя никто не решался сказать об этом вслух, их тела, привезли не на микроавтобусе.

Но, несмотря на всеобщую истерию, у Хэвиленда возникло и все более крепло ощущение, что в карьере нет ни детей, ни автобуса. Ему вспомнились слова Пата Махони о принципе фокусов Тарстона: «Главное — заставить зрителей думать только о том, что нужно фокуснику». У каменоломни собрался весь город, и кто-то очень этого хотел.

К карьеру подъехала ярко-красная пожарная машина.

— Когда вы заметили детские вещи? — спросил Хэвиленд у пилота вертолета.

— В тринадцать часов десять минут, — ответил тот.

— Вчера вы тоже участвовали в розыске детей?

— Да.

— Значит, вы и раньше пролетали над каменоломней?

— Несколько раз. Сегодня трижды. При последнем пролете я их и увидел.

— Вы хотите сказать, что еще утром этих вещей не было?

— Я в этом уверен.

— А другие пилоты пролетали над этим районом?

— Конечно. Мы разбили весь участок на квадраты и после каждой заправки меняли их.

— Скажите, лейтенант, кто-нибудь мог догадаться, что вертолет пройдет над каменоломней в час дня?

— Полагаю, что да. С интервалом плюс-минус десять минут. Мы летали по определенным маршрутам, и время появления вертолета над каменоломней можно было рассчитать заранее.

— И еще, лейтенант. Какая-то машина привезла вещи и, возможно, детей, со стороны Джонсвилля. Вы ее не видели?

— Я не помню. Если и видел, то не обратил внимания.

По телу Хэвиленда пробежала дрожь. Он знал это чувство, означающее, что разгадка близка. Он повернулся к Мейсону.

— Допустим, я скажу этим людям, что детей в карьере нет и они должны вернуться домой. Как вы думаете, они уйдут?

— Вы что, смеетесь? — воскликнул Мейсон. — Никто не тронется с места, пока кран не проскребет все дно. А вот и он!

Хэвиленд обернулся. С надсадным ревом по проселку медленно поднимался громадный кран.

— Сколько людей осталось в городе? — спросил детектив.

— Не больше дюжины, — ответил Мейсон. — Телефонистки, инвалиды, двое полицейских. Они охраняют арестованных.

Сержант Мейсон перечислил не всех. Пат Махони по-прежнему сидел в кресле в гостиной с разбитыми окнами.

Без четверти два он услышал громкие крики. Пат выглянул на улицу. Человек пятьдесят или шестьдесят бежали к его дому. — Хэвиленд был прав, — подумал старик. Горожане решили выместить на нем свою злобу. Но толпа пронеслась мимо.

Последним, пыхтя от натуги, бежал старый Исаак Стенли.

— Что случилось? — прокричал Пат.

— Они нашли детей! В старой каменоломне у озера!

Люди покидали Клейтон. У Пата подогнулись ноги. Если детей нашли в каменоломне, там мог быть и Джерри. Но Пат не двинулся с места. Скоро голоса стихли вдали. В мгновение ока Клейтон стал мертвым городом. Закрылись все магазины, с улиц исчезли пешеходы и машины.

Пат прошел на чердак и открыл сундук, где лежал реквизит. Он достал ковбойский костюм и отнес его в спальню. Пат разделся, аккуратно повесил костюм на плечики и облачился в ковбойские доспехи. Башмаки на высоких каблуках, стетсон, широкий пояс с кобурами, из которых торчали рукоятки револьверов.

Он взглянул на фотографию Норы.

— Все будет в порядке, дорогая. Вот увидишь. Еще одно представление. Не волнуйся о своем мальчике. Пока я жив, с ним ничего не случится. Вот увидишь.

Пат Махони неторопливо шел по Главной улице. Первыми заметили его телефонистки.

— Когда я увидела, мистера Махони, — рассказывала потом Гертруда Нейлор, — то не поверила своим глазам. Он будто сошел с киноэкрана. Сколько раз нам показывали одинокого ковбоя, идущего по Главной улице покинутого жителями городка, ковбоя, готового встретить врагов. Его руки поглаживали рукоятки револьверов. Я указала на него Милли, и мы засмеялись. Мы решили, что он свихнулся.

Пат поднялся по ступенькам банка, повернулся, оглядел пустынную улицу, поправил шляпу и вошел в двери.

В банке было тихо, как в склепе. Все служащие, кроме старика Гранджера, старшего кассира, ушли к каменоломне. Увидев Пата в столь несуразном костюме, Гранджер пришел к тому же выводу, что и телефонистки.

— Добрый день, мистер Гранджер, — приветствовал кассира Пат.

Тот облизал бледные губы.

— Добрый день. Пат.

— Я вижу, сегодня вы не слишком заняты.

— Н… нет, — промямлил Гранджер.

— Мистера Кардвелла нет?

— Нет. Он у каменоломни. Как и остальные.

Пат повернулся к стеклянным дверям.

— Вы еще не выдавали зарплату?

Гранджер взглянул на часы. Половина третьего.

— Еще нет, но кассиры с фабрик и каменоломен должны приехать с минуты на минуту.

Пат, не отрываясь, смотрел на двери. Его руки по-прежнему поглаживали рукояти револьверов.

— На вашем месте, мистер Гранджер, я бы пошел в сейф, заперся изнутри и включил тревогу. Через несколько минут ваш банк будут грабить.

Как рассказывал потом Эл Гранджер, он подумал, что банк будет грабить Пат. От сумасшедшего можно ждать чего угодно. И, с опаской взглянув на револьверы, он прошел в сейф, заперся изнутри и включил сигнал тревоги. Естественно, он не мог знать, что провода были перерезаны полчаса назад.

Гертруда и Милли оказались единственными зрителями этого уникального представления К банку подкатил черный автомобиль, и из него вышли четверо в масках. У двоих девушки заметили пистолеты.

И тут двери банка распахнулись, и на пороге появился ковбой. От изумления грабители застыли на месте.

— Получайте, трусливые крысы! — проревел Пат.

Револьверы, сверкнув на солнце, изрыгнули пламя.

Грабители в панике бросились в разные стороны. Один забежал за угол, твое укрылись за машиной, четвертый попытался влезть в кабину, но сразу понял, что станет трупом до того, как успеет нажать на педаль газа.

— Первый раз я стрелял в воздух! — продолжал Пат. — Только пошевелись, и я разнесу тебя в клочья.

Дула обоих револьверов смотрели на грабителя.

— Брось пистолет!

Грабитель, не четкая, повиновался. Его пистолет упал в трех футах от Пата. Тот сделал шаг вперед. И тут Гертруда и Милли увидели, что грабитель, скрывшийся за углом, целится в старика. Они завизжали. Пат оглянулся, и в то же мгновение загремели выстрелы.

Пат упал, схватившись за правое плечо. Та же участь постигла стрелявшего грабителя и одного из тех, кто прятался за машиной. Двое других подняли руки. И тут телефонистки увидели Клайда Хэвнленда. Из дула его пистолета вился дымок. А Лиз Диринг уже бежала к Пату, у которого сквозь пальцы, прижатые к плечу, сочилась кровь

Телицки помчался к каменоломне. Там продолжались безрезультатные поиски. Крюки крана царапали дно мраморного бассейна.

— Прекратите! — заорал Телицки. — Слушайте все! Слушайте! Ваших детей там нет! Они в безопасности! И дети, и Джерри! Там их нет! Они будут в городе раньше вас! Ваших детей… — У него перехватило дыхание.

Лавина людей бросилась вниз. Клейтон превратился в сумасшедший дом. Все что-то кричали, обнимались, целовали друг друга. На Главной улице, напротив банка, стоял желтый микроавтобус. Родители обнимали детей, плача и смеясь одновременно. А рядом симпатичный ирландец с ярко-голубыми глазами крепко прижимал к груди Лиз Диринг.

Репортеры толпились у коттеджа Махони. Хэвиленд, сержант Мейсон, Джерри и Лиз Диринг остались в гостиной. Пата отнесли наверх, в спальню, и доктор перевязывал ему плечо. Пуля попала в мышцы, и доктор полагал, что рана, хоть и болезненная, не представляла опасности для жизни.