И все-таки я нашла его, на повороте 1–55, и, к счастью, на моей стороне эстакады. Я оперлась об ограждающий поручень, чтобы отдышаться, и еще раз оглядела территорию. На участке «Алма Миджикана» было с полдесятка машин и двадцать или тридцать человек.

Они не клали асфальт, нет, они делали нечто другое. Как я заметила, они подготавливали дорожное полотно: сначала гигантской машиной разбивали камни на мелкие куски, затем другой машиной размельчали их еще больше и потом разравнивали. Те, что не работали на машинах, шли рядом и вручную подравнивали края. Несколько человек стояли, просто наблюдая за ними.

Несмотря на первоклассную технику, все это напоминало прошлый век. Еще одна интересная деталь — в бригаде не было ни негров, ни испанцев, ни мексиканцев. У многих рабочих на касках стоял фирменный знак «Вунш и Грассо». Тоже любопытная деталь — что же у них, и касок собственных нет? Ну хорошо, пусть оборудование они вынуждены арендовать, но уж каски-то даже небольшая фирма наверняка может закупить… Что-то здесь не то.

Я перемахнула через ограду и подошла к тем, кто наблюдал за работой. Шум здесь стоял такой, что мне с трудом удалось привлечь их внимание. Наконец один из них обернулся.

— Луис Шмидт сегодня здесь? — крикнула я ему в самое ухо.

— Кто-кто? — спросил он.

— Луис Шмидт.

— Не знаю такого.

Он отвернулся к дороге и поманил кого-то. Я подумала, что он собирается задать ему мой вопрос, но, оказывается, он хотел лишь дать указание рабочему. Я похлопала его по руке. Он нетерпеливо повернулся.

— Вы все еще здесь?

— Скажите, это участок «Алма Миджикана»? — спросила я.

Он закатил глаза — что эта девка, совсем глупая? — и показал на ближайшую к нему машину.

— А вы сами как думаете?

— Я думаю, что вы от «Алма Миджикана», а оборудование арендуете у «Вунш и Грассо».

Он собирался разразиться пламенной речью, когда к нам подошел еще один из наблюдателей.

— Что здесь происходит? — требовательно спросил он, жестом успокаивая разговаривающего со мной.

— Я ищу бригаду фирмы «Алма Миджикана»! — заорала я. — Мне сказали, что они арендуют оборудование «Вунш и Грассо».

Второй подошедший увлек первого в сторону, и они принялись возбужденно что-то обсуждать, усиленно жестикулируя, указывая то на дорогу, то на меня. В конце концов первый отошел еще ярдов на десять, а второй подошел ко мне.

— Руди у нас новенький, многого не знает. Да, бригада от «А.М.», а прорабы и оборудование от «Грассо». Он этого не знал. А что вам здесь нужно? — Он наклонился, чтобы я его услышала. Обветренное лицо, даже несмотря на слой белой пыли, выглядело холодным, почти угрожающим. А может быть, я это вообразила.

— Ищу Луиса Шмидта. — Я решила придерживаться одной линии.

— Его нет на участке. Что ему передать?

Я покачала головой:

— Я лучше подожду.

— Сегодня, леди, его вообще не будет. И завтра тоже. Так что, если надо что передать, скажите. Если нет, прошу очистить участок.

Он поманил двоих людей с кирками в руках.

— Эта дама попала сюда по ошибке, — сказал он, когда они подошли. — Проследите, чтобы она ушла и больше здесь не появлялась.

Я вскинула вверх руки.

— Ладно, ладно, начальник, ухожу. Я сама могу найти дорогу. Вообще-то я уже узнала то, что хотела.

Я пошла в хорошем темпе. Двое с кирками в руках не отставали. Слава Богу, я не слышала, о чем они переговаривались. Вряд ли кто-нибудь решится напасть на меня прямо здесь, на Дэн Райан, в присутствии двух тысяч людей, думала я. Хотя, с другой стороны, вряд ли мои крики перекроют рев машин. А может, все решат, что я штрейхбрехер, и будут дружно молотить то, что останется от моего тела.

Отшагав полмили, я подумала, что вот-вот упаду. Мои конвоиры решили, что выполнили приказ. Один из них шутливо ткнул меня в бок киркой, а другой сказал, что, если я еще не все поняла, они мне покажут, как надо, в следующий раз.

Я молча кивнула, сошла с дороги и скорчилась на возвышении вдоль западной стороны дороги. Я пролежала там полчаса, ловя широко раскрытым ртом пыльный воздух.

Нет, не могли они знать, кто я такая, а то, пожалуй, легко подтолкнули бы меня под один из бульдозеров. Должно быть, у них есть приказ не пускать посторонних на участок «Алма Миджикана».

А если бы я пришла от правительственного учреждения? Неужели второй прораб вел бы себя так же резко? Массовое взяточничество захватило еще не всех федеральных чиновников. Или у Роз, благодаря Бутсу, есть другие возможности защиты фирмы, принадлежащей ее брату?

С того места, где я лежала, виднелся Сирс-Тауэр. Лучи послеполуденного солнца окрасили окна здания в ярко-медный цвет. В Центр документации в Далей я сегодня уже не успею. Хорошо бы посмотреть, что у них есть на фирму «Фармуоркс». Я лежала, наблюдая, как гаснут пламенеющие на Тауэре краски.

В конце концов я встала и медленно пустилась в обратный путь, к машине. Колени слегка дрожали. Но это не от страха перед теми рабочими с кирками, уговаривала я себя, просто слишком большая нагрузка сразу после травмы.

Дневные бригады начали сворачивать работу. Ночная смена еще не подошла. Шум машин несколько стих, большинство людей просто стояли вокруг и болтали.

Прошло больше получаса, прежде чем я добралась до своей машины. К тому времени все машины уже разъехались. Стоя в одиночестве под гигантскими опорами реконструируемой магистрали, я задрожала. Потом села в машину и тщательно закрыла дверь.

Было больше половины пятого. Я повернула на Холстед вместо того, чтобы присоединиться к толчее на магистрали. Никто на стройплощадке меня не знал, но на всякий случай я не снимала каску, пока не оказалась севернее площади Конгресса.

Вернувшись домой, я засунула каску и комбинезон на антресоли и устремилась в ванную. Больше всего на свете мне хотелось лечь и уснуть, но я пыталась уговорить свои измученные члены, что горячая ванна возродит их к жизни. Прежде чем забраться в постель, надо было еще кое-что сделать. Горячая ванна лучше, чем двенадцать часов крепкого сна, пыталась я уговорить себя; но когда человеку ближе к сорока, чем к тридцати, тело в эти сказки не верит.

И еще надо было поесть. Я сказала себе, что в таких случаях лучше всего помогают углеводы. В доме не было ни мяса, ни фруктов, был только лук, чеснок и замороженная паста. Мама считала, что такая еда равноценна воскресному обеду, но папа, никогда ее не критикуя, втайне мечтал о жареном цыпленке.

Еще я случайно нашла банку томатов, даже не помню, когда я ее покупала. Я подозрительно изучала этикетку, раздумывая, можно ли их съесть. Потом открыла банку и понюхала. Еще заработаю ботулизм. Попробуем все-таки. Я вывалила помидоры в лук. Вот будет забавно, если, не погибнув от рук сумасшедших убийц, я умру от пищевого отравления.

Если томаты и были отравлены, сразу я этого не почувствовала. И, надо сказать, горячая ванна и еда действительно меня подкрепили. Не так, конечно, как подкрепил бы хороший сон, но, во всяком случае, можно было кое-чем еще заняться. Переодеваясь в своей спальне, я даже тихонько напевала себе под нос.

В черном платье с серебряными пуговицами на груди, в черных чулках и черных изящных туфельках, наверное, уместнее было бы отправиться в театр, а не на похороны. Впрочем, светлые чулки мало что изменили бы. Выбора у меня все равно не было.

Я стала искать в справочнике адрес похоронного бюро Калагана; в это время зазвонил телефон. Терри Финчли из отдела тяжких преступлений.

— Мисс Варшавски, я уже третий день пытаюсь до вас добраться. Вы что, не слышали сообщение на автоответчике?

Я вспомнила про все телефонные звонки, которыми в последнее время пренебрегла, и поняла, что на какое-то время просто забыла про автоответчик.

— Извините, детектив. Что-нибудь случилось? Вскрылись новые подробности относительно моего участия в поджогах?

Мне показалось, что я услышала тяжелый вздох.

— Вик, не затрудняйте мою жизнь еще больше, хорошо?