Рафаэль сидел, закрыв глаза. Голос дяди долетал издалека, на фоне танцевальной музыки, льющейся из радио.
— А потом один из них взмахнет дубиной и размозжит тебе голову, Рафаэль. И на этом для тебя все закончится. Не волнуйся, он знает, как это делается. Я видел его в деле. Один удар, и все готово, только мозги летят во все стороны. Ты ничего не почувствуешь.
Рафаэль так и не открыл глаз. Дышал он медленно, через нос, его трясло.
— С тобой все в порядке?
И внезапно Рафаэль понял: толстяку нравится описывать ему все эти мерзости. А потому он, Рафаэль, уже и сегодня заработал хоть какие-то деньги.
— Да.
Рука дяди коснулась его потного плеча, шеи. Рафаэль открыл глаза.
— Ну, вставай. Пошли.
Дядя помог Рафаэлю подняться.
— Так что ты об этом думаешь?
Ноги Рафаэля подгибались. Он схватился за спинку стула, чтобы не упасть.
— Я думаю, тридцать тысяч долларов.
Дядя рассмеялся.
— Действительно, ты крепкий орешек. Умеешь торговаться. Настоящий мужчина! Ладно, сдаюсь. Тридцать тысяч долларов. — Он потряс руку Рафаэля. — Договорились!
Глава D
— Ларри, иди сюда.
Потом племянник стоял в дверях кабинета, Рафаэль одевался, а дядя, наливая водку в два пластиковых стаканчика, говорил:
— Никогда не видел более смелого парня, Ларри. Ты привел ко мне бесстрашного индейца, Ларри. Наверное, это у них в крови.
Прислонившись к дверному косяку, Ларри наблюдал, как Рафаэль одевается, и молчал.
— К тому же он умеет и торговаться. Придется отвалить этому парню тридцать тысяч долларов. Можешь ты себе это представить?
И вновь ответа не последовало.
— Это будет великий фильм. — Дядя выпил водки и вновь наполнил стаканчик. — Один из величайших. Его будут смотреть по всему миру. Как я тебе и говорил. Весь мир увидит его. Не так ли, Ларри?
Ларри молчал.
Дядя протянул второй стакан Рафаэлю.
— Подумай только. Парень из Моргантауна в фильме, который увидит весь мир.
Рафаэль залпом выпил водку.
— Ларри обойдется, — дядя навернул крышку на бутылку. — Алкоголь он не жалует.
Рафаэль надел рубашку.
— Вот что я сейчас хочу от тебя, Ларри: позаботься об этом мальчугане. Мы заключили контракт, так что с этой минуты все должно быть в лучшем виде. Ты знаешь, как я отношусь к моим контрактам, Ларри. Если я даю слово, обратного пути нет. Я хочу, чтобы ты пошел с Рафаэлем в банк и открыл ему личный счет. Ты когда-нибудь открывал счет в банке, Рафаэль?
— Нет.
— Ларри тебе поможет. — Толстяк уселся на стул, заскрипевший под его тяжестью, закинул руки за голову. Рафаэль увидел, что белая рубашка под мышками мокра от пота. — Так когда мы это сделаем? — Он посмотрел на Рафаэля. — Когда ты хотел бы сняться в фильме?
— Сегодня понедельник… — Рафаэль задумался. — В пятницу?
— В среду, — возразил дядя.
— У меня семья.
— Мы все подготовим уже к среде.
Рафаэль пожал плечами.
— Мне надо побыть с семьей.
— Конечно, — покивал дядя. — Ты хочешь напиться в стельку.
— Возможно, и так, — не стал спорить Рафаэль.
Дядя откашлялся.
— Возможно, — повторил Рафаэль.
— Полагаю, ты прав. Учитывая обстоятельства. Четверг. Тебе хватит времени и напиться, и пообщаться с близкими.
— Четверг… — Рафаэль раздумчиво глянул в потолок. — Хорошо.
— Приезжай к десяти часам.
— К одиннадцати, — покачал головой Рафаэль. — Не хочется ехать на раннем автобусе.
— Почему?
— На нем ездят те, у кого есть работа.
Дядя рассмеялся.
— У тебя тоже есть работа, Рафаэль.
Тот лишь усмехнулся.
— Да. Конечно.
— Ладно. Пусть будет одиннадцать. Значит, мы ждем тебя в четверг, в одиннадцать утра. Так, Рафаэль?
— Да.
— Ты парень смелый, мужественный, поэтому мы ни в чем тебе не отказываем. Понимаешь?
— Я это ценю.
— Вот и отлично. Четверг, одиннадцать утра. — Дядя положил руки на стол. — Ларри, отведи Рафаэля в парикмахерскую, ты знаешь, на Тринадцатой улице. Пусть его постригут, не слишком коротко, я хочу, чтобы он выглядел настоящим индейцем. Ларри, я еще не рассказал тебе о своей идее. Мы наденем на Рафаэля набедренную повязку, украсим браслетами руки и ноги, разрисуем лицо боевым узором. А фильм назовем «Смельчак» или «Каков смельчак», что-нибудь в этом роде. Тебе нравится?
Ларри промолчал.
— Значит, волосы коротко стричь не нужно, ты меня понял? Но пусть его постригут поаккуратнее. Он должен выглядеть симпатичным, добропорядочным индейцем, а не уличной шпаной, — дядя улыбнулся Рафаэлю. — Ты у нас симпатяга. Да, сэр. Придя сюда, ты осчастливил нас, Рафаэль. Правда, Ларри?
Рафаэль улыбнулся.
— А после парикмахерской отведи его в банк. Ты знаешь, о каком банке я говорю. Банк, которым мы пользуемся сами. Первый коммерческий. Открой ему счет. На его имя. Какой мы собирались дать ему задаток? Двести пятьдесят долларов?
На лежащем перед ним листке бумаги дядя написал: $250.
— Триста, — разлепил губы Рафаэль.
— О да, — дядя зачеркнул $250 и написал $300.— Триста долларов. Для того, чтобы открыть личный счет, ты должен положить какие-то деньги в банк. Какую часть от трехсот долларов ты хочешь положить на свой счет?
Рафаэль задумался.
— Сколько нужно, чтобы мне открыли счет в банке?
— Почему бы тебе не положить на счет пятьдесят долларов, Рафаэль? — Дядя написал на листке: $50.— Тогда ты сможешь взять домой двести пятьдесят долларов и распорядиться ими по своему усмотрению до четверга.
Дядя добавил ниже: $250.
— Хорошо.
— Не забудь отдать Рафаэлю чековую книжку, Ларри. И чтобы ее выписали на его имя. И пусть он возвращается с ней к своей семье. Двести пятьдесят долларов он получит наличными. Пятьдесят останутся на его счету в банке.
— А как с остальными? — спросил Рафаэль.
— С остальными?
— С деньгами, которые мне причитаются?
— Проще простого. Как только ты их отработаешь, я лично пойду в банк и положу деньги на твой счет, чтобы ими могла воспользоваться твоя семья. Двадцать девять тысяч семьсот долларов.
И дядя написал все на том же листке: $29 700.
У Рафаэля перехватило дыхание.
— Но как я узнаю…
— Ты не доверяешь мне, парень? — Дядя побагровел. — Как еще мы можем это сделать? Скажи мне?
— Я не знаю, — честно ответил Рафаэль.
— Если положить тридцать тысяч долларов на твой счет прямо сейчас, думаю, мы уже никогда тебя не увидим. Ты удерешь вместе с семьей.
Рафаэль ничего не ответил.
— Никому еще не удавалось обдурить меня. — Дядя стал пунцовым.
Покраснел и Рафаэль.
— Я не собираюсь вас дурить.
Дядя подмигнул Ларри.
— А я бы попытался. Признайся, Рафаэль, ты думал о том, чтобы смыться вместе с деньгами?
— Нет, сэр.
— У тебя и в мыслях не было хапнуть мои тридцать тысяч и дать деру вместе с женой и детьми?
— Нет, сэр.
— Это воровство, Рафаэль. Грабеж. Ты пытаешься ограбить меня?
— Нет, сэр. Не собираюсь я вас грабить.
— Я так и думал. Не может оказаться вором такой смельчак, как ты, — дядя вновь заулыбался. — Но как нам поступить с деньгами? Ты можешь что-нибудь предложить?
Рафаэль подумал и покачал головой.
— Нет, сэр.
— Если у тебя есть идея, скажи мне, и мы тут же ее обсудим.
— Идей у меня нет.
— Но тебе и раньше не платили до того, как работа будет сделана?
— Нет, сэр.
— И, наверное, не давали денег вперед, как предлагаю я, когда ты еще палец о палец не ударил?
— Нет.
— Так скажи, ради Бога, — дядя возвысил голос, — с чего ты взял, что я полностью расплачусь с тобой до того, как ты приступишь к работе? Ответь мне!
— Не знаю. Но я хочу убедиться, что моя семья получит эти деньги. Моя жена…
— Ты не веришь мне, Рафаэль?
— Верю, но…
— Никаких «но». Мне все верят, не правда ли, Ларри? — Он взглянул на племянника.