Вспомнив о том, что говорила миссис де Валенс об экономке, девушка вскочила и поспешно выбежала в холл, забыв о том, что нужно запоминать все повороты и закоулки, по которым идет. Наконец она оказалась в конце длинного коридора, перед ней — дверь со вставленным толстым зеленым стеклом. В замешательстве девушка осознала, что безнадежно потерялась. Медленно она открыла дверь. За ней виднелся проход, устланный темно-коричневым линолеумом; он был немного уже основного коридора. Должно быть, здесь располагаются комнаты прислуги, — предположила она и остановилась. Как она объяснит, если ее кто-нибудь увидит в этой части дома? Она повернула назад, чувствуя, что ее все больше охватывает паника.

Вероятно, миссис Хеннесси, обеспокоенная ее опозданием, пошлет кого-нибудь на поиски. Она шла обратно очень медленно. На улице сгустились сумерки, и коридор пугал тенями. Только звук ее собственных шагов нарушал тишину. Было ощущение, что она совсем одна в огромном, совершенно пустом доме, и внезапно она почувствовала приступ паники. С трудом она поборола желание броситься бежать по коридору в поисках хоть какого-нибудь живого существа.

Она остановилась у очередного разветвления, и вдруг у нее сердце в пятки ушло, когда она услышала довольный голос:

— Могу поклясться, ты потеряла память, Линн.

Она обернулась и, к своему облегчению, обнаружила, что за ней внимательно наблюдает маленький мальчик. Он жевал довольно незрелое зеленое яблоко. У него было круглое, нездоровое, бледное лицо. Маленькие глаза-бусинки смотрели с нескрываемым весельем. Это, разумеется, Перси де Арси, сын Сорши, догадалась Делла. По крайней мере, в этот раз Рекс был абсолютно прав, когда назвал Перси «отвратительным ребенком».

— Что ты имеешь в виду? — напряженно спросила она.

Он внимательно посмотрел на свое яблоко, вонзился в него зубами, а потом, с набитым ртом, ответил:

— Если ты не знаешь, как спуститься, значит, ты точно потеряла память. С людьми так бывает, я видел в фильмах.

— А, понятно, — с облегчением выдохнула Делла, а затем добавила: — Ты ведь конечно же покажешь мне, как выбраться обратно в холл, правда?

В течение нескольких минут — Делла даже рассердилась на него за такую медлительность — он обдумывал это предложение и наконец кивнул:

— Я тебе помогу, если ты дашь мне покататься на Фионе завтра.

— На Фионе? — повторила она. Фион — это гунтер[1], которого старый Райан называл любимым конем Линн, вспомнила она, по ее коже пробежали мурашки, когда она поняла, что рано или поздно раскроется, что она не умеет ездить верхом.

Маленькие, близко посаженные глазки изучали ее со все возрастающим подозрением.

— Ну так что? Если ты будешь жадничать и не пообещаешь, я оставлю тебя здесь навсегда, — мрачно пригрозил мальчуган. Он заметно воодушевился, представив себе эту картину. — Тебя сожрут крысы. Здесь есть крысы, потому что никто не живет в этой части дома, и люди найдут твой скелет только через много-много лет, и всем будет так жаль!

— Хорошо, я обещаю, — поспешно согласилась Делла. Было очевидно, что Перси до Арси жил только своим придуманным миром. Тем лучше, подумала она с облегчением. Вероятно, никто не принимает его фантазии всерьез.

Они приблизились к галерее. Высокие арковидные потолки холла были окутаны мраком. Посмотрев вниз, она увидела, что лампы на высоких ножках отбрасывают персиковые и янтарные тени на диваны и кресла. Языки пламени в камине мерцали на кремне и были похожи на солнечные лучи, играющие в камине. В глубоком кресле полулежала девушка, за ней виднелась высокая фигура Рекса, в руке он держал стакан.

Делла была так увлечена открывшейся перед ней картиной, что даже споткнулась на широкой ступеньке и, не желая упасть, выставила вперед руку. Прежде чем схватиться за перила лестницы и таким образом сохранить равновесие, она толкнула ребенка в плечо.

С пронзительным криком Перси бросил яблоко и кинулся вниз по лестнице. Он подбежал к женщине в кресле.

— Мама! Мамочка! Линн ударила меня! — завопил он.

Делла медленно подошла к ним, женщина поднялась навстречу. Итак, это мама Перси, миссис де Арси! Она очень красива. Делла с удивлением рассматривала гладкие волосы, свободно спадавшие на плечи, и фиалковые глаза, блестящие, как эмаль. На ней был надет брючный костюм из золотистой парчи, тонкую талию украшала золотая цепочка, запястья — такие же браслеты.

— Линн, в самом деле, неужели обязательно нужно быть такой грубой с бедным ребенком? Я знаю, как ты ненавидишь меня, но разве необходимо вымещать зло на бедном маленьком Перси?

Делла заметила, что Рекс поставил стакан и теперь пристально наблюдает за ней. Она почти чувствовала, с каким напряжением он ждал ее ответа. Какое-то время она медлила, ее снова охватило отчаяние. Как бы повела себя Линн де Валенс в такой ситуации? Она не приняла бы все всерьез или, наоборот, разозлилась бы? Делла нашла компромисс:

— Я оступилась на лестнице и случайно толкнула его. В остальном, боюсь, у Перси разыгралось воображение, — сказала она просто.

— Нет, нет, нет! Линн потеряла память и не могла вспомнить, как пройти в холл, и я сказал, что покажу ей дорогу, если она даст мне прокатиться на Фионе, а она меня ударила! — пронзительно и истерично завопил Перси.

— Не говори глупостей, дорогой, — немного раздраженно сказала Сорша. — Как это Линн может потеряться в Саггарте?

— Кроме того, эта расшатавшаяся ступенька уже становится непременным атрибутом Саггарта, — непринужденно вставил Рекс.

— И все же я не верю ей, — коротко ответила ему Сорша и обратилась к Делле: — Ты всегда недолюбливала Перси, Линн, и не отрицай этого. И я ожидала чего-то подобного, потому что, со всей льстивостью и притворной доброжелательностью, ты очень похожа на Джулию. А она все еще предпочитает людей, которые умеют громко ссориться. Кажется, я на эту роль как раз подхожу.

Рекс, будто бы довольный тем, что опасность миновала, снова взял свой стакан и принялся угрюмо изучать его:

— Я не был бы так уверен в этом. Мне было бы интересно знать, какой линии будет придерживаться этот тип Стейси, когда приедет.

Сорша нервно передернула плечами и обернулась на торопливые шаги миссис Хеннесси.

— О, я думаю, что с ним будет легко. Мужчинам всегда легче угодить, чем женщинам. С ними обычно проблем не возникает.

Полное лицо миссис Хеннесси покраснело, когда она объявила, что холодное мясо уже подано в столовой.

— Идемте, мистер Перси. Пидж уже приготовила ваш ужин.

— Я не хочу ужинать, — хмуро заявил Перси.

— Конечно, хочешь, дорогой, — раздраженно возразила его мама, и Перси, будто понимая, что мать ему больше не союзник, позволил миссис Хеннесси увести себя из холла, но был явно этим недоволен.

Только когда они все сидели за длинным светлым столом, Делла заметила портреты. Она без всякого интереса слушала разговор Сорши и Рекса. Они обсуждали места и людей, о которых она не имела ни малейшего понятия, и, к ее облегчению, Сорша совершенно не собиралась вовлекать в разговор ее. Делла с удивлением обнаружила, что за репликами, которыми они обменивались, скрывался флирт. Она рассеянно подумала, что раз она Линн де Валенс, то ей следовало бы вернуть внимание своего жениха.

Она разглядывала портреты в тяжелых позолоченных рамах. Было очевидно, что семья де Валенс процветала на протяжении нескольких веков. На картинах были изображены представители семьи в рюшах и жабо, в платьях с кринолином, в простых нарядах эпохи Кромвеля. Все они смотрели вниз темными невыразительными глазами с пожелтевших холстов. Портреты более поздних эпох были раскрашены более яркими красками: глупо ухмыляющиеся девушки в кринолинах держали в руках розы и мопсов, напыщенные мужчины наряжены в длинные чулки и ботинки и вычурные камзолы. С удивлением ее взгляд упал на портрет девушки. Она была так похожа на нее саму, что Делла даже негромко вскрикнула. Линн де Валенс внимательно смотрела на нее из золоченой рамы: ее губы слегка приоткрыты, волосы убраны в высокую прическу, изящная фигурка одета в парчу, сквозь разрезы которой виден изумрудный атлас. И все же в их внешности было какое-то едва уловимое отличие. Делла поняла это, когда разглядывала картину. Глаза, которые, казалось, с усмешкой смотрели на нее, были слегка светлее, губы немного менее выразительными, какое-то другое выражение лица.