И опять, как в их первую встречу, чувство непонятной радости, безотчетной тревоги и в то же время смятения овладело его душой.

Но как же она похудела! Кожа тонкая-претонкая!.. Михуце стало ее жалко. А лицо? Ни кровиночки. А тело? Одни кости. Покормить бы ее мамалыгой с брынзой, отпоить козьим молоком, сорвать для нее лучшую гроздь винограда, разрезать спелый арбуз…

У Михуцы бы она живо поправилась!

Анна-Мария, поймав на себе взгляд мальчугана, замерла.

— Вот ты где. — Из кустов шумно шагнул чернобородый человек.

Михуца его узнал — это был Диомид. Схватив девочку за руку, Диомид поволок ее в заросли.

— Я тебе покажу сбегать… Вечное царство тебя ожидает. Пойдем.

— Не пойду! — кричала Анна-Мария. — Ой, больно. Пустите! Не хочу в вечное царство.

Сжав кулаки, Михуца выскочил на поляну. Сердце его колотилось. Он искал взглядом камень, чтоб запустить в Диомида. Но камня как назло не оказалось. Здесь, на границе бахчи и леса, ничего не было. Даже самого завалящего обломка известняка. Когда не нужно, о них все ноги собьешь!

Михуца огляделся. А где Диомид? Где Анна-Мария? Куда они подевались? Почему в этих проклятых кустах люди так быстро исчезают? Словно проваливаются сквозь землю?

Он заглянул под кусты бузины, раздвинул влажные травы. Никого. Правда, показалось ему, что за невысокими деревьями мелькнул черный берет. Михуца побежал туда, но кроме пня, заросшего травой, ничего не увидел.

Растоптав полчище мухоморов, исхлестав прутом несколько широких шумных листьев лопуха, Михуца сел на пень и задумался.

Очень хотелось плакать, но он пересилил себя. Ну погоди, Диомид! Теперь ты не уйдешь от Михуцы. И он решительно сдвинул пилотку на затылок.

Вдруг чьи-то руки, словно клещи, охватили его плечи. Михуца съежился. В последнее время опасности подстерегали его на каждом шагу. Но, к счастью, он всегда выходил из положения! Что ждет его сейчас? Выждав, Михуца повернул голову. За спиной стоял длинный мускулистый парень со смуглым, сухим лицом и острыми скулами.

— Ты что тут делаешь? — спросил он голосом Гришки.

Михуца пошевелил языком. Язык на месте, но почему-то тяжелый и холодный. Его хотелось выплюнуть изо рта. Потому что это уже был не Михуцын язык.

— Я… мы… — сказал он этим противным чужим языком и попробовал высвободить плечо. — А ты?

Он узнал, наконец, Гришку и осмелел. Но Гришка ждал ответа.

— Гриш, — сказал Михуца покорно. — Я Диомида видал. А еще Анну-Марию… Диомид грозился ее в вечное царство затащить…

— Бред, — сказал Гришка с досадой. — Давай по порядку. Какой Диомид? Какая Анна-Мария? Какое царство? С ума с тобой соскочишь.

Михуца заморгал ресницами.

— Диомид — апостол.

— А почему не сам Иисус Христос? — захохотал Гришка.

— Смеешься, да?

— А почему бы и нет? — Гришка с удовольствием скалил зубы.

Михуца насупился.

— Ладно, — сказал Гришка. — Кто такая Анна-Мария?

— Девчонка. У нее знаешь глазищи какие? Ого! Как фары.

Гришка махнул рукой.

— Не веришь? — вскочил с пенька Михуца. — Чтоб мои глаза на четыре стороны разлетелись. — И, плюнув на ладонь, как Ника, он ребром другой ладони разбил слюну. — Она с Никой училась.

— Училась? — Гришка задумался.

— Ну да. А потом не стала, — выпалил Михуца. — А потом пропала. А теперь нашлась…

— Погоди, — сказал Гришка, — не колоколь.

Вообще, честно говоря, он что-то слышал о девчонке, которая жила в крайней хате, на отшибе. А потом вроде бы пропала. Искали ее, искали, но так и не нашли. Говорят, уехала к родственникам. Чего бить тревогу? Чего беспокоиться?

— Ладно, — сказал Гришка. — Топай. И по лесу без нужды не шастай. Говорят, в нашем лесу динозавр объявился.

Лицо Михуцы вытянулось.

— Честно?

— Спал миллион лет и проснулся.

— От чего?

— От жары.

— Без дураков?

— Знаешь, что ученые говорят?

— Мало ли, — дипломатично ответил Михуца.

— Они говорят: на планете потеплело.

— Ну и что? Подумаешь.

— Вот он и проснулся.

Михуца насторожился.

— И теперь по лесу бродит, — усмехнулся Гришка. — И таких, как ты, цыплят табака, с голодухи ест!

— Шутишь, — вздохнул Михуца, едва оправившись от страха.

— Не веришь? — Гришка улыбнулся. — Японцы даже фильм поставили… Слушай. — Он потрепал Михуцу по плечу. — Давай по-хорошему. Верни шкатулку.

— Какую? — Михуца съежился в ожидании удара.

— Не валяй дурака. Мне Ника рассказала. Верни. Федор Ильич переживает…

— У, ябеда, — зашипел Михуца, потирая плечо.

— Где шкатулка?

— У Димки, — сказал Михуца, отступая к кустам.

— Гляди у меня, — погрозил ему кулаком Гришка. — Так дам — неделю собирать будут.

Но Михуцы уже и след простыл. На бахче его давно искали. Крупные арбузы казались Димке издали спящим Михуцей. Наконец, ребята привели мальчугана в шалаш.

— Ах ты негодник, — напустился на него дед Иким. — Вот я тебе задам. Выкладывай, где был.

И Михуца стал рассказывать…

— Изверги, — вздыхал дед. — Опять зашевелились… Ну ничего, Диомид, найдем и на тебя управу.

Михуца уже в третий раз рассказывал ребятам о Гришке, Диомиде и динозавре.

— А он как засвистит! Ка-ак погонится за мной. А я ка-ак закричу.

— Молодец, Михуца, — сказал Ион. — Будем следить.

Михуца был очень расстроен. Он ворочался на сене, часто утирал кулаком нос.

— Успокойся, — сказал дед Иким. — Я тебе Фэт-Фрумоса[4] дам. Погляди, у меня много игрушек.

Дед открыл сундучок и высыпал на пол затейливые деревянные фигурки.

— Иляна Косынзяна![5] — обрадовался Михуца.

Дед Иким был удивительным умельцем. Из мягкого дерева он вырезал фигурки зверей, птиц и овечек. А однажды построил небольшой домик с широкими окнами. Домик был совсем как настоящий — с высокой трубой, железной крышей и даже с колоннами. Стоило только дернуть за веревочку, как распахивались окна и выглядывали красавицы куклы, а в дверях показывался мужичок в соломенной шляпе. Говорили, эту игрушку Илья Трофимович отправил в Кишинев, на выставку. Жаль, Михуца ее не видал.

— Надо Илье Трофимовичу рассказать… о девчонке, — сказал Ион.

— О чем рассказывать? — оборвал Димка. — Надо самим проверить.

Михуца заворочался на сене, укладываясь поудобнее, но тут вдруг оказалось, что добрый десяток вопросов нужно немедленно задать. Что делает ночью в лесу Гришка? Где искать Анну-Марию? Кто этот доброжелатель? Почему ночью арбузы серебряные? И когда, наконец, мальчишек будут пускать в космос? Ведь женщину пустили!

Но веки его слипались и вскоре плотно сомкнулись. Приснилось ему, что он бежит по дну глубоких, как колодцы, переулков, спасаясь от динозавра, а за ним упрямо тянутся длинные черные тени, но никак не могут догнать и схватить…

Несмотря на Димкин запрет, Ион обо всем рассказал Илье Трофимовичу. Уж больно серьезным ему показалось это дело.

Председатель забеспокоился. Не хватало только, чтоб в их селе появились свои «живые мощи»!

Илья Трофимович был занят с утра до ночи, но об Анне-Марии с того дня не забывал.

«Видели ее в лесу, — клялись сельские ребята. — А теперь нигде нет. Как сквозь землю провалилась».

Спросили Диомида. Он наотрез отказался. Никого не видел, ничего не знает. Мало ли что почудится мальчишкам?

Где же искать? Мать, вздыхая, обреченно сказала: «Видно, на то воля божья. Ушла в лес и не вернулась».

Искала милиция. Не нашла. Украли? Увезли? Спрятали? Было над чем подумать.

Часто, поколесив по полям, Илья Трофимович сворачивал к домику на окраине.

— Зря людей обижаете, — говорили соседи. — Люди тихие, смирные. Мухи не обидят. Видать, сбежала девчонка-то.